— Тогда почему он не защищался, когда я обвинила его той ночью?

— Ты бы послушала? Ты только что узнала, что мы фейри. Ты более непредубежденна, чем большинство людей или гибридов, но ты только что видела, как он стал выше, видела, как изменились его уши, и видела, как он владеет своей силой. Можешь ли ты честно сказать, что послушала бы, если бы он сказал тебе, что не убивал твоих родителей?

— Он солгал мне о том, кто он такой.

И все же в глубине души я знала, что он не лгал, когда сказал мне, что не нападал на Кроуит.

— Ему пришлось. Это не значит, что все, что было между вами, было ложью, — Галон покачал головой.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя древним. Почему молодым нравится брать одну информацию и использовать ее, чтобы изменить все остальное, что их инстинкты подсказывают им как истинное?

Я не могла ответить на это. Он покачал мне головой.

— Я предлагаю тебе поговорить с ним, Приска

От криков гибрида у меня разболелась голова. Больше всего на свете я хотела, чтобы кто-нибудь прекратил его страдания, просто чтобы я могла погрузиться в тишину.

Охранник Сабиума наклонился, и я перевела взгляд на придворных, собравшихся в тронном зале, вынужденных наблюдать за пыткой.

Нет, их не просто заставили смотреть.

Они вынуждены радоваться. Радоваться.

Одна женщина упала в обморок, и в настоящее время ее поддерживали несколько друзей с пепельными лицами в задних рядах толпы.

Было ясно, что Сабиум отказывается от любых претензий на то, чтобы быть уравновешенным правителем, которым он так долго притворялся. И все же, по словам моих шпионов, пока не было никаких слухов, ставящих под сомнение вменяемость Сабиума.

Никто из придворных не сбежал, все они были уверены, что не станут мишенью.

Это было почти забавно. Те, кто верил, что они в безопасности, потому что стоят на стороне тирана, только обманывали самих себя. В игре за власть каждый был пешкой, и никто не был освобожден от необходимости жертвовать.

Мои дамы были тенями самих себя. Сабиум продолжал настаивать, чтобы мы все смотрели его маленькие сеансы пыток, и он отказался позволить мне отпустить их из тронного зала. Для него это был просто еще один способ доказать, что у меня здесь нет настоящей власти.

Мои руки на коленях сжались в кулаки — единственный признак моей ярости. Я была верна немногим. И любая моя верность могла зайти так далеко. Тем не менее, эти женщины были на моей стороне в течение многих лет. Я была обязан им любой защитой, которую могла предоставить.

Если бы обстоятельства были другими, я бы с удовольствием наблюдала, как распадается Сабиум.

Выбор, который он сделал за свою долгую жизнь, гарантировал, что и гибриды, и фейри не успокоятся, пока он не умрет. У него не было возможности отступить. Его единственным выходом было продолжать свои попытки уничтожить их и украсть их силу, чтобы использовать ее против них.

Потеря амулета потрясла его до глубины души.

Даже несмотря на то, что он отказывался признать это.

— Он что-то знает, — прошипел Сабиум. — Все они работают против меня.

Гибрид был почти мертв, его крики были немногим больше, чем слабые стоны. Напрасная трата времени. Глаза Лизвет встретились с моими, широко раскрытые и наполненные слезами. Ярость охватила меня, и я смотрел на нее сверху вниз, пока она не опустила взгляд.

Зачем мне рисковать собой, чтобы защитить этих женщин, когда они даже не могут контролировать свои собственные реакции?

Я глубоко вздохнула.

— Я думаю, если бы он что-то знал, он бы уже рассказал тебе, муж, — сказала я.

Сабиум медленно повернул голову, пригвоздив меня взглядом. Я подняла бровь, глядя на него, мое сердце бешено колотилось в груди. Быстрым взглядом я указала на придворных, наблюдавших за нами.

Он глубоко вздохнул. Этот безумный огонек медленно исчез из его глаз.

— О, очень хорошо.

Он взмахнул рукой в воздухе.

— Все вон.

Придворные молчали, но они не колебались. Никто не толкался, но через несколько мгновений тронный зал опустел.

Тишина затянулась. Мне потребовалось одно мгновение, чтобы оценить это, даже когда я готовилась к ярости Сабиума.

— Ты забываешься, моя королева, — прошипел он.

Странный вид безрассудства клокотал в моей груди. Я наклонила голову.

— Я верю, что это ты позволяешь своим эмоциям затуманивать твое суждение. Мой король.

Удивление промелькнуло в его глазах.

— Ты смеешь…

Дверь с грохотом распахнулась. Я выдохнула, задержав дыхание. Сабиум с рычанием повернулся к двери.

— Простите, что прерываю, ваше величество. Произошло событие.

Я взглянула на охранника. Не один из моих. Надеюсь, один из моих шпионов будет присутствовать на этой встрече.

— Прекрасно, — сказал Сабиум.

Он медленно поднялся со своего трона и наклонился ближе ко мне. Я отказалась отклоняться.

— Будь очень осторожна, — пробормотал он. — Мы оба знаем, что тебе есть что терять, больше, чем мне.

Он повернулся и зашагал прочь, оставив меня дрожать.

У ребенка были зеленые глаза. И каким-то образом, всякий раз, когда я гуляла по территории замка, он оказывался там. Всегда сбегая от какой-нибудь горничной или няни.

Я игнорировала его, когда могла. Когда на нас смотрели, я делала минимум, необходимый, чтобы избежать худших слухов.

Каждый раз, когда я видела его, ярость прожигала меня насквозь, а головная боль пульсировала за глазами. Я с улыбкой на губах передавала его обратно той няне, которая за ним гонялась, и удалялась в свои комнаты, где часами лежала в постели.

В конце концов, я прекратила свои прогулки на улицу, разъяренная тем, что у меня отняли мою единственную радость.

А потом он начал находить меня внутри замка.

Ему было две зимы. Я знала, что он охотился не на меня сам. Это было нелепо. Либо Сабиум играл в игры — дразнил меня этой медленной пыткой, — либо за это был ответственен кто-то другой.

Если бы это был не Сабиум… Тот, кто решил поиграть со мной таким образом, умер бы, моля о пощаде. В минуты тишины в этой постели я предавалась фантазиям о теле, раскачивающемся на виселице, превращающемся в пепел в огне или тащащемся за моей любимой лошадью.

Возможно, с ребенком мог произойти какой-нибудь несчастный случай. Я могла бы спланировать, чтобы это произошло, пока меня не было в замке. Быстрое падение, сломанная шея, и я, наконец, снова смогу ходить по территории.

Сабиум знал бы. Он всегда знал. И он не даровал бы мне быстрой смерти. Нет, он позаботился бы о том, чтобы моя смерть длилась неделями.

Единственным утешением, которое у меня было, была моя библиотека. Каждый день я проводила там часы, сидя в своем любимом кресле, не обращая внимания на придворных, которые пытались завоевать мое расположение.

И прятялась от ребенка.

Пока однажды я не услышала знакомый звук.

Хихиканье.

Шлепанье крошечных ножек по дереву. Раздражение боролось с яростью. Он завернул за угол, опираясь на полку, и его лицо просияло.

— Мама.

Я закрыла глаза и боролась с желанием швырнуть книгу в окно.

— Мама?

Теперь ближе.

Я открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня, его крошечное круглое личико светилось радостью. Он протянул руки так, как это делают такие дети, ожидая, что я посажу его к себе на колени.

Я наклонилась.

— Я не твоя мать, — прошипела я.

Его лицо сморщилось. Он открыл рот и завыл.

Кто-то сдавленно ахнул, и я подняла взгляд. Та же темноволосая няня, что и в тот первый день. Она была ответственна за это. Каждый раз была ответствененна.