Эсхатология – религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира – получило оформление в миссионерской деятельности иудейских пророков. Христианство унаследовало это представление в виде «нового неба» и «новой земли»: после конца истории праведники воскреснут для вечной жизни, а грешники – для вечной смерти.

В деятельности провидцев и предсказателей о перевороте жизни можно найти влияние христианской эсхатологии. Они оба говорят о спасении: первые говорят о спасении якутов и тунгусов силою самого якута, вторые – о спасении обездоленных, угнетенных. А в третьем виде пророчества говорится, что прогресс неуклонно ведет человека к вырождению. Таким образом, в народной духовности были две линии практической деятельности: идея духовной свободы и идея нисходящего развития. Народные духовные направления – вечная идея победы человека над злыми силами, идея свободы и идея о нисходящем развитии – были знакомы Кулаковскому.

Значит, были два контекста: культурный контекст России и культурный контекст духовности народа саха. Эти два контекста были в сложной взаимосвязи. Но этим их связь не ограничивалась, в результате этой связи создавалась уникальная культурная программа саха.

Культурная программа народа саха. В советское время жесткие критики, как выше подчеркивали, на общественное сознание Кулаковского внимания не обращали. Пытались лишь определить его классовую принадлежность. Г.П. Башарин просветительство Кулаковского пытался доказать не только на основе его поэтических произведений, но и на основе его программной работы «Письмо якутской интеллигенции». Здесь он опирается на сам труд, представляя его как единоличное мнение писателя. Несмотря на это, на основе «Письма» ему удалось раскрыть общественное сознание Кулаковского в достаточно широком плане.

Во-первых, Г.П. Башарин резко отрицательно относится к представителям интеллигенции, которые участвовали в борьбе против советской власти и подчеркивает, что «Кулаковский не имеет ничего общего с антирусскими националистами типа Алтан Сарына, В.В. Никифорова и др…» (в то время саха, которые участвовали в борьбе против советской власти, называли антирусскими националистами) [39]. На самом деле они много сделали для зарождения культурной программы народа саха. Во-вторых, привлекая в своей исследовательской работе «Письмо» Кулаковского, автор как бы утверждает существование культурной программы народа саха. Но носителем этой программы считает лишь самого поэта.

Постсоветские исследователи начали обращать внимание на традицию якутской интеллигенции. А.Е. Кулаковский несомненно выбрал тему народа саха в качестве актуальнейшей темы своего времени. А направление его деятельности сформировалось в рамках культурной традиции интеллигенции народа саха. Уже известно, что с конца XIX века интеллигенция сосредоточила внимание на будущем судьбы своего народа. Писарь Ботурусского улуса Е.Д. Николаев в своей «Краткой записке о современном положении Якутского края» [1883] выразил свою встревоженность о судьбе народа саха и ходатайствовал перед императором и министром внутренных дел «вникать в общественные нужды и потребности инородцев», обозначая широкий круг проблем [40; 41]. Как известно, это письмо составляли представители якутской интеллигенции и ссыльные, в том числе был известный В.В. Никифоров [42, 72].

В 1892 году М.А. Афанасьев обратился с частным письмом к «образованному меньшинству» общества, где поднял следующие проблемы: развитие образования, просвещения, самоуправления, культуры. Писал о том, что интеллигенция исполняет нравственную обязанность помочь своему народу сделать первый шаг на пути развития [43]. В 1905 году состоялось первое публичное обсуждение о положении народа саха на собрании Якутского сельскохозяйственного общества. Здесь обсужден доклад «Задачи земства в Якутской области», составленный под руководстом В.В. Никифорова [44; 45]. В докладе были обобщены те задачи, которые дорабатывались довольно долгое время.

В 1912 году написано знаменитое письмо Кулаковского «Якутской интеллигенции» [46]. Исследователи отмечают, что это письмо и предыдущие доклады имеют преемственность [47]. Таким образом, современные исследователи доказывают, что культурная программа саха существовала далеко до «Письма» и «Письмо» само является свидетельством присутствия данной программы.

В какой-то степени мировоззрение Кулаковского поражает широтой даже современных критиков. Потому что мы привыкли к советской реальности, когда информативность человека была односторонней. А.Е. Кулаковский жил и творил до советской власти, когда хоть и была царская цензура, но она была более лояльной, чем в советские времена, и поэт имел возможность знакомиться с различными культурными программами, распространенными в Европе и России. Конечно, благодаря такой возможности, он создал свою уникальную поэзию, выражая свободно свои общественные, даже политические взгляды.

Уникальность поэта в том, что он синтезировал свою западную образованность с народной философией в наиболее оптимальном варианте. Здесь большую роль сыграла культурная программа народа саха, выработанная общими усилиями интеллигенции саха. Именно эта программа имела основополагающий смысл в его творчестве.

Аммосов М. К. Открытое письмо к якутской национальной интеллигенции // Республика Саха. – 1994. – 6 июля.

Материалы I Всеякутской конференции якутских писателей. – Якутск, 1936. – С. 19–20.

Бордонский С. А. О литературном «наследстве» Кулаковского, Софронова, Неустроева. – Якутск, 1943. – С. 5.

Башарин Г.П. 136.

Өксөкүлээх Өлөксөй (А. Е. Кулаковский). – Якутск, 1966. – С. 53.

Алексеев Е. Е. Мировоззрение А. Е. Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – С. 95–124.

Бурцев А. А. Наследие Кулаковского в контексте мировой литературы // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – 411–415.

Там же. – С. 407–444.

Там же. – С. 410.

Там же. – С. 114.

Там же. – С. 443.

Мыреева А. Н. Новые аспекты в изучении поэтического наследия А. Е. Кулаковского // А. Е. Кулаковский в контексте историко-культурного развития в ХХ веке. – Якутск : Изд-во СО РАН, 2004. – С. 320.

Иванов В. Н. Феномен Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – С. 67–93.

Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. – М.: Наука, 1990. – 527 с.

Славянофильство и современность. – СПб.: Наука, 1994. – 260 с.

Болотков В. Х., Кумыков А. М. Феномен нации и национально-психические проблемы в социологии русского зарубежья. – М.: Издательская корпорация «Логос», 1998. – 262 с.

Акулинин В. Н. Философия всеединства. – Новосибирск : Наука, 1990. – 154 с.

Иванов В. Н. Русские учения о народах северо-востока Азии (XVII—начало ХХ в.). – Якутск, 1978. – 320 с.

Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение // Этнографические и статические исследования с приложением статических таблиц. – Тюмень, 2000. – С. 151–172.

Аргунов И. А. Социальное развитие якутского народа. – Новосибирск : Наука, 1985. – 318 с.

Отрывки о Сибири М. Геденшторма. – Спб.: 1930. – С. 96.

Православный благовестник. – 1914 – № 9 – С. 245–246.

Буцинский П. Н. Крещение остяков и вогулов при Петра Великом. – Харьков, 1893. – С. 17.

Якутский край. –1907. – П. 8.

Худяков И. А. Краткое описание Верхоянского округа. – Л.: Наука, 1969. – 438 с.

Якутские народные песни. 2 часть. – Якутск : 1977. – 422 с.

Там же.

Партархив. – Ф.1. – Оп.1. – Д.371.

Макаров Д. С. Народная мудрость: знания и представления. – Якутск : 1983. – С. 87–105.

Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. – М.: Наука, 1990. – 527 с.