Задумчиво дохожу до внутреннего дворика, мочу в фонтане руки. Слышу звуки активного движения и выскакиваю в коридор. Какие-то мужчины таскают большие коробки, в одну из комнат открыта дверь. Отпрыгиваю в сторону, чтобы не мешаться под ногами. Ловлю пожирающие взгляды грузчиков искоса.

— Госпожа, — шипит над ухом голос Шакиры, которая утаскивает меня назад во внутренний дворик, — вам нельзя появляться на мужской половине в таком виде. А лучше вообще туда не заходить. Проводите время в своей малой гостиной.

Женщина тащит меня в сторону моей комнаты. По дороге сворачивает в просторный зал. Здесь по периметру расставлены диваны. Видимо, это и есть малая гостиная. Усаживает меня в кресло и включает телевизор пультом.

Смотрю на мужика в саудовском платке, который что-то вещает по-арабски.

— А на английском каналов нет? — интересуюсь с затаенной надеждой.

— Нет, — категорично отвечает Шакира, — эти дети шайтана ничего хорошего показать не могут.

Понимаю, что еще одно развлечение отпадает.

— Шакира, а что делали те люди? — подбородком показываю в сторону двери.

— Госпожа, вы никому не должны говорить, что они видели вас без никаба. Господин будет в бешенстве.

— А вы не могли бы объяснить, почему такие требования? Мы сейчас не в пустыне, песок и солнце нам не угрожают.

— Женщина не должна соблазнять мужчину своими прелестями, — твердо чеканит Шакира.

Впадаю в легкий ступор. Всегда считала себя приличной девушкой. А оказывается, в Москве я только тем и занималась, что соблазняла мужчин. Слабо верю в то, что Мансур будет в бешенстве из-за этого незначительного эпизода. Он же не самодур. Но Шакира такая бледная, что я ей обещаю ничего не рассказывать мужу.

— Вернемся к нашим коробкам, — напоминаю я.

— Господину обустраивают кабинет, — поясняет женщина, — привезли какие-то книги и предметы интерьера.

— А раньше у него кабинета не было? — интересуюсь я.

Шакира как-то странно на меня косится и переводит разговор на другую тему.

— Госпожа, а меню я должна буду утверждать у вас?

Задумываюсь. В местной кухне я совершенно не разбираюсь. Надо узнать, что вообще любит Мансур.

— Думаю, лучше это будет делать мой муж.

— А когда его не будет?

— Можно это делать в то время, когда он дома. Утром или вечером, — пожимаю плечом.

Шакира как-то сконфуженно откашливается и извинившись уходит.

Смотрю в окно на море. С тоской вспоминаю свой купальник, который остался в сумке в гостинице Латакии. Можно было бы пойти поплавать. Хотя бы недолго, чтобы солнце не успело напечь.

Осторожно выскальзываю из дозволенного помещения. Пробираюсь назад в запрещенный сегмент. Постоянно осматриваюсь и выглядываю Шакиру. Вроде чисто. И мужчин тоже не видно.

Прошмыгиваю в кабинет, который пока что похож на склад. Сердце бьется в ушах. Такое ощущение, что пробралась в офис МИ-6 в Лондоне, а если поймают, то грозит казнь. Перевожу дыхание. Книжные стеллажи из какого-то дерева пока стоят пустые. Делать нечего. Придется искать по коробкам.

Заглядываю в одну и отшатываюсь. В нем чучело какой-то хищной птицы. Очередное варварство. Нет слов.

Осматриваюсь и перемещаюсь к другой коробке. Угадала. Она плотно набита литературой. Выдираю несколько томиков. Разочарованно вздыхаю. Все названия выведены арабской вязью. На что я вообще надеялась? Быстро перебираю стопку. О, чудо. Натыкаюсь на заглавие на английском языке, но это Коран.

Дрожащими руками пакую все книги назад в коробку. Прихватив с собой религиозную литературу, спешу покинуть кабинет. Коран — это не то, что я желала бы найти. Но хоть что-то. Направляясь к выходу, утешаю себя тем, что нужно понимать мировоззрение собственного мужа. Да и для расширения кругозора не помешает.

Выглядываю в коридор. Бесшумной тенью возвращаюсь в свою комнату.

Чтение священной книги не задалось. В первых же строках упоминается, что у неверующих на глазах покрывало. Во мне поднимается бурный протест. Ибо покрывало на глазах саудовских женщин, а у неверующих лица вполне открытые.

Не созрела я еще для Корана. Откладываю его в сторону. В досаде покусываю губы. Нужно было покопаться в коробках потщательнее.

Одеваю оба мешка и в этом официальном облачении иду искать Шакиру.

Вместо экономки натыкаюсь на Кристину.

— Госпожа что-нибудь желает? — интересуется девушка.

Смотрю на нее с интересом.

— Например? — уточняю я.

— Моя прошлая хозяйка любила, когда я массирую ей ноги, — информирует Кристина.

Нет, ну это просто какое-то дно. Хозяйка явно бесилась с жиру.

— Где можно взять ведро и тряпку? — решительно спрашиваю я, — хочу убрать в своей комнате.

Приезжаю в офис к началу рабочего дня. Мои сотрудники встречают меня удивленными взглядами. Я не привык приезжать так рано. Мой функционал обычно сводится только к контролю. Оперативные вопросы решает нанятый топ-менеджер из Британии.

С Майклом мы учились в одной группе. С момента выпуска он успел получить опыт управления в транснациональных компаниях. Когда отец умер, и я встал у руля, сразу же сменил его древний персонал.

— Кофе, — бросаю своему секретарю мимоходом.

Прохожу в просторный кабинет президента компании. На столе уже лежат финансовые отчеты, которые я просил подготовить к своему приезду. Лениво их изучаю и удовлетворенно хмыкаю. Рентабельность растет. Я не ошибся в Майкле. Он просто волкодав. Способен заставить работать даже шайтанов, при этом еще и урезав им зарплаты.

Откладываю документы на край стола. У меня другая цель визита. Должен перезвонить Басиль Асад, которому не дали мои домашние номера. Разговор неприятный, но неизбежный.

Дверь распахивается. Влетает мой младший брат Анвар. Самый усердный из всей толпы родственников. Он, несомненно, заслуживает поощрения.

Встаю из кресла, приветствуя Анвара. Пожимаю протянутую руку.

— Ас-салам алейкум, брат! — потираемся носами. Приглашаю его в кресло посетителя.

— Я слышал, ты привез третью жену? — Анвар сразу берет быка за рога.

— От кого слышал? — сразу уточняю.

— Мама жаловалась на тебя, — усмехается парень, — говорит, при отце ты бы не посмел спутаться с неверной. Немка?

— Русская.

Анвар вздергивает бровь. Повинуясь внезапному порыву, выдаю лишнюю информацию:

— Та самая, из-за которой меня вышвырнули с Олимпиады.

— Ты шутишь? — лицо брата озаряется озорной улыбкой, — покажешь хоть из-за чего такие страсти?

— Нет, — резко отвечаю я, — смотри на своих жен.

Звонит телефон, снимаю трубку. Секретарь предупреждает, что на линии Басиль и переключает не него.

— Ассалам алейкум, Басиль! — приветствую спокойно.

— Ты подставил отца! — жестко объявляет приятель.

— Мы оформили никах, Басиль. Я имел полное право ее увезти. Такова воля Аллаха, не советским неверным противиться ей.

— Не Аллаху разгребать твое дерьмо, а нам, Мансур! — грязно ругается Асад.

— Я готов компенсировать неудобства, — перехожу к конструктивному разговору, — сегодня внесу пожертвования на строительство вашего спортивного комплекса.

— Можешь успокоить свою больную совесть, Мансур, но в Сирию теперь тебе въезд запрещен.

Асад жмет на отбой. Я некоторое время держу трубку и нервно барабаню пальцами по столу. Латифа дорого мне обходится. О строительстве отеля в Латакии можно забыть.

Надо расслабиться. Перевожу взгляд на Анвара:

— Кстати, у меня есть для тебя подарок, брат!

— Майка с логотипом «Формулы-1»? — ухмыляется парень.

— Почти, — смеюсь я, — ждет тебя в нашем оазисе. Тебе понравится.

Наш рабочий день закончен. Погружаемся в мой внедорожник и мчим в сторону пустыни.

— Какие вообще новости? — интересуюсь, когда выезжаем из города.

— Как обычно. Солнце встает и ложится. Иран влезает во внутренние дела Саудовской Аравии и баламутит шиитов. Те возбухают и требуют равные с суннитами права. Иран вообще потерял берега, давно нужно его поставить в стойло.