Как было бы хорошо, если бы он попал под такой же удар, что и остальные.

Сопровождаемый друзьями и омоновцами, он почувствовал себя королем в окружении свиты. Или особо важным преступником. Последнее оставило в нем смутное воспоминание.

— Подождите, — остановился он.

— Забыл чего? — Спросил сержант. После окончания схватки, когда спало нервное напряжение, его лицо стало усталым и серым. Было видно — омоновец которую ночь недосыпает, занятый суматохой вокруг пришельцев.

Володя напрягся. Версию о простой контузии придется окончательно забыть. Орк преподнес ему последний дар (или подложил напоследок свинью?). Он вдруг почувствовал незнакомые запахи, смутно напоминающие ему запахи пряностей, захотелось даже чихнуть от острого духа перца. Перед глазами мелькнуло видение яркого красно-синего мира. И все пропало.

В голове стало гораздо свежее. Он почувствовал новый прилив сил и убрал руки с плеч товарищей, осторожно ведущих его к стоявшей на границе орчьего поля машине. Неизвестно, что будет дальше, но пока ему от дара пришельца куда лучше. Вот бы и дальше так же. Никаких веселеньких постэффектов

— Секира! — Вслух вспомнил Володя и оглянулся.

Его оружие по-прежнему находилось в голове орка, приткнувшись рукоятью в выемку в асфальте.

— Секиру Безматерных не велел трогать, — виновато сказал Дима.

— Это мое оружие! — Сурово сказал Володя и, резко остановившись, повернулся к месту недавней схватки. Оцепленная со всех сторон ментами, площадь была пустынной, если, конечно, не считать Безматерных и нескольких его помощников, тщательно изучающих поле боя. Пусть делают что хотят, но секиру они должны вернуть. Он неторопливо, полный достоинства, отправился к Безматерных.

Дима и Миша, обменявшись озабоченными взглядами, пошли следом на некотором расстоянии.

Сержант Васильев, первым желанием которого было пресечь начавшееся неповиновение, застыл в растерянности. Он разрывался между противоположными желаниями. С одной стороны, надо выполнять приказ замначальника. Студенты просто не знают, какую сладкую жизнь он может устроить, если встать на его пути. Но с другой, — почему парень должен оставлять свою железку. Нелепую и смешную, но сохранившую всем им жизнь?

Пока он дергался, рефлексуя и ругаясь сам с собой, Володя в сопровождении друзей добрался до Безматерных. Хитрый мент сразу же увидел затормозившую и устремившуюся обратно процессию, которую он направил в больницу. Совсем никакой дисциплины не стало.

Безматерных дал им подойти почти вплотную, делая вид, что страшно занят исследованием пятен синей крови орка. Изучать ее действительно интересно. Подполковник кое-что понимал в криминалистике и теперь гадал из чего же, кроме меди, она состоит.

— Я думал вы уже в больнице, — поднял он хмурый взгляд на Володю, который уже набрал в рот воздуха, чтобы озвучить свое требование. Безматерных всегда считал, что лучшая оборона — нападение.

На Володю суровый мент не произвел никакого впечатления.

— Я хочу взять свое оружие, — спокойно сказал он.

— Твой топор стал вещественным доказательством, — отказал ему Безматерных. — Полежи в больнице, тебе принесут новый, сделанный на заказ. Получше этого будет.

— Я хочу свое оружие, — повторил Володя. Подполковник явно хотел сделать из него дурачка.

Безматерных бросил на него взгляд, пытаясь найти следы испуга, напряжения, — все-таки с замначальника ГОВД общается! — или начавшегося сумасшествия после удара орка.

Но Володя всем видом изображал спокойствие и невозмутимость. Он требовал вернуть свое имущество и Безматерных уступил. Парень заслужил, чтобы он пошел на мелкое нарушение и разрешил отдать ему топор.

— Хорошо, — согласился подполковник. — Кириллов, — позвал он, эксперта, на коленях изучавшего траву неподалеку от орка.

— Слушаю, Владимир Кириллович, — совсем без соблюдения субординации сказал он.

— Выдерните топор, только осторожно, — распорядился Безматерных, не обращая внимание на гражданское обращение, — и отдайте его хозяину.

Эксперт пришел в обалделое состояние.

— Володь, — ты понимаешь, что предлагаешь? — Спросил он, Володя не сразу понял, что обращаются не к нему, а к подполковнику. По-видимому, двух ментов объединяли не только служебные отношения.

— Отдай, — нетерпеливо подтвердил Безматерных, — не рухнет земля без топора. Здесь же не убийство.

— Так-то оно так, — поморщился эксперт. Отдавать топор ему жутко не хотелось, но он тоже видел стоявшего рядом Володю. На лице того была написана такая уверенность в своей правоте, что эксперт сдался. Он подошел к орку и резким движение выдернул топор. С лезвия потекла кровь и мозги. Эксперт посмотрел на них как гурман на редкое экзотическое блюдо.

— Силантьич! — Позвал он, никуда не глядя. — Дай чистый платок.

Подошедший второй эксперт передал ему кусок ткани, и он тщательно обтер топор и только после этого отдал топор Володе.

— А теперь в больницу, — уже весело поглядел на друзей и подошедшего Васильева Володя. — Все в порядке.

В поликлинике на них косились как на сумасшедших. Секиры студентов вызывали смех или (в зависимости от настроения и силы духа) негодование: как в помещение пропустили каких-то бандюг? Только присутствие милиционеров оградило их от общения с чересчур бойкими бабками, для которых больница второй, а то и первый дом.

Безматерных успел поработать. Володю завели не к обычному врачу, осажденному длинной очередью, а к какому-то особенному. Тот лишь для проформы послушал его, задал пару вопросов и, не слушая ответов, дал указание медсестре положить больного на стационарное лечение.

Володе было все равно. Он еще не восстановился после удара орка и желал лишь добраться до кровати. В больницу им пришлось идти пешком, поскольку обещанная сержантом машина так и не завелась. Минут пять водитель терзал стартер, а потом плюнул и поднял капот, сообщив из под него о пользе пеших прогулок. Поход до больницы вымотал студента не меньше, чем тридцатикилометровый марш-бросок.

Нужное им здание, в котором «контуженного» будут лечить, находилось в глуби больничного городка. Когда они подошли к невзрачному двухэтажному строению, Володя прочитал вывеску: «Инфекционное отделение». Странный у медиков юмор: почему инфекционное, а не терапевтическое, а то и хирургическое?

Сразу по прибытии Диму с Мишей, как и ментов, решительно оттеснили. Пожилая медсестра хмуро сказала, что у них инфекционное отделение и присутствие посторонних категорически запрещено. Менты, народ дисциплинированный, ретировались. Следом за ними, не желая скандалить, отступили и студенты, пообещав нагрянуть.

Медсестра крайне неодобрительно посмотрела на секиру. «Мегера», — определил Володя и приготовился до последней капли крови отстаивать свое право на ношение холодного оружия в условиях повышенной концентрации орков на фиксированную площадь городской территории. Но медсестра лишь поджала губы и пригласила пройти.

Она и присоединившаяся к ним молодая блондинистая медсестра — дежурная по второму этажу отконвоировали их к месту заключения. Девушка была красивая, что заставило Володю бросить на нее пару откровенных взглядов.

Как очень ценного и важного гостя его поместили в отдельный бокс. На единственном окне стояла решетка, что сразу настроило его на дурной лад, напомнив о «добровольном» обследовании.

— Тюрьма, что ли? — Угрюмо спросил он у красотки.

— Тебе-то что, — не стала она разбираться в тонкостях его настроения. — Поселили, лежи.

— Я не хочу здесь оставаться, — решительно заявил Володя и вышел из бокса. Пожилая медсестра от удивления разинула рот. Она стояла, хватая ртом воздух, и Володя уже готовился прийти на помощь, когда она торопливо отправилась прочь, на ходу бросив: «Вызову врача. Пусть убирают его отсюда».

Володя посмотрел на дежурную. Та поджала губы.

— У вас здесь обязательная традиция — поджимать губы? — Вежливо спросил он.