Не успел Нокс ответить, как рядом приземлились колдуньи.

— Гламора, — переключился на них Нокс, — мы должны помочь ей победить Глинду.

Окровавленные сестры уже опустились на землю. Я понимала, что Гламора хотела сама завершить этот бой, но не могла позволить ей умереть. Из последних сил я кинулась к колдуньям, сцепившимся в битве, расталкивая воительниц Глинды и солдатов Дороти. Подобравшись ближе, я разглядела, что происходит. Глинда лежала на земле, над ней нависала Гламора, пригвоздив ее к земле и вцепившись пальцами в горло. Стоило радоваться, но вместо этого казалось, будто я попала на сеанс фильма ужасов. Лицо Гламоры было ужасно, у меня холодок пробежал по спине. Она уже даже не колдовала, справлялась и голыми руками.

— Это за все… что ты у меня… забрала… — прорычала колдунья, делая паузы между словами. Изо всех сил она била сестру головой о землю. Колдунья не пыталась убить ее — просто хотела, чтобы та страдала.

— Гламора! — крикнула я.

Не знаю, зачем я привлекла ее внимание. Колдунья одержала верх, Глинде я помогать не хотела. Наверное, я скучала по прежней Гламоре: жестокой, но элегантной, а не по этому кровавому монстру, наслаждающемуся страданиями сестры.

Однако стоило Гламоре удивленно взглянуть на меня, как Глинда тут же влепила ей пощечину. От неожиданности колдунья ослабила хватку, и Глинда принялась извиваться, пытаясь выбраться из-под нее. Гламора вспылила и с такой силой ударила сестру, что та потеряла сознание. А потом Гламора подалась вперед и вонзила пальцы в глазницы Глинды.

Лицо волшебницы засияло розовым светом. Губы Гламоры исказились в безумной улыбке, она запрокинула голову и победно закричала. От ее голоса у меня подкосились ноги.

И вот ликующий крик стал совсем иным — Гламора взвыла. Исходящий от Глинды розовый свет по рукам и груди колдуньи поднялся вверх и наконец достиг лица. Ее аметистовые черты исказились…

— Гламора! — закричала я, на четвереньках подползая к ней.

Гламора вновь стала человеком из плоти и крови, ее лицо, обращенное ко мне, одновременно было и лицом Глинды. Дыра на щеке Гламоры исчезла, превращаясь в шрам, оставшийся после битвы в Изумрудном дворце, — а потом появилась вновь. Яркими голубыми глазами за краткий миг на меня по очереди посмотрели и Глинда, и Гламора.

Пока я беспомощно наблюдала за этими превращениями, тело Глинды растворилось в розовом свете, который поднимался по рукам Гламоры. Тело колдуньи медленно взмыло в воздух и закружилось в розовом облаке магии. Рот ее распахнулся в беззвучном крике, бездумный взгляд был устремлен в никуда.

— Гламора! — Я едва не плакала, подавшись следом за ней.

А потом магическое облако в последний раз ярко полыхнуло и взорвалось, сшибая меня с ног ударной волной.

— Ты в порядке? — Рядом оказался Нокс, помогая подняться.

Я кивнула, потому что говорить не получалось. На земле осталась лежать лишь одна сестра. Другая исчезла. Мы уставились на неподвижное тело, скорчившееся на окровавленной земле. Мы осторожно подкрались ближе. Я крепче сжала рукоять клинка, Нокс легонько толкнул тело носком ботинка, и оно шевельнулось, перевернулось на спину.

Сначала я не поняла, на кого смотрю. Глаза колдуньи были закрыты, но медленно поднимающаяся и опадающая грудная клетка говорила о том, что она жива. Безукоризненная фарфоровая кожа, на которой не осталось ни огромного шрама, ни свежих ран. Ее золотистые волосы рассыпались вокруг головы, чистые и блестящие, словно их только что помыли. Она была абсолютно нага.

Было в этой картине что-то трагичное. Найти Гламору, для которой манеры значат все, в таком жалком виде…

— Дай мне свою рубашку, — приказала я Ноксу.

— Дать что?

— Рубашку, идиот. — Я потянула его за рукав.

Медленно-медленно до Нокса дошло, что от него требуют, и он через голову стянул рубашку. Увидев его торс, я покраснела, схватила рубаху и накинула ее на Гламору. Если, конечно, это действительно была она.

— Мы должны выяснить, что случилось, — сказал Нокс. — Если это Глинда…

— Я видела, как исчезла Глинда, — ответила я. — По крайней мере, так казалось. Они словно слились в одного человека.

— Я останусь здесь, буду следить на случай, если она проснется, — сказал чародей. — Может, проверишь, как там все остальные?

— Все уже проверено, — раздался голос Момби, и вместе с Герт она появилась за нашими спинами. Следом за ними шла Мелиндра, но остальных бойцов Ордена я не видела.

— Аннабель? — спросила я, и с выражением скорби на лице Мелиндра покачала головой.

Нокс резко выдохнул.

— Мы знали друг друга еще с тех пор, как… — Его голос дрогнул, он замолчал и опустил голову.

Повисла тишина, только издалека доносились крики Лулу. Она отдавала приказы обезьянам.

— Нокс, мне так жаль… — пробормотала я, чувствуя себя вдвое виноватой. Аннабель никогда мне не нравилась, а теперь ее больше нет.

— У нас тяжелые потери, — мрачно подвела итог Момби. — Множество обезьян и больше половины наших бойцов. Но битва окончена. Большая часть войска Глинды отступила, когда Гламора победила их предводительницу, с оставшимися расправляются летучие обезьяны.

— Что с армией Дороти? — спросила я.

Момби усмехнулась.

— Выжившие помогают обезьянам, — тихо отозвалась Герт. — Этих созданий заколдовала Дороти, они никогда не были злыми. Но она уже слишком слаба, чтобы контролировать их на расстоянии. Большая часть ее войска — фермеры и мирные жители страны, которых пленил еще Железный Дровосек. — Голос ее был полон печали. Столько страданий и мучений. И для чего все это?

— На войне нет времени для слез, — резко оборвала ее Момби. — Нужно найти Дороти. Но это потом, пока что у нас есть более насущные проблемы. — Она села рядом с колдуньей, неподвижно лежащей на земле, и протянула руки Ноксу и Герт. — Замкните Круг, — грубо приказала она, и они подчинились, тоже опускаясь на колени.

Закрыв глаза, они вытянули сцепленные руки над телом колдуньи. Над тремя фигурами в плащах образовалось золотистое облако. Момби на одном дыхании пробормотала заклинание, и облако, словно отзываясь на ее голос, осторожно ощупало лицо и тело колдуньи. Наконец Момби тяжело вздохнула и, отпустив руки Нокса и Герт, открыла глаза.

— Это она. Это Гламора. Она справилась. Победа за нами.

Облако медленно опустилось на грудь неподвижной Гламоры, и кожа ее засияла тем же золотистым светом.

— Вернись к нам, сестра, — позвала Герт. — Вернись в Орден. Восстань вместе со Злыми.

Колдунья распахнула глаза.

— С возвращением, Гламора, — сказала Момби. — Ты победила Глинду.

После всего что случилось, я как-то подзабыла о Пите и Озме. Когда мы вошли в тронный зал дворца Железного Дровосека, они играли в шашки, которые Озма смастерила из камней и осколков металла. Розовые оковы Глинды никуда не делись. Нокс ринулся к ним, и на секунду показалось, что он сейчас со всей силы ударит Пита по лицу. Я бы не стала его останавливать — хотя это я должна бить Пита. Он стукнул меня по голове, когда сбежал к Глинде и отправил Многоцветку на верную смерть.

— Шашки? — Нокс был разъярен. — Серьезно? Там, вообще-то, люди умирают.

— Я решил, будет неплохо, если она посидит в тишине, — отозвался Пит, бросая взгляды на Озму.

Мы замолчали, пристально глядя друг на друга, а Озма радостно лепетала, двигая камешки и железки по импровизированной доске. Пит нервничал, он выглядел измученным. Зеленые глаза блестели на худом лице, темные волосы торчали в разные стороны. Зато Озма была безмятежна. С тех пор как в Страну Оз вернулась магия, она все чаще и чаще что-то вспоминала. Были моменты, когда я почти понимала ее слова. В своей лаборатории Многоцветка показывала мне другую принцессу: спокойную, властную, могущественную. Но она пряталась где-то в глубине сознания нынешней, и мы понятия не имели, как вытащить ее наружу.