Мишка после впечатляющей речи товарища предпочел громко засопеть, выражая свое неудовольствие, но не более. Дима меньше поддался наскоку.
— Ты, Володь, не горячись. Все не столь плохо, как кажется в пересказе некоторых нервных учителок. Власть не разваливается поспешно, — возразил он. — К тому же Безматерных сам сказал мне, чтобы я не лез ему под руку без крайней нужды. И, — Дима подчеркнул голосом, — умный ли он?
Володя поморщился, но настаивать не стал. Димка человек вдумчивый, спокойный. Вдруг он на самом деле паникует?
— Так мы будем сегодня штаны протирать или пойдем гулять? — Миша предложил новый вариант решения проблемы. В споры друзей он не вмешивался. Пусть занимаются вопросами стратегии и тактики. Вон лбы какие высокие. Для него важнее вопросы текущего жизнеобеспечения.
Дима призадумался. Пропускать занятия, конечно, не самый лучший способ налаживать отношения с преподами и деканом в условиях жесткого дефицита расположения к ним с их стороны. С другой стороны, они же вошли в число спасителей города и отечества…
— Пропустим! — Решил он и вопросительно посмотрел на Володю.
Тот молча кивнул. Из института их сейчас не выкинут, не посмеют. Герои они и в Африке герои. И уж тем более в их городе, где орков не меньше, чем тараканов, а оркобойцев кот наплакал.
— Надо походить по городу, — поддержал он идею Миши, — посмотреть, как народ живет.
— Давай, — сразу согласился Миша.
Завтрак благополучно переваривался в желудках, впервые за много дней на небе показалось солнце, сделав мир вполне благополучным и привлекательным. Почему бы им не прошвырнуться по городу, устрашая орков и жителей своими секирами?
Они двинулись в сторону главной улице города, все еще носящей имя одного из ведущих большевистских деятелей первой трети ХХ века. Как водится в таких случаях, им не повезло. Прямо на выходе из института они лоб в лоб столкнулись с деканом факультета. Не будь орков, Володя мог прямо сейчас, не теряя время, идти за обходным листом, а затем в военкомат. Но орки существовали, и декан лишь благосклонно кивнула им, глядя на секиры. Парни шли в очередной поход на врага, и не стоило смущать их отчислением.
Улица напомнила фотографии Второй мировой войны. Прямо на дороге стояли брошенные машины с открытыми дверцами, среди них «ауди» и «джип» — зрелище для России виданное только в боевиках про новых русских. Кое-где валялась брошенная одежда — куртки, брюки, рубашки, еще что-то напоминающее постельное белье или одежду, студентам не знакомую. Налицо следы вчерашнего бегства населения. На фоне этого барахла особенно чувствовалось странное безлюдье. На главной улице города людей не бывало только в самые сонные часы ночи, да и то, скорее всего, только в зимой, в лютые морозы.
Больше всего пейзаж походил на фотографию «немецкий город весной 1945 года». Не хватало белых флагов в окнах и пары подбитых танков.
— Да, — сказал заметно помрачневший Дима. — Ты, Володь, наверное, не так уж и не прав, когда звал к Безматерных.
— Куда ж народ делся? — Озаботился другим Володя. — Препод сказала, что людей ходит немало. Не один же наш институт работает.
— Смотрите, — вскрикнул Миша, показывая рукой на лежащее на обочине тело.
— Орки, — скрипнул зубами Володя. Сколько же их расплодилось в городе? — Понятно, где все — разбежались со страху.
Они подошли поближе. На обочине лежал мужчина лет тридцати с перекошенным от ужаса лицом.
Миша инстинктивно огляделся в поисках опасности. Вдруг пришелец притаился неподалеку.
— А ведь его не орк убил, — обернулся к Володе заметно побледневший от приближающейся тошноты Дима.
— Не орк, — согласился тот.
Беднягу, судя по большой ране на шее, зарезали. Володя наклонился пониже, разглядывая рану. Били ножом.
— Мужики, как вы можете? Дим, тебя же мутит всегда. — Спросил скривившийся Миша. От полуприкрытого взгляда мертвых глаз и отвисшей челюсти ему стало плохо.
— Перестань, — отмахнулся Володя. Сам он никакой тошноты или брезгливости не чувствовал. К некоторому его удивлению Дима тоже вел себя спокойно. Димка, которому становилось иной раз плохо при одном упоминании о трупах. Бледность, правда, не проходила, но для Димы, которого сташнивало от вида порезанного пальца, такое поведение было героическим.
— Помнишь, Безматерных предупреждал о бандюгах? — Спросил Володя Диму.
— Помню. Умный мент нам попался. Беру свои слова обратно.
— Дурак не стал бы разговаривать с нами вообще.
— Пошли отсюда, а? — Попросил Миша, стоявший в нескольких шагах от убитого.
— Милицию бы вызвать, — вслух подумал Дима.
— Ага, — злорадно показал на Володю Миша, — пока рядом с нами черная дыра, можешь забыть о телефонах и рациях.
— Менты и так идут, — ловко сменил тему разговора Володя.
Никого из троицы не обрадовала встреча с милицейским патрулем. Насколько они знали бдительных стражей порядка, те запросто свалят убийство на них. Секиры-то у них, дай бог, как раз горло перерубить. И убийство произошло явно недавно.
Володя напрягся в готовности дать отпор.
— Ого, — сказал шедший впереди мент с погонами капитана из усиленного — в пять душ — патруля, — дружина поспела раньше. Вас кто предупредил?
— Никто, — вылез вперед Миша, — мы погулять вышли и сразу напоролись.
— Везет вам, — посетовал капитан, — если бы мы так гуляли.
Среди патрульных послышались беззлобные смешки. Никто не собирался их подозревать, а тем более обвинять в убийстве. Менты были спокойны, доброжелательны и вежливы.
Затем капитан сделал то, от чего у студентов едва не отвисли челюсти. Он поздоровался с каждым из троицы за руку! Причем не как попало, а сначала с Володей, потом с Димой, и напоследок с Мишей. В милиции существовал свой табель о рангах, не совпадавший с официальным. Дима поначалу хотел приобидеться, но образумил себя напоминанием о двух прищученных приятелем орках.
— Приятного мало, — озабоченно сказал капитан, завершив обряд приветствия. — Бандюги распоясались, нападают уже среди бела дня. А видели бы вы, что происходит в других местах. За последние сутки ограблены около полусотни квартир, убито больше десяти человек. Я уж не говорю про обычные ограбления. Произошло несколько изнасилований. Да, да, — поймал он взгляды студентов, — девушек хватают прямо на улице, насилуют, а понравившихся уводят к себе. Сегодня мы раздолбали один такой гарем. Пятеро, даже не бандитов, а так хулиганья лет по семнадцати, захватили трех девушек и насиловали их в свое удовольствие. Мы их так отпинали, что они долго еще не смогут повторить это удовольствие.
— Если смогут вообще, — мрачно добавил один из патрульных.
— Так будет даже хорошо, — поддакнул капитан. — Мразь обнаглела. Свыше получено разрешение использовать оружие без ограничения. Пора прекращать бодягу. Если мы за день не наведем порядок, оставшийся после позавчерашнего бегства народ просто разбежится. Представляете, сколько людей погибнет. Видите, на улице никого нет? А ведь в городе осталось почти все население. Пусть поезда штурмуют, но уехало тысяч пять — десять. Люди сидят по домам, опасаясь выглянуть в окно, чтобы не привлекать внимания. Многие с семьями собрались на работе. Вместе веселее. Но так долго продолжаться не может.
Излишне объяснять историкам, что такое паника в зоне военных действий. Володя лишь поинтересовался:
— Почему же они не уходят?
Капитан хмыкнул:
— Куда уйдешь? Оркам в лапы? Я разговаривал кое с кем. Многие готовы, но боятся. Если в городе такое творится, что происходит за его пределами? — Увидев, что до ребят дошло осознание опасности, капитан сообщил:
— Хотя у меня нет команды сверху, но я думаю, меня поддержат. Необходимо поднять всех, кто в состоянии драться. Держать порядок до тех пор, пока не поступит команда вывозить всех или придет подкрепление. Поэтому двоих из вас я сразу подключу к работе, а ты, старшой, ты ведь Соловьев? — Посмотрел он на Диму. Дима кивнул в ответ. — Пойдешь обратно, поднимать людей. С тобой я дам одного из своих. — Парфенов, идешь ты, — повернулся он к патрулю. Из его рядов выступил младший сержант на голову ниже Димы.
