— На тебя смотрят, — сообщает он, кивая в направлении ёлки и Лина, хмурясь, оборачивается.

Мужчина будто того и ждёт.

Стоит им только поравняться, как он делает шаг навстречу и улыбка узнавания вспыхивает на тонких губах.

— Лина? — спрашивает он, а потом поясняет: — Я Лев. Помнишь меня? Мы когда-то общались.

«Лев… — Павел вертит эту информацию в голове, пока в памяти не всплывает разговор Лины с матерью, совсем недавний, но будто бы такой далёкий. — Тот самый Лёва, да?»

Его появление Павлу совсем не нравится.

Возвращение домой приходится отложить, потому что Лев пригласил Лину на ужин в честь встречи, а отказываться…

— Ну ты же понимаешь, Паш?

Лина делает жалобное лицо и грустно смотрит, на мгновение отвлекаясь от раскрытой спортивной сумки на краю кровати. То, что они сдвинули время отъезда, отнюдь не значит, что нельзя собраться заранее.

— Знаю. Не смотри так. Всё я знаю.

Дёрнув хвостом, Павел отворачивается, предпочитая смотреть куда угодно только не на Лину.

«Всё я прекрасно знаю, — повторяет он мысленно. — Если сейчас отказать, а он наябедничает, то мать твоя насядет так, что легче уж сходить и поужинать».

— Паааш, — тянет Лина.

Павел со вздохом прикрывает глаза, переходя в человеческую форму.

— Давай помогу собраться. Чего ты ещё не сложила?

— Да тут и складывать…

Лина оглядывается на раскрытую сумку и пожимает плечами.

— Обувь потом только суну и всё. Я даже зубную щётку… Паш, ты точно не сердишься?

— На что? — он вопросительно приподнимает брови. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с матерью. А уехать… Мы можем и на вечерней электричке. Главное посмотри во сколько она. Или ты уже смотрела?

Павел отворачивается, не дожидаясь ответа, чтобы добраться до амулета, что Лина оставила на столе перед походом в душ.

— На то, что я пойду на встречу одна. — Огорошивает она Павла и он застывает, успев сделать лишь шаг в сторону стола.

«Одна?..»

Павел катает это слово на языке, чувствуя, как оно отзывается где-то за грудиной тянущим чувством. Незнакомым. Непривычным. Сколько она куда-то ходила одна и такого ни разу не было, а тут…

— Паш?

— Мне не на что сердиться, — наконец отзывается он как можно более нейтральным голосом. — Чаю будешь? Сколько времени осталось до твоего ужина?

— Паааш, — тянет Лина, а потом внезапно оказывается рядом и обнимает со спины, смыкая кольцо из рук на животе и утыкаясь лбом меж лопаток. Сердце в его груди дёргается, на мгновение сжимаясь, и Павел замирает, впитывая исходящее от неё тепло. — Я понимаю, что это неправильно, идти без тебя, — тараторит она, будто боится, что он вывернется и уйдёт. — Мы приехали вместе и… Но если ты пойдёшь со мной, то я буду отвлекаться, совсем. И он поймёт, что что-то не так. Обязательно поймёт. Он же тебя не видит, а я вижу. Я не смогу отстраниться от тебя. Для меня нас будет трое, и вести себя я буду соответствующе, а для него всего двое. Не хочу, чтобы он рассказал о моих «странностях» своей матери, та точно передаст моей…

«И никому от этого легче не будет» — мысленно заканчивает за неё Павел и, накрыв замок из рук ладонью, слегка сжимает пальцы.

— Я всё понимаю, поэтому и не сержусь. Не переживай и иди спокойно. Так будешь чай?

Лина расслабляется, судорожно выдыхая, и кивает, возя лбом меж его лопаток.

— Тогда отпусти, иначе я ничего не смогу сделать.

Павел шутливо хлопает ладонью по замку из рук и те, дрогнув, размыкаются.

На мгновение ему становится холодно.

* * *

Павлу нечем заняться. С ним такое впервые за последние несколько десятков лет происходит.

Рядом стоит кружка с чаем, уже вторая после ухода Лины, а вокруг пустая, будто бы и не жилая комната, хотя они тут провели больше суток. Даже собранная и поставленная у двери спортивная сумка не меняет ощущения. Пусто, серо, уныло.

«Да что с тобой такое сегодня?»

Павел морщится, качая головой, а потом снова обводит комнату взглядом.

Заправленная постель, закрытый и пустой шкаф. Игрушка вернулась к хозяйке, их вещи готовы в дорогу, а больше там ничего и не было. Он тоже готов. Всего-то и осталось, что дождаться Лину, того как она соберётся в дорогу, и взобраться на плечи, снова притворившись воротником. Только вот Лина…

Будь он котом, дёрнул бы ухом, а так просто чуть поворачивает голову, обращаясь в слух.

Звук знакомых шагов приближается, становясь всё громче и уже отчётливо выделяясь среди других звуков.

Одним глотком допив оставшийся в кружке остывший чай, Павел не спеша моет её, ставя на стол уже чистой, и замирает.

Вместе с шагами Лины громче становятся и ещё одни, будто на их этаж она поднимается с кем-то. Только вот никто из них не говорит, и определить второго человека не удаётся ровно до тех пор, пока они не останавливаются около двери.

На мгновение прикрыв глаза, Павел возвращается в форму кота и всё-таки дёргает ухом, заслышав голоса. Лины и… Льва. Того самого, которого ей навязала мать.

— Приятно было снова встретиться. Спасибо за ужин и за то, что проводил. Мне нужно собираться…

— На восьмичасовой?

Лина замолкает, будто задумываясь. Или не желая отвечать, потому что Павел уверен, всё она помнит. Время отправления они смотрели незадолго до ужина, так что она просто не могла забыть.

«Восьмичасовой» — подтверждает он мысленно и Лина будто соглашается коротким:

— Да.

— Похоже, мы едем на одной и той же электричке. Не будешь против, если мы скрасим друг другу не только вечер, но и дорогу? Не люблю путешествовать в одиночестве…

— Хорошо, — соглашается Лина и Павел непроизвольно дёргает хвостом.

— Тогда я зайду за тобой.

* * *

— Уф! — тихо выдыхает Лина, стоит только за её спиной закрыться двери. — Нет, — шепчет она, когда шаги отдаляются достаточно далеко. — Он, конечно, не плохой и всё такое, но… Общительный…

Отлипнув от двери и сделав несколько шагов, она падает спиной на кровать, приминая идеально расправленное покрывало и прикрывая глаза.

— Паш, иди сюда.

Павел смотрит, как Лина мягко похлопывает ладонью по скрытому под джемпером животу и, с тихим вздохом, прыгает на кровать.

— Ну? Снова переживаешь, что раздавишь?

— Ты только что поела, — ворчит Павел, но всё-таки осторожно перебирается куда сказано, растягиваясь от бёдер почти до подбородка. — Потом не пеняй на меня, если затошнит. Ты сама позвала.

— Да знаю я, не ворчи.

Тонкие пальцы зарываются в шерсть, поглаживая загривок и иногда почёсывая меж лопаток, а Павел прикрывает глаза. В таком положении он всем своим телом чувствует дыхание Лины, то, как двигается её грудная клетка при вдохе или выдохе и как бьётся запертое внутри сердце, отдаваясь пульсацией где-то в его собственной груди.

* * *

Что полная, что частичная невидимость не мешает Павлу и не требует дополнительных сил, просто порой приносит некоторые неудобства и… Напрягает. Слишком уж он привык быть видимым, пусть даже и в форме кота.

И видимо забылся, иначе как объяснить поселившуюся внутри досаду.

«Ты забыл, что всего лишь домовой, а домовым положено сидеть дома, следить за порядком и быть незаметными. И последнее в первую очередь» — напоминает он себе сидя на багажной полке под самым потолком, рядом с заброшенной туда же спортивной сумкой. И чемоданом. У Льва оказывается небольшой, плотный чемодан на колёсиках, что тоже вполне спокойно умещается на полке.

В электричке, что везёт их домой, не так уж и много людей, однако Лев выбрал место рядом с Линой, а сидеть напротив… Павел решил, что лучше будет здесь, наверху.

«Высоко сижу, далеко гляжу, всё вижу» — вспоминает он слова из старой сказки и усмехается, чуть обнажая кончики клычков и топорща усы.

Выглядывая с полки, он видит только макушки: одну рыженькую и одну каштановую, что чуть склоняется вбок, ближе к Лине, будто бы в желании шепнуть что-то на ухо.