— Фу, ну ты и чушпан! Пацаны не извиняются!

— Он же, сука, здоровый! Если врежет, мало не покажется.

— Ха-ха, где ты, а где он?

— Он в Израиле, наверное. А я в Москве.

— Вот именно!

— Не забывай, я писатель, а у писателей очень развито воображение, вот я и представил, как Шифрин меня мутузит. Во всех подробностях представил. Стало очень страшно.

Джей перевела взгляд на грузовик и ахнула. Тушканчики явно одерживали победу. Их хвосты с шипами все сильнее и сильнее молотили по лобовухе, а кузов буквально кишел прожорливыми зверьками. От тела водителя остался только торс с обезображенной головой и огрызками рук.

— Они же их сожрут! — закричала она.

— Черт! — вернулся в действительность и Луцык.

— Надо что-то делать! Мы должны их спасти!

— Но как⁈

— Я не знаю!

— Я тоже!

— Луцык, миленький, ну придумай что-нибудь!

— Что⁈

— Ну хоть что-нибудь!

Вдруг дверь кабины грузовика резко отворилась и из нее выскочил Остап. Он было рванул в сторону холма, но его сразу же догнали и атаковали несколько тушканчиков. Сбитый с ног, Остап упал на спину и прикрыл лицо руками. Зверьки облепили его тело с ног до головы сплошным шевелящимся коконом.

— Сука-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — что есть мочи завопила Джей, в отчаянии обхватив руками голову.

Ее крик, дикий и злой, впивался в мозг и рвал барабанные перепонки. У Луцыка поплыло перед глазами, он заткнул уши, боясь, что его голову разорвет на куски, и потерял сознание.

Он очнулся от того, что на голову лилась вода.

Открыв глаза, Луцык увидел Кабана, который держал бутылку.

— Здорово, дружище!

— Привет.

Писатель понял, что лежит на земле, с неба ему подмигивает солнышко, а вокруг тихо. Луцык кое-как приподнялся и, пошатываясь, встал на ноги. Его подташнивало, немного покалывало сердце. Но туман, окутавший разум, постепенно рассеялся. Он отчетливо вспомнил все недавние события и взволнованно спросил:

— Как наши?

— Все живы, — ответил Кабан.

— А где тушканчики?

— Свалили. Джей их распугала.

— Джей?

— Ну да. Она так заорала, что всех тварей как ветром сдуло. Разбежались кто куда. Я хоть и в кабине сидел, так и у меня чуть кровь из ушей не пошла.

— Крик банши, — задумчиво произнес Луцык.

— Угу, женщина-призрак из ирландских лесов, чей голос предвещает смерть.

К ним подошла Джей:

— Как самочувствие?

— Как у Карлсона, моторчик барахлит, но все еще летаю. А что с Остапом? — вздохнул Луцык.

— Нормально все. Тушканы его малость погрызли, но он в порядке. Они с Гюрзой у ручья, раны промывают.

— Значит, это ты их разогнала?

— Получается, так.

— Это у Джей такая суперсила, — поспешил пояснить Кабан.

— Чего? — уставился на него Луцык.

— Суперсила. Джей может издавать пронзительный высокочастотный крик, который оглушает и дезориентирует противника.

— Звучит как описание способностей бруксы из «Ведьмака».

— Все-то ты помнишь! Это из «Ведьмак вики».

— У нас что, появился Интернет?

— Не-а, я по памяти.

Луцык мотнул головой, словно теленок, пытающийся увернуться от назойливых слепней.

— Тебе плохо? — спросила Джей.

— Так… легкое недомогание. Слушай, а что за чушь сказал сейчас Кабан?

— Это не чушь! — хором возразили они.

— Тогда с этого места поподробнее.

Она потрепала свои волосы и сделала серьезное лицо:

— Я могу издавать пронзительный…

— Это я уже слышал. Дальше.

— Пока ты был в отключке, мы тут пришли к выводу, что я и Остап обрели суперсилы. Он научился всяким там приемчикам, а я теперь могу страшно орать.

— Но как⁈

— Без понятия. Остап раньше не занимался боевыми искусствами, а я никогда не распугивала своим голосом стаю хищных тушканов. А теперь мы это умеем. Так что вывод один…

— Суперсилы вы получили от наших похитителей, — закончил он фразу.

— Получается, так.

— Выходит, и у нас троих, у меня, Кабана и Гюрзы, они тоже должны появиться.

— Наверное, — неуверенно сказала Джей.

Луцык посмотрел на свои ладони, ощупал руками тело:

— А я что-то ничего не чувствую. Кабан, а как у тебя? Можешь летать или метать молнии из глаз?

— Нет. Но жрать хочу безумно. Может, это моя суперсила?

— Тогда я тоже наделен этим даром. А как с Гюрзой?

— А может, умение раздражать всех — это тоже суперсила…

Остап отделался несколькими неглубокими ранами и изорванным в клочья комбинезоном. Но страху, конечно, натерпелся… Лицо его было бледным, как мел, руки и ноги подрагивали.

— Ну как ты, Владимир Даниилович? — поинтересовался Луцык.

— Я — Остап, — буркнул тот, проигнорировав вопрос.

— Рад, что ты снова в строю, дружище! А на повестке дня у нас один единственный вопрос: что делать?

— Уже ведь все обговорили. Надо искать какой-нибудь населенный пункт из которого прибыл водила, — мрачно изрек Остап. — Только ключей от грузовика у нас нету.

— Есть! — Джей продемонстрировала металлическое кольцо, на котором болтались три ключа. — Нашла в кармане у водилы. Кстати, надо бы его останки из кузова выбросить и там все подраить. Кровищи налилось — просто жуть. А уж про вонь я молчу.

— В этот раз обойдемся без похорон?

— На хрен похороны! — поддержал ее Луцык.

— Тогда приступим!

Решили, что Остап и Кабан приберутся в кузове, остальные станут готовить инструменты и аппаратуру к погрузке.

И лишь Гюрза, успешно вернувшаяся в амплуа капризной стервы, опять пошла против течения:

— Таскать тяжести — не женское занятие.

И тут Джей взорвалась:

— А я что, не женщина⁈

Оппонентка поглядела на ее стрижку пикси и кокетливо поправила белокурый локон:

— Ты больше на мальчика похожа.

— А знаешь, кто ты?

— Кто?

— Девочки, не ссорьтесь, — подал голос Остап.

— А ты скажи своей крале, чтобы не отлынивала от работы! — крикнула на него Джей.

Остап подошел к Гюрзе и принялся что-то энергично шептать ей на ухо.

— Нет… не буду… я не… они… нет… — реагировала она.

Неизвестно что такого наплел ей Остап, но уговоры подействовали. Гюрза сделала постное лицо и процедила сквозь зубы:

— Хорошо, я буду помогать грузить.

Остап легонько толкнул ее плечом:

— И?

— Прости меня, Джей.

Грузовик заурчал и запыхтел, и тронулся с места.

Направление выбрали путем голосования. Решили ехать в сторону холма. Остап сел за руль, на пассажирском сидении разместилась Гюрза. Остальные забрались в кузов. Несмотря на проведенные уборочные работы, воняло там так, что дух захватывало.

— Знаете, а я даже зауважала Остапа. Приструнить такую вздорную бабенку все равно, что усмирить тигра, — сказала Джей.

— Это ненадолго, — заверил Луцык.

— Думаешь?

— Уверен. Я уже такое наблюдал. Как-то раз мы вместе были в одном клубе. Гюрза закатила Остапу скандал, такой, что мама не горюй. Полночи его мурыжила. В конце концов он не выдержал, провел с ней воспитательную беседу. Угомонилась. Но ненадолго. Потом все вернулось на круги своя.

— А я думала, что восточные женщины покладистые, во всем слушаются мужа.

— Выходит что не все.

— А еще они прекрасно готовят, — проговорил Кабан.

— Обожаю восточную кухню. Особенно корейскую: пигоди, кимчхи, марковча, хе… — мечтательно протянула Джей.

— А я слышал, что корейцы едят собак. Это правда?

— Есть такое.

— Честно говоря, я бы сейчас и от собачятины не отказался.

— Стыдно признаться, но я бы тоже, — Джей щелкнула зубами, гавкнула по-собачьи и улыбнулась, но через пару секунд вновь стала серьезной. — Все, хватит о еде! Иначе я с ума сойду!

Луцык потянулся и сказал, зевая:

— У Гюрзы мама белоруска, а папа только наполовину татарин, так что назвать ее восточной женщиной можно с большой натяжкой.