— Дружок, я приучу тебя поднимать попку и записывать число ударов, а грубить жене наоборот отучу. Понял?

После чего деру его до тех пор, пока не просит прощения и не говорит, что я лучшая жена на свете. Смотрю в блокнот. Числа, которые записывал Энди, занимают три столбца. Наказывать мужа — это тоже искусство.

После порки Энди больше не выказывает превосходства надо мной и старается исполнить все мои желания. То-то же, тембо! Такой он мне офигительно нравится. Решаю сказать ему всю правду:

— Любимый! Когда в моё отсутствие тебе надоест ходить в поясе верности, зайди в Натальин салон. Госпожа Оливия сделает chastity massage и снимет твой пояс.

Я всегда забочусь о муже, хотя порой, своеобразно. И не думайте, что моё место в доме ку-ку. Сумасшедшие женщины — те, которые не воспитывают своего мужа. Они готовы упасть в обморок от того, что я здесь сочинила; тогда пусть сидят в своих норах и превращаются в одиноких старух.

— Привет! Глупая обезьяна, — изрекает Энди, встречающий меня в Шереметьево-2. Беззастенчиво, у всех на виду он лапает мой зад. — Ты ебалась с бегемотами озера «Виктория»? — спрашивает.

— Милый, ты осёл, если не хуже, — говорю ему.

— Джей! Хочешь сказать, что ослы, бараны и козлы — это совершенно разные люди.

— Да, милый, но ты — как раз осёл, мой любимый осёл, — смеюсь я. — Ты был в Натальином салоне?

Поскольку Энди молчит, через брюки хватаю его за пенис. Понимаю, что пояс верности отсутствует; значит, был.

— Ну, и как тебе госпожа Оливия? — спрашиваю супруга.

— Я ебался с ней всю ночь напролёт, — улыбаясь, отвечает он.

— If You need a spanking, tell me. You name the number of strokes and I do it, — объясняю мужу. Потом добавляю:

— На озере «Виктория» я не была, из Найроби мы отправились на океанское побережье в Момбасу. Жили в пятизвёздочном «Суахили бич», это a central position on Diani Beach, south of Mombasa. До центра города добираться примерно час. Бегемотов в этот раз не видела: они же не бродят по городам-миллионникам и не плавают в Индийском океане.

— Значит, не ебалась с бегемотами, — хмыкает Энди.

— Сэр! Теперь ипопо стали очень злыми, они разбивают лодки и даже нападают на людей, — толкую я с дурацким акцентом, коверкая слова. — Эти «нильские лошади» — ипопо — специально стараются делать гадости. Они вошли во вкус и стали опаснее чёрного носорога; отпугивает этих ужасных кенийских демонов лишь только громкое чтение Корана, — хихикаю я.

— Всё понятно с твоими тотемными животными, — улыбается Энди. — А как тебе показался Момбасу? Пять звёзд отеля, они, небось, африканские.

— Знаешь, звёзды — обычные, сервис не хуже, чем здесь. Сам город очень разросся: уже миллион жителей. В пригородах на побережье можно неплохо отдохнуть, фактически это курортная местность.

— И в этой курортной местности ты беспрерывно ебалась с чернокожими, они же любят белых женщин? — шипит супруг.

— Ты действительно осёл, ревнивый и смешной, — говорю ему. — Дома тебя ждёт порка!

Идём на автостоянку, наше авто я называю Боевой машиной преклонного возраста. Ей десять лет отроду, таких древних я даже в Кении не видела. На ней удобно ездить на дачу по подмосковному бездорожью, в аэропорту она смотрится как старый уставший монстр. Пытаюсь сесть за руль. Энди орёт, что в России африканским обезьянам запрещено водить автомобиль, и выталкивает меня на пассажирское сиденье.

— Милый, дома африканская обезьяна устроит белому человеку teaching, будет очень смешно, — снова хихикаю я.

— Джей, скольким мужчинам ты принадлежала до меня? — спрашивает Энди, когда мы оказываемся дома.

Странно, за всё время, что мы вместе, он никогда не задавал такого вопроса.

— Одному, — отвечаю, немного выждав.

Энди недоверчиво смотрит на меня.

— Ну, были ещё; все они не идут в счёт рядом с тобой, Энди!

Для уверенности смотрю на себя в зеркало: несомненно это я. Закрываю глаза, говорю мужу, что устала. Мысленно я ещё обитала на берегу Индийского океана, словно воочию видела полную Луну, проглядывающую сквозь трепещущие листья пальмы, слышала рокот прибоя. Я твержу себе: хватит, перестань, всё это уже ушло. Может быть, ускользнуло навсегда, идиотка! Кто знает, удастся ли ещё раз побывать на родине?! Вдруг никогда не получится, потому что плешивый российский царь навечно замурует меня в своей ужасной стране. Наверно, я истеричная психопатка. Ты просто тупица, пожираемая страхом! — беззвучно кричу я. Чего, собственно говоря, ты боишься? Ты бродишь по земле три десятка лет, а были и такие, что двадцати не прошагали. Ты боишься, что единственный на свете мужчина, который тебе по-настоящему дорог, уйдёт от тебя? Да, боюсь, — сокрушённо признаюсь сама себе. И потому придумываю всякие BDSM-игры, чтобы он остался. Я же любительница рабства, хотя в первую очередь своего собственного.

Опускаю глаза в пол, смиренно говорю:

— Милый, во время поездки мне попалась книга под названием «The Mistress Manual». В ней я прочитала об одной интересной практике. Сегодня мы её испробуем.

Энди молчит, и я продолжаю свой монолог в домашнем театре:

— На три вещи я готова смотреть бесконечно долго: пламя огня; как течёт вода в реке; как мой муж познаёт своё место в супружеской жизни. Последнее — самое интересное. Говоришь, что ебался с Оливией всю ночь напролёт. Сейчас мы пойдём в комнату для role plays и ты поведаешь подробности.

Ты же знаешь, то была шутка.

May be. Но я не хочу слышать от тебя подобные шутки.

Ладно, извини, — говорит Энди.

— Oh, it’s far too late for excuses, — объясняю мужу голосом школьной учительницы, — but you may utter some after every dozen of my strokes.

— Джей, это всё не от Бога. KGB присудило бы тебе Колыму за подобные разговоры с советским мужем. Так что давай лучше выпьем немного виски, есть «Белая лошадь». Или сыграем в шахматы, ты же любишь досуг, развивающий мыслительные способности. Я даже согласен совместить виски и шахматы.

— May be yes. Но сначала я тебя поучу. Тебя надо посадить в клетку, как осла в зоопарке. Со временем куплю тебе ослиную клетку. Или стойло, — хихикаю я. — А пока, за неимением оной мы, милый, направляемся в игровую комнату.

…В тёмной комнате привязываю Энди к дубовой скамье. Сдёргиваю штаны с его попы. Он злобно шипит что-то матерное. Осёл! Мог бы уже привыкнуть, что для teaching надобна голая попка.

Правую руку Энди я оставила свободной. Говорю ему:

— Honey! I’m just too tired today. You have to whip yourself, — кладу на скамью бамбуковую трость, не очень толстую. — Now I want to see some good hard strokes.

Он удивлённо смотрит на меня.

— Yes, right now. Самому себе ты дашь этим девайсом сорок ударов, — издевательски говорю я. — И будешь считать вслух.

Энди разражается бранью и обзывает меня блядью.

Я сижу в кресле напротив него, слегка развалившись. Будучи в игровой комнате, главное — это воображение и правильный сценарий. Как в кинопроцессе. Закидываю у мужа на виду ногу на ногу, так чтобы юбка задралась выше колен. Ловлю его беспокойный взгляд, выражающий похоть; потом спокойно объясняю:

— Милый, self-spanking — это стандартная практика для провинившихся мужчин, которая описана в «The Mistress Manual». К тому же если ты не выпорешь себя сам, то получишь от меня в пять раз больше. Этой же самой тростью. Подумай хорошенько, что для тебя лучше, и не зли меня.

Однако Энди категорически отказывается, мне не удаётся его сдвинуть. Именно в этот момент я понимаю: невозможно знать до конца даже того мужчину, которого ты безумно любишь.

— Значит, не хочешь? Self-spanking — это не для тебя? Ладно, пусть так, — угрожающе выговариваю мужу.

Его свободную правую руку накрепко привязываю к скамье, откладываю в сторону бамбуковую палку, снимаю со стены свой любимый prison strap. Will the next ten minutes be agony or ecstasy?