— Если не хотела, почему не пришла ко мне? — не унимался Аделф.

Я уловила в голосе обиженные нотки. Неужели он все это время помнил о наших чувствах?

— Забудь о нем, теперь мы вдвоем, — сказала я и крепче обняла его.

Аделф сжал меня в объятиях и казался искренним. Тепло, хорошо, остальное после.

Вспомнилась странная записка о встрече, но на вопрос он удивился:

— Неплохая мысль, но это не я. У тебя появился тайный поклонник?

Мы посмеялись. Наверняка очередная выходка опекуна. К Посланцам тьмы его, теперь все это не важно, пусть ищет себе другую игрушку.

Не хотелось отпускать Аделфа из кровати, но нужно было собрать вещи. Я закуталась в одеяло, которое хранило его запах, и наблюдала, как он надевал темный халат. Вид обнаженного тела и нехитрые домашние действия наполнили сердце теплотой. Мужчина и женщина вместе, открыты друг перед другом — и откуда столько яда в адрес близости? Она ведь дарила радость.

Аделф перехватил мой взгляд и слабо улыбался. В темноте его лицо казалось умиротворенным, а взгляд нежным. Мы наблюдали друг за другом и меня не сразу смутили звуки из коридора. Какой-то стук, напоминало шаги. Аделф резко повернулся к двери… а дальше начался ураган: она распахнулась и грохнулась об стену, топот, из темноты выскакивали тени и разбегались по комнате. Так много и без остановки, как в злой сказке.

В лунном свете поблескивали глаза и виднелись силуэты рук. Зачарованные стены резко вспыхнули, и перед глазами поползли цветные пятна. Суета, хрипы, беготня, Аделф что-то кричал, а я ничего не видела и прижимала к груди одеяло.

— Верония! — крикнул Аделф.

Где он, Посланцы света, где?! Зрение возвращалось медленно, я до рези в глазах всматривалась в никуда, пока не различила прямоугольник двери. Аделфа уводили через нее, двое в черном тащили его, третий пихал в спину.

— Нет! — крикнула я и подалась вперед.

Холодный воздух из окна скользнул по ягодицам. Проклятье, на мне не было одежды, а комнату заполнили незнакомцы в черном. Их лица скрывали повязки, они возвышались над кроватью, как злые духи. Аделф упирался и бранился, инстинкты требовали кинуться на помощь. Неуклюже придерживая одеяло, я соскочила на пол и сразу ощутила толчок. Меня уронили на кровать, она скрипнула, черные тени стояли близко… что происходило?! Аделфа уже не было слышно, нужно что-то делать, что угодно!

— Достаточно, — раздался знакомый мягкий голос. Это ведь… нет, такого не могло быть.

Глухо топая, незнакомцы потянулись к выходу. В дверях стоял опекун, я таращилась на него и ничего не понимала. Снизу доносилась возня — Аделф, нельзя бросать его, нельзя… или он предатель, опекун должен был проспать до утра!

Все так резко изменилось, что мысли разбегались. Опекун закрыл дверь и повернулся ко мне, тяжело опираясь на трость и щурясь. Между полами черного пальто виднелся темно-малиновый фрак — даже переодеться успел. Аделф, предатель!

— Это ты все подстроил, ты подослал его ко мне! — выпалила я и слезла с кровати.

Одеяло казалось ужасно маленьким, а так хотелось спрятаться.

— Что? — удивился опекун. На миг он даже перестал щуриться, но скоро усмехнулся и опустил глаза. — А, ты про врача.

Я вжалась в стену и искала глазами что-то для защиты. Тумбочка у кровати, шкафы, стул, заваленный одеждой — проклятье, ничего! Нужно было что-то делать, но оставалось только комкать руками одеяло. А опекун издевался, лениво отодвинул стул от стены и сел на него, загораживая дверь. Он двигался будто с трудом, но не стоило обманываться, такую заразу трудно извести. Я заметила багровый синяк на его виске, отчего вены под глазом смотрелись уж совсем страшно.

— Верония, — вздохнул опекун, потирая пальцами переносицу, — я собирался жениться на тебе, зачем мне подсылать это ничтожество?

— Чтобы позабавиться, ты ведь так любишь это.

Я не собиралась сдерживать гнев, хватит. Пусть злится и кидается, зубами вопьюсь в него, но не позволю навредить.

Удивительно, но опекун не усмехался, не издевался, а поднял голову и серьезно посмотрел на меня. Он хмурился из-за света и спокойно пояснил:

— А мне казалось, что у меня богатое воображение. Верония, я мог играть с тобой, но не позволил бы делать это другим, тем более, с моего ведома.

Опекун выглядел искренним, я впервые видела его без притворной доброты или похабного взгляда.

— Я надеялся сделать тебя своей женой, хозяйкой моего замка. — Он покачал головой и вновь потер переносицу.

— Женой? Не смеши, ты хотел только игрушку для грязных забав!

— Разве тебе было бы плохо от этого? — Он грустно усмехнулся и не выдержал, опустил слезящиеся глаза. — Я же не собирался тебя калечить.

Серьезный тон, скрюченная фигура, неторопливые движения — совсем не развратный негодяй, который сидел в столовой. Я даже усомнилась, стоило ли так бояться его, но вспомнила ладонь на ягодице, и злость вернулась.

— Если не ты подговорил Аделфа, почему ты здесь, а не валяешься в замке?

— Верония. — Опекун грустно вздохнул, словно это я его огорчила. — Ты всегда недооценивала мои игры. Услышав о моей простуде, Вирсавия решила проведать меня и вызвала врача, который и привел меня в чувство.

Вирсавия казалась довольной визитами к опекуну, проклятье! Не было причин верить ему, но если Аделф действительно не виноват, то поплатится ни за что.

— Не трогай его, прошу, — взмолилась я и шагнула вперед, — он просто хотел помочь, мы боялись тебя, что ты обвинишь меня или замучаешь!..

— Обвиню? Верония… — Опекун мельком глянул на меня и наклонился, упираясь локтями в колени. — И ты променяла меня на него.

Он качал головой и постукивал тростью об пол. Тук, тук, тук — словно по голове били, отсчитывая мгновения. Я озиралась, но защититься было нечем, только если порыться в шкафу. Свет помешает опекуну быстро остановить меня, но он же такой сильный, и его люди внизу. А еще Аделф с ними, что они делали там? Безумно хотелось верить в его невиновность, хотелось сбежать, забыть этот кошмар и скорее. Но как, Посланники света, как?

— Ты провинилась, полюбив не того мужчину, — вздохнул опекун, — как же мне наказать тебя?

Мы приехали следующим вечером. Опять темнота, словно после ужасного вечера не было рассвета. Окна в карете закрывали шторы, а черные приспешники опекуна не давали выглянуть наружу. Пару раз я пыталась это сделать, только бы поругаться с ними и выместить гнев, но успевала только глотнуть свежего воздуха.

Весь день мы тряслись по ухабам, один раз колеса стучали о мостовую и раздавались звуки города. Можно было выскочить на ходу из экипажа и позвать на помощь, но люди опекуна так просто не отстанут. Если кто-то и заступится, то в любом случае вмешаются стражи закона, и меня вернут хозяину. Нет, лучше доеду, а там видно будет, не на казнь же отправили.

Не знаю, что стало с Аделфом. Я успела только кое-как затянуть шнуровку на спине, прежде чем оказалась в экипаже вместе с двумя незнакомцами в черном. Некогда высокая прическа лежала на шее, из-за краски для ресниц слипались веки. Но это было мелочью — что сделают с Аделфом, куда увели?

В груди тянуло при мысли об этом. Даже хотелось, чтобы он действовал по указке опекуна, тогда беспокоиться не о чем. Наивная мысль: если от меня просто хотели избавиться, то к чему спектакль? Нет, если Аделф и солгал, то ради моего состояния. Сейчас не получалось его винить, ведь беднягу схватили, уволокли и неизвестно, что сделали. Собственная судьба так не волновала, неужто действительно влюбилась?

Вновь потерять Аделфа было невероятно трудно. Особенно это чувствовалось, когда экипаж остановилась, и незнакомцы грубо схватили меня за руки, выводя во мрак ночи. Я принялась дергаться просто от злости, пусть этим истуканам тоже будет плохо. Меня завели в высокое здание с множеством горящих окон, потом долго водили по узким коридорам. Терракотовый ковер, дощатые стены, вдоль них стояли узкие столики с вазами — аккуратненько, аж противно. Все изводило, я не хотела здесь находиться, не хотела видеть всего этого!