— Мы же совсем про водителя забыли! Как он там?

— Живой. Мы проверяли, — успокоил ее Луцык.

— Допросить его не пробовали? Узнать, что это за место, ну и вообще?

— Я пытался. Без толку. Мужик, кажется, вконец сбрендил от горя.

— Оно и понятно, жену потерять — это тяжелая утрата. У нас в группе был саксофонист, так у него сын в аварии разбился. Бедняга после похорон поехал кукухой, говорить перестал, только мычал что-то нечленораздельное. Родственники его в дурку сдали. Говорят, совсем плохой стал, целыми днями лежит в постели и в потолок смотрит. Короче, овощ.

— Ой, какой зайка! — звонким колокольчиком донесся голос Гюрзы.

— Ты про это про поехавшего? — озадачился Луцык. — Да какой он, к хренам, зайка?

— Да вот там зайка!

Посмотрев туда, куда она указывала, все увидели существо размером с кошку с длинными рыжими ушами. У него была закругленная беличья мордочка, крошечные передние лапки, мощные прыгательные задние и длинный хвост, раза в два длиннее тела, с черно-белой кисточкой на конце.

— Какой же это зайка? Это тушканчик, — радостно пояснил Луцык.

— Для тушканчика он великоват, — заметила Джей.

— Может, порода такая. Ишь какой, не боится! Иди сюда, малыш, цыпа-цыпа-цыпа.

— Какая еще «цыпа»? Так цыплят зовут.

— А как надо?

— Кис-кис.

— Это для кошек.

— Какая разница? Хотя да, «кис-кис» тоже не подойдет. Это же заграничный тушкан, надо как-то по-другому… Мичу-мичу!

— Это что еще за белиберда?

— Так в Италии говорят.

— А в Турции кошки откликаются на «пись-пись». Помнишь, Володя, как мы смеялись, когда были в Стамбуле? — тихонько, боясь спугнуть зверька, сказала Гюрза.

Тушканчик тем временем с любопытством глядел на людей большими черными глазами и смешно морщил носик.

— Давайте его поймаем и сожрем, — предложил Луцык.

— Ты это серьезно⁈ — ахнула Гюрза.

— Серьезней некуда.

— Как можно? Это же живое существо. И оно такое миленькое.

— Голод не тетка. Кстати, кто-нибудь из вас кого-то убивал? Зомби — не в счет.

Повисло молчание.

— Тогда я сам. Джей, подай-ка ножик.

Но вдруг тушканчика словно подменили. Он весь напрягся, готовясь к прыжку, мордочка оскалилась, обнажив ряд острых, как иглы, зубов. Хвост, на конце которого появился длинный розовый шип, взметнулся вверх.

— Ой, что-то мне это не нравится, — прошептал Кабан.

— Володя! Мне страшно! — пронзительно завизжала Гюрза.

Из-за контейнера показалось еще с десяток таких же зверьков. Все они были готовы к атаке.

— Валим! — заорал Луцык, и все бросились врассыпную.

Гюрза, Остап и Кабан побежали к грузовику, а Луцык и Джей с обезьяним проворством забрались на крышу контейнера, цепляясь за какие-то неровности на его переборках. Оказавшись наверху, они отдышались и посмотрели вниз.

Там уже копошилось целое стадо тушканчиков. Штук под тридцать. Они подпрыгивали, нервно расхаживали, шипели и размахивали шипованными хвостами.

— Какие-то они агрессивные, не то что их земные собратья, — заметила Джей.

— Сюда они точно не допрыгнут, — заверил ее Луцык.

— Я надеюсь.

— Сколько тут высота?

— Три. Нет, два с лишнем метра.

Луцык сел на задницу и уставился на холм, возвышающийся перед ним.

— Похож на гигантскую дойку, — решил поделиться он своим сравнением.

— Тебе говорили, что ты больной? — спросила Джей.

— Ну правда, похож. На огромную дойку. А груда камней наверху — это сосок. Сама посмотри!

— Тебе к врачу надо! К психиатру.

— Да я просто хотел разрядить обстановку.

— Разговорами о дыньках?

— Ну да.

— Пошляк!

— Ладно, ладно, извини.

— Ты лучше придумай, что нам дальше делать.

— Сидеть тут и ждать.

— Ждать? Чего, интересно?

— Ну не МЧС же! Когда-нибудь тушканчикам надоест нас караулить, и они свалят.

— А если не свалят?

— Тогда мы умрем тут от жажды.

— Спасибо, ты такой оптимист!

— Если тебя это утешит, умрем мы не скоро. Дня через три-четыре.

— Надо что-то срочно предпринять! — она принялась нервно расхаживать по крыше.

А вот Луцык оставался спокоен. Он даже поймал себя на мысли, что ему все это нравится. Натурально, как в летнем лагере в детстве! Если бы не голодуха да зомби с агрессивными тушканчиками, вообще было бы зашибись.

Вся его московская жизнь была пресной, наполненной скукой, рутиной и однообразием. Писать романы — не самое веселое занятие. Сидишь за компом, тыкаешь по клавишам. И так — целый день. Иногда даже времени нет погулять. Постоянно в напряге, ведь нужно держать читателя «на крючке»: придумывать интересные сюжетные повороты, интересных персонажей. А как закончишь книгу, сразу принимаешься за другую. Писательский мир жесток, а конкуренция ого-го какая. Забвение может накрыть в любой момент. И если ты смог застолбить место в жанровой литературе, нужно держаться за него руками и ногами. Чуть зазеваешься — и вместо тебя придет другой автор. Молодой, энергичный, с ворохом новых идей. К тому же с Луцыком подписало контракт крупное издательство, требовавшее, кровь из носу, выдавать по четыре романа за год. Качество книг от этого, конечно, страдало, но у читателей они все равно имели успех.

А первое свое произведение он писал три года. Подходил к процессу обстоятельно и вдумчиво. Вдохновлялся творчеством Стивена Кинга и Питера Страуба. Получилась стильная готическая история о призраках под названием «Принцесса из озера». Роман выстрелил. Удостоился даже номинации на какую-то премию, но не победил.

Через год успешного писательства Луцык оставил журналистику и кинокритику, которыми занимался до того. Большого дохода новая стезя не приносила, зато не нужно было ходить в офис, где страдать всякой ерундой и бессмыслицей и общаться с неумными и некомпетентными людьми. К примеру, последний его начальник по кличке «Упырь» ни черта не понимал в кино, путал Спайдермена и Бэтмена, а братьев Коэнов называл Коганами. Упырь натурально пил кровь из своего подчиненного и просто издевался над ним. Заставлял постоянно переписывать текст, лишал премии, часто вызывал «на ковер», чтобы пожурить… В последний рабочий день Луцык отвел душу и съездил Упырю по морде.

— Джей, а тебя устраивает твоя работа? — вдруг спросил Луцык.

Он округлила глаза.

— Что⁈

— Ну тебе нравится петь в кавер-группе?

— Ты лучшего времени не нашел, чтобы спросить?

— Да ладно тебе… я так просто…

— Дай угадаю: чтобы разрядить обстановку?

— Ну да.

Она опустила плечи, глубоко вдохнула через нос и быстро выдохнула:

— Вообще-то не очень. Мне бы хотелось свои песни исполнять или, на крайняк, те, что нравятся. А приходится петь всякий хлам. Круга там или Пугачеву.

— У-у-у, Пугачиха — натурально, ведьма! Не перевариваю!

— Кстати, о ведьмах. Как там Гюрза и остальные?

Остап, Кабан и Гюрза успели-таки заскочить в кабину грузовика. Агрессивные твари до них не добрались. Но и уходить не собирались. Они скакали вокруг тачки, как лошади на ипподроме, громко шипели и пытались забраться внутрь.

— Володя, я хочу, чтобы это прекратилось! — истерично верещала девица.

— Заводи машин! — крикнул Остап Кабану, сидевшему на водительском месте.

— Что⁈

— Заводи мотор, говорю!

— Ты хочешь, чтобы мы бросили наших в беде?

— Нет, мы их не бросим! Подъедем к контейнеру и спасем их!

— Да я и водить не умею…

— Да что там уметь? Поворачиваешь ключ в замке зажигания, и погнали!

— Какой ключ? Нет тут никаких ключей.

— Твою ж мать! Ключи, наверное, в кармане у этого доходяги, — Остап посмотрел через заднее стекло и увидел ужасающее зрелище.

Тушканчики смогли забраться в кузов и теперь терзали тело бедолаги-водителя своими острыми зубами и тыкали в него шипастыми хвостами. Мужик уже еле рыпался, похоже, он был смертельно ранен. Кричать ему не позволял кляп.