— Планирую в ближайшее время сделать тебе ребенка, — накрываю руками ее пятую точку, которой жена меня раздразнила. Ласково сминаю и поглаживаю ягодицы, теперь моя очередь дразнить.

— До его рождения нужно дожить и не сойти с ума от скуки, — с придыханием говорит Латифа.

— В ближайшую неделю ты скучать не будешь. Обещаю потом что-нибудь придумать, — обхватываю ладонью затылок жены и наконец-то овладеваю ее губами.

Елена

Выныриваю из дремы, в которую провалилась после очередного оргазма. Мансур неутомим, и я с трудом выдерживаю его аппетиты. Мне уже кажется, что через неделю я буду не скучать, а наслаждаться покоем.

Муж стоит у окна и смотрит куда-то вдаль. Приподнимаюсь на локтях. Мужчина реагирует на звук и поворачивает ко мне голову. В три шага преодолевает пространство и сгребает меня в объятия.

— Ты проснулась, Латифа? — большим пальцем очерчивает контур губ. — Хочешь покататься на яхте?

— Наверное, хочу, — я еще не совсем проснулась, но согласна на любую активность.

— Тогда одевайся. Форма одежды пляжная. Когда отплывём подальше от берега, сможешь скинуть абайю.

Вскакиваю с кровати и смотрю в окно. В конце высокого забора, уходящего в море, качается большой катер.

Заскакиваю в гардеробную комнату и просматриваю содержимое полок. Нахожу шорты и футболку. Наверное, это то, что надо. Лезу в комод с красивым бельем.

— Мансур, мне нужно купить купальник, — кричу, просматривая полку за полкой.

— Не думаю, что он тебе нужен, — мужчина встает в дверном проеме.

— В смысле? — застываю я у комода. — А в чем я буду плавать?

— Сейчас на яхте можно и голой, там не будет никого кроме меня.

— А здесь, — указываю пальцем в стену, за которой плескаются воды залива.

— А здесь плавать не стоит, тебя может кто-то увидеть.

— Это какой-то бред. Зачем вообще жить на побережье, если нельзя плавать в море? В конце концов здесь закрытый пляж.

— Садовник мужчина, на территорию может зайти охрана, мимо может кто-то проплыть, — монотонно перечисляет Мансур.

— Мне кажется, нам нужны компромиссы, — складываю я руки на груди, — если я иду тебе навстречу с этими идиотскими правилами, ты тоже можешь сделать ответные шаги.

— Это не идиотские правила, Латифа. Это предписания пророка. Ты не можешь заключать никаких компромиссов с Аллахом. Любой твой компромисс будет считаться грехом.

Провожу ладонью по лбу и наконец-то понимаю, зачем мне читать этот чуждый Коран. Доводы разума здесь просто не работают, они будут разбиваться о стену предубеждения. Чтобы оппонировать в религиозной дискуссии, нужно знать содержание религиозных текстов. Решаю пока отступить в этом вопросе.

Выбираю комплект белья максимально похожий на купальник и беру еще один на смену. Сверху шорты и футболка. Верхний слой — мусульманские чехлы.

Выходим к бетонному забору, который отделяет нас от соседей и уходит прямо в море, становясь своеобразным волнорезом. Вдоль забора узкий пирс, по которому я семеню за мужем.

Забираемся на борт и несемся в открытое море. Разрезаем воду как масло. От скорости перехватывает дыхание. Хочется кричать от восторга.

Качаемся на волнах в открытом море. Где-то вдали виднеется берег. Лежим после плаванья на палубе яхты под навесом.

— Мансур, а чем вообще занимаются шейхи? — задаю актуальный вопрос.

— У нашей семьи небольшой нефтеперерабатывающий завод и строительный бизнес.

— То есть, ты капиталист? — хмурюсь я.

— Ты про эту марксистскую ерунду? — муж поворачивает ко мне голову.

— Почему ерунду? — спрашиваю раздраженно.

— Тебе ответить с точки зрения мусульманина или человека с западным бизнес-образованием?

— Ты учился на западе? — вздергиваю бровь.

— В лондонской бизнес-школе, — подтверждает Мансур.

— Тогда почему ты придерживаешься этих средневековых правил про женскую одежду? — обиженно поджимаю губу.

— Я тебе уже объяснял, Латифа. Это не мои правила, а требования религии. Саудовская Аравия живет по законам Корана и в соответствии с видением наших королей.

— То есть, если ваш король решит, что с завтрашнего дня страна станет светской, то законы Корана отменят? — провокационно интересуюсь.

— Вряд ли кто-то из королей так решит. Наш последний король взошел на престол в прошлом году и ему 62 года. В Саудовской Аравии майорат. Трон занимает старший в роду. Все короли сыновья основателя страны. У него было много сыновей. Чем дальше, тем они будут старше и старше. Никому из них и в голову не придет сделать страну светской.

— Но сам ты это все не одобряешь? — с надеждой спрашиваю я.

— Очень одобряю, — усмехается муж, — ты привыкнешь и поймешь, что женщина чувствует себя комфортно, когда защищена от похотливых взоров.

— Сильно сомневаюсь, — недовольно бурчу.

Мансур накрывает меня собою и врывается языком в рот.

— Теперь только я могу любоваться твоим телом. И я лично никогда не откажусь от этого права. Ты только моя, Латифа. Твое лицо, твои волосы, твоя кожа, твой запах. Все принадлежит только мне.

Может я какая-то ненормальная, но эти слова вызывают во мне трепетную дрожь. Я крепко прижимаюсь к Мансуру и готова отдать ему всю себя до последнего атома. И он снова берет все, что я готова отдать.

Назад возвращаемся уже перед закатом. Ближе к берегу удивленно смотрю на ряд одинаковых домов.

— Мансур, у наших соседей точно такие же дворцы? — задираю брови.

— Типа того, не забивай себе голову, — резко отвечает муж, — лучше надень абайю.

Только успеваю скрыться под балахонами, на пирсе появляется какой-то мужчина. Он помогает нам пришвартоваться, после чего куда-то исчезает.

Снова семеню за Мансуром по пирсу. От его резкости неприятный осадок.

Мы разговариваем в перерывах между сексом. Это так непривычно и странно. Обычные свидания, где люди должны узнавать друг друга, у нас перенесены в постель.

С другой стороны, это очень логично. Наш брак и нельзя назвать нормальным. Меня он накрыл как стихийное бедствие, пришедшее внезапно и неотвратимо.

Неудивительно, что все вверх тормашками. Мы встретились, женились, теперь узнаем друг друга. Я подробно рассказываю про свою московскую жизнь, про учебу, про брата. Плачу на рельефной груди, когда вспоминаю отца.

Мансур любит рассказывать про своих предков, воевавших вместе с Абдул-Азизом, который создал королевство Саудовскую Аравию. Вторая любимая тема — рассказы об учебе в Лондоне.

— Как же ты, бедненький, жил среди женщин, которые не скрывают своих тел? — не могу я удержаться от ехидства. — Постоянно молился Аллаху, чтобы уберег тебя от соблазна?

В азарте сажусь рядом с мужем на колени.

— Не богохульствуй, Латифа, — строго обрывает Мансур мое веселье. — На самом деле, это интересные ощущения.

Мужчина закидывает руки за голову и обращает взор в потолок.

— Когда ты подросток или юноша очень влечет женское тело. Ты жадно следишь взглядом за девушками в абайях и пытаешься увидеть голую кожу.

— А откуда ты знаешь, что это девушка? — продолжаю я сочиться сарказмом. — Может там солидная матрона или старушка.

— По походке, глупая, — Мансур переводит на меня снисходительный взгляд, — ну и по глазам, если они не скрыты. Я не о том, не перебивай.

— Внимательно внимаю тебе, мой господин! — получаю в ответ скептический взгляд-укол.

— Так вот. Если вдруг тебе посчастливилось увидеть оголившуюся щиколотку или руку в задравшемся рукаве, ты испытываешь настоящую эйфорию и возгораешься желанием.

Не могу удержаться от провокационного хохотка. Мансур предпочитает не заметить мою дерзость, он полностью увлечен своей мыслью.

— В Европе первое время постоянно ходишь в сильном возбуждении. Но по мере привыкания оголенное тело перестает будоражить. На дурнушек уже никак не реагируешь, замечаешь только красивых женщин.