– Итак, Сара Лэдэр, – директор откашлялся, – ваш факультет – Луна. Надеюсь, в это хоть и короткое время обучения вам будет сопутствовать удача.

– Спасибо, – только и вымолвила она.

– Это – Эдгар Морэнтэ – староста. Он проведет вас в спальни и все покажет. По всем вопросам обращайтесь к нему, – директор указал на парня, что облокотился о стену при этом сохраняя аристократическую выправку.

– Пошли, – произнес Эдгар и Сара даже удивилась каким низким и чувственным был его голос.

Она встала с кресла, неловко обтянув облегающее платье. Движением руки Эдгар распахнул дверь и вышел в коридор, девушка, взяв пальто последовала за ним.

– Надеюсь ты быстро запомнишь, что и где находится.

От него веяло изяществом и чувственной непринужденностью между тем не лишённой манерности. Черные волосы блестели в магическом свете свечей, подчеркивая бледную кожу.

– Это же не лабиринт чтобы я заблудилась, – ответила Сара.

Эдгар хмыкнул и чуть обернувшись пробежался по ней взглядом. И пусть он ничего не ответил, но у Сары в голове все равно звучали отзвуки его голоса, который оказался чистым, напоминающим звон хрусталя, а каждое слово было произнесено с ораторской четкостью.

За свою жизнь Сара успела уяснить некоторые вещи. И все же по спине бегали мурашки при мысли о неизвестности предначертаний будущего. Оказавшись в этой Академии Сара Лэдэр, стремилась познать тайны прошлого. И все же ее не покидало чувство, что она что-то упустила, осмотрев эту контрастную компанию людей, а значит найти ответы окажется вдвойне сложнее.

Языки искусственного пламени освещали коридор, по которому неспеша шла Сара и искоса наблюдала за темной фигурой впереди.

Судя по всему, Эдгар не торопился начать разговор, и она сомневалась, что он поддержал бы его. Лишь сейчас, в полумраке коридора девушка задумалась о том, среди кого она оказалась. Даже взять этого парня. Эдгар Морэнтэ. Наследник одной из богатейших семей первых волшебников, если не самой богатой. Волшебник по праву рождения, чья кровь чище слезы младенца. Признаться, она не сильно разбиралась у кого сколько денег, но о статусе каждой из семей ей приходилось знать.  Семья Морэнтэ же была на вершине пищевой цепи Альканты. Да, были еще семьи министра и короля, но ни одна из них не была столь древней как Морэнтэ. Эти люди разбогатели еще за долго до приходя святых, а после по слухам связали свою кровь с кровью одного святого и первыми получили магию, и теперь являются потомками, чья сила не раскрыта из-за мешанки в крови. В Альканте были владельцы банков, меценаты, предприниматели, люди, нажившие состояние на изготовлении оружия и просто богачи, чьи деньги достались им из-за имени, были министры и короли, но каждый из них знал фамилию Морэнтэ и понимал силу их влияния. У них были связи везде, и даже немая вражда с королевской семьей не мешала им восседать на своем импровизированном троне. Они владели половиной всех земель Альканты. Имели десятки теневых бизнесов. Пускай в стране звучали громкие имена владельцев банков, многие считали, что и ими из тени управляли Морэнтэ. Помимо богатства они славились своими законами. Вступить в семью Морэнтэ было необычайно сложно, и каждый брак скреплялся договором, о котором ходило столько слухов, что правду уже не найти. Вся желтая пресса то и дело выдвигала предположения о запретах и условиях, прописанных в нем. Морэнтэ восхищались. Их любили и ненавидели. Хотели быть ими и боялись их. Мечтали пожать им руку, услышать похвалу или просто поработать на них. Даже подковать лошадь для них, было столь же почетно как поцеловать руку королю. Но Сара знала о их семье не из-за богатства, власти или их родства со святыми. И дело тут даже было вовсе не в том, что их семья украшала главные развороты газет на протяжении последнего года. Громкие заголовки, обвиняющие Льюиса Морэнтэ в предательстве родины, умышленном заговоре с террористической организацией, членстве в приближенных и огромные пожертвования этой же организации. Писали, что он замешан в преследованиях и убийстве инвентов. Его даже задержали, поместили во временную тюрьму, но в итоге выпустили. Кто-то писал, что мужчину спасли деньги, а кто-то, заявлял, что все улики сфабрикованы и никаких доказательств и вовсе не было. Все это отчасти объясняло откуда у его сына столько снобизма. Хотя стоило признать, что пережить подобные обвинения сложно, а жить с последствиями еще сложнее. Общество не самый гуманный механизм воздействия, как бы оно не пыталась убедить всех в обратном.

– Так значит ты один из них? – все же решила поинтересоваться Сара, поборов нерешительность и слова отца, вызвавшие в ней мысли держаться от него подальше.

– Из кого? – переспросил парень, чуть замедляя шаг.

– Детей, что обеспечены на жизни вперед.

– Если надеешься получить автограф или расположение, лучше забудь, – последние слова были сказаны с нескрываемой издевкой.

Эдгар ускорил шаг. От секундной заинтересованности в вопросе не осталось и следа. Сара закатила глаза, усмехнувшись на этот выпад.  Глядя на темный силуэт, она подумала о еще одном слухе о семье Морэнтэ. Говорили, что мужчины, рожденные под этой фамилией, были сказочно красивы. И Сара не могла с этим поспорить. Эдгар был определенно самым красивым человеком, которого она встречала. Хоть и красота его была какой-то темной. Даже опасной.

Раньше она видела его только на газетных снимках и сейчас понимала, что фотографии не могли передать и половины его истинного облика. Там он был без сомнения элегантен. Немного долговязый, хорошо сложен. Даже сквозь одежду угадывалась хорошая физическая подготовка. Всегда одет с иголочки, собственно, как и остальные члены семьи. На фото чаще они появлялись вчетвером. Статная темноволосая женщина с тонкими чертами лица и длинными каштановыми волосами, очевидно, была матерью Эдгара. Суровый красивый мужчина с темными волосами и пронзительными глазами в точности как у Эдгара, очевидно, был Льюисом Морэнтэ – главой семьи и отцом. Так же на фотографиях был еще один юноша. Визуально Сара находила его одногодкой с Эдгаром или чуть старше. Он тоже был красив и элегантен, однако резко выделялся на фоне остальных. Сколько Сара не пыталась вспомнить снимки, он всегда улыбался, в то время как остальные чаще сохраняли нейтральное выражение лица. Кроме этого, его голову покрывала копна светлых волос. Насколько Сара помнила он был братом Эдгара.

Миновав коридоры, с множеством развилок, и поднявшись на лестницу, которая как позже выяснилось вела в гостиную, и была настолько длинной, что в какой-то момент Сара подумала, что ступени никогда не закончатся. Она не могла избавится от мысли, что ей придется подниматься сюда каждый день. Но лестница закончилась, и они оказались на площадке, стены которой были изрезаны трещинами, а прямо посередине находилась массивная дверь.

Еще один взмах руки и дверь отворилась перед юношей. Он с приторной улыбкой жестом пригласил Сару зайти и переступив порог она оказалась в просторном помещении. По ее телу снова прошла дрожь от невидимого барьера из рун. Комнате, в которой она оказалась, по-видимому, уделяли особое внимание. Это было место сбора учеников, судя по обилию кушеток, кресел и пуфов.  И все же обставлена она была на редкость специфично. По передней стене, облицованной плитами из серого полированного известняка, тянулась черная лестница, украшенная резьбой. Она расходилась в обе стороны обволакивая стеллажи книг. На стенах висели гобелены. Черные плиты пола, высокий потолок, в сводах которого, казалось, застыли в полете черные каменные птицы, чьи перья переливались в свете свечей. Багровая обивка диванов, темное эмалированное дерево стеллажей, камин со статуей девушки, что лежит, облокотившись о локоть, как живая, и даже не замечает, как воск со свечей стекает ей на бедра. Тело ее расслаблено, волосы струятся по плечам, а взгляд прикован к чаше с водой, что стоит возле груди. А так как на улице уже давно темно, из арочных окон, что тянулись от пола к самому потолку, открывался вид на месяц, но можно было догадаться, что поутру здесь видны горы. В комнате царила атмосфера таинства. Люди проводящие здесь свои вечера, представлялись изысканными и мрачными. Но, впрочем, здесь никого не было.