— Раз уж судьба благоволит тебе сегодня, я ее поддержу. Я извиняюсь за то, что сбежала тогда и оставила тебя одного. Продолжать я не могла… несмотря ни на что. Знаю, что тебя стоило предупредить. Но я не предупредила и оставила одного, — я поднимаю подбородок и отрывисто заканчиваю, ставя точку: — Мне жаль, Артем. На самом деле. Надеюсь, ты пережил случившееся.

От этих слов на лице Артема не движется ни один мускул.

В том, что он пережил, я не сомневаюсь. Об этом говорят и расслабленная манера поведения, и шелковистая тонкая ткань рубашки, и ладный крой брюк; стрижка явно родом из хорошего салона, но главное, блеск глаз, которого не бывает у тех, кто сдался.

— Пережил, — понизив голос, наконец говорит Артем. — Хотя и с последствиями.

Последствия… Конечно, глупо думать, что их не было.

— Сделку заключили? — увязая зубами в словах, спрашиваю я. — Или сорвалась?

— Сделка сорвалась. Сорвалась работа. Карьера сорвалась. А, может, и серьезные отношения сорвались.

Каждая фраза падает как камень. Я сглатываю. Вот, значит, как. Я задумывалась тогда, могут ли его уволить, но всегда уверенно себе отвечала, что нет. Артем не из тех людей, которых увольняют. А что до серьезных отношений — разве их можно было так назвать? Нас просто затянуло в бурю, которая закончилась неожиданно быстро. Но даже если бы ничего не случилось, мы были обречены — будущее не строится на оголтелой страсти.

— И все же ты не только выкарабкался, но даже отыграл потерянное.

— Почему ты так думаешь?

— Вижу. Да и Аня не встречается с неудачниками, — я добавляю тепла в голос и крошечную каплю раскаяния. — Я рада за тебя, Артем, и мне правда жаль.

— И о чем именно ты жалеешь, Лиза?

Он не подхватывает предложенный тон, игнорирует извинения, но настойчиво толкает меня на темы, которые я не собираюсь обсуждать. И этот небрежно брошенный вопрос граничит между проектом и тем, что было между нами тогда. Но пока мы не разберемся с главным, пока я не пойму, что он думает о случившемся и как он может быть к нему причастен, я не хочу обсуждать нас. Не хочу марать то яркое обжигающее пламя, что мы разожгли.

— О том, что оставила тебя разбираться самому, — твердо говорю я, сворачивая в безопасную сторону. — Это было глупо. Я подставила тебя перед руководством. За это вины не снимаю. И тебе надо было свалить все на меня, раз все шло к увольнению. Я не имею ничего против побыть девочкой для битья.

Брови Артема взлетают.

— Лиза, тебя привел я. И вел проект я. За всех участников был ответственен я. И за их косяки тоже. Ты мне через семь лет разрешаешь сделать тебя козлом отпущения, чтобы проект не развалился? Ты действительно думаешь, что это могло сработать? И я мог так поступить?

Я холодно подтверждаю:

— Да, ты ведь жил этим проектом. Я предала тебя. Не стоило меня жалеть.

— Я тебя тогда не жалел. Да и сейчас не собираюсь. За извинения спасибо, конечно. Они греют душу, но их мало. Тебе все равно придется заплатить. И больше ты не сбежишь. Говорю, как есть, чтобы ты сняла розовые очки и не думала, что сегодня все кончится. А ты именно так и думаешь.

Я вспыхиваю и открываю рот, чтобы возразить, но Артем не позволяет прервать.

— Начнем прямо сейчас и поговорим о том, что произошло. Почему китайцы перестали отвечать сразу после встречи с тобой? В тот же день съехали с гостиницы, а через два месяца заключили контракт с «Кайсан». Что тогда случилось?

В висок бьет ледяной кулак. За семь лет я ведь так и не поинтересовалась, чем все закончилось. Это стало моральным табу — слишком страшно было узнать, что натворила. А я, выходит, и правда, натворила. Не зря боялась, не зря. И хоть я размышляла, что могут сделать китайские партнеры после той незабываемой встречи, но не думала, что они решатся на такое — без объяснений переметнуться к прямому конкуренту — это худшее, что они могли сделать. Грудь стягивает мокрыми кожаными ремнями. Теперь понятно, почему Артема не оставили в компании.

— Значит, они молча сбежали, — тихо подытоживаю я, отводя взгляд.

Также, как и я. Интересно, сколько раз эту мысль думал Артем. Предателей оказалось больше одного. Но я — главный в его глазах. А что же в моих?

Мое мнение не поколебалось. Я не виновна в том, что случилось в отеле. Китайцы предпочли опозорить себя побегом, только лишь бы не расхлебывать последствия. Слишком стыдно было показаться перед иностранцами, стыдно объяснять. Все начали они, я лишь защищалась.

Шею вдруг сдавливает мимолетной болью, как тогда, когда ее сжимали мужские пальцы. Я снова чувствую запахи крови и дождя. «Мы просто хотим помочь тебе переодеться». Я сглатываю, по телу прокатывается дрожь. «Ты очень опасная девочка».

Нет. Нельзя. Сейчас нельзя об этом думать. Это яма, из которой я выбиралась почти год, а следующие два ровняла с землей. Больше ее нет. Никто не разроет ее снова.

Артем смотрит на меня в упор и ждет ответа.

— Получается, за семь лет ты так и не выяснил, что тогда произошло, — размеренно говорю я, полируя взглядом пуговицу на его рубашке. — И, что, даже не догадываешься?

— Догадки я оставлю при себе. Мне нужно, чтобы говорила ты.

Я усмехаюсь. Трудно поверить, что Артем смирился, даже не попытавшись разобраться. Слишком дорого ему обошлось это незнание. Или… он все же был причастен к внезапным желаниям китайцев?

«Думаешь, Аэртему понравится, как ты исполняешь его указания?»

Эта мысль приводит в чувство. И эхо злости, что пожирала меня в тот день, отдается в голове.

— Зачем? Ты и без этого прекрасно дожил до сегодняшнего дня. Сделка все равно сорвалась, ты, судя по сему, снова на какой-никакой вершине, а что до «Кайсан» — ну свалилось на них счастье, дальше что? Сделка, как брак. Мало заключить. Самое сложное начинается после. Может, китайцы их уже разорили.

Речь звучит неожиданно резко, но Артем не подает вида, что его задет. В его тоне все та же уверенность и твердость.

— Китайцы их не разорили. Более того, их «брак» весьма счастливый. Строят третий завод, еще два в планах на следующие два года. У них было все, чтобы не терять времени. Бери да делай. Потому что там, где не справились одни, справятся другие.

Слова бьют оплеухой. Меня. Да и сам Артем, наверное, получает их, как только узнает новости о «Кайсан». Мы с ним не справились.

— Ну, знаешь, китайцы — нация довольно жестокая. А уж когда речь заходит о деньгах, они точно никого не пожалеют. Ты должен был знать это заранее, если решил вести с ними бизнес, — говорю я.

— То есть, по-твоему, я виноват в провале?

— Надо было лучше просчитывать риски, когда берешься за проект, который тебе едва по зубам, и особенно когда в спину дышат конкуренты. Но ты так сильно хотел эту сделку, что перестал трезво мыслить.

Эти слова ранят, но он пытается загнать меня в угол. Я вынуждена защищаться. Только сейчас понимаю, что значит быть противником Артема. Почувствовав чужую слабину, он тут же попробует перегрызть горло.

— Очень интересное обвинение. А я уверен, что проект был мне по зубам, несмотря на конкурентов и мою вовлеченность в него. Я бы вытянул его.

Я растягиваю губы в кривой улыбке: давай, закончи фразу, которая и так очевидна нам обоим. Но Артем не продолжает.

— Но ты не вытянул его, — рублю я тогда. — И за семь лет не понял, почему. А теперь, встретив меня, пытаешься выжать насухо, только чтобы убедиться, что и впрямь это случилось из-за меня.

Вот так. Даже не пытайся приблизиться клыками к моей коже. К сожалению, Артем слишком умен, чтобы долго вестись на нападки.

— Я задал очень простой вопрос, Лиза, — похолодевшим голосом говорит он. — И знаешь, то, как активно ты его избегаешь, наталкивает на определенные мысли. Не очень хорошие для тебя.

Я незаметно сжимаю руку в кулак. Артем тоже пытается выбить меня из колеи.

— У меня нет иллюзий о твоих мыслях на счет меня.

— Моих мыслей можешь не бояться. А вот о контракте, который мы с тобой заключили тогда, стоит подумать.