Он кивнул:

– Понимаю. За кем ты оставишь руководство этой компанией?

– Пока не знаю. Мне есть о чем подумать, – честно ответил я.

Илья отпил из своего бокала. Я мог бы сказать, что друг подозревал, что в этой истории есть что–то еще, но он не стал расспрашивать дальше. Да и я был не совсем готов озвучить свою идею. Я не был уверен, смогу ли я действительно так поступить. Но я был так же увлечен тем, чтобы возглавить свою компанию, как она хотела оставаться главой своей. Я был готов практически на все, чтобы закрепить за собой это положение, и у меня было чувство, что она сделает то же самое.

С ее стороны это была серьезная просьба. Нужно бы встретиться с ней завтра. Я бы представил свое нынешнее предложение и посмотрел, какую реакцию получу в ответ. Тогда я бы понял, как далеко могу ее подтолкнуть. Возможно, она пошлет меня к черту и найдет другой выход из своего затруднительного положения. Я сомневался в этом, но такая вероятность все же была.

– Мне, наверное, пора идти. Кстати, в эти выходные Жанна собирается рассказать детям о малышах, а заодно их ждет грандиозное разоблачение – она считает, они вполне большие, чтобы узнать, что детей не аист приносит, – пробормотал он, явно не в восторге от идеи своей жены.

– Еще раз поздравляю! – сказал я ему, когда мы допили свои напитки и собрались уходить.

Он возвращался в дом, где были его жена и дети, а я возвращался в свою пустую роскошную квартиру. Я знал, чего ожидать, когда переступал порог. Как и всегда – тихо и чисто, без разбросанных по полу игрушек, без всяких штучек, сопровождающих присутствие женщины.

Это было прекрасно. Все было именно так, как мне хотелось. Мне нравился порядок, нравилось разгуливать в нижнем белье, пить пиво и не беспокоиться о том, что мой стеклянный журнальный столик может представлять опасность для малыша. Мне нравилась моя жизнь такой, какой она была – упорядоченной и без драм.

Когда я прошла через одну из трех стеклянных дверей, которые вели в вестибюль компании «Каледин и сыновья», я была серьезно впечатлена. Каждая его поверхность излучала богатство и престиж. Все сияло, от мраморных полов до мраморных колонн, которые стояли по обе стороны огромного зала. Имя Каледина поблескивало на полу из цельного черного мрамора, на случай, если человек не знал, где он очутился.

Я подошла к высокой стойке в центре вестибюля, где выстроились в ряд шесть человек, готовых направить посетителя на нужный этаж. Я изо всех сил старалась казаться такой же могущественной, как и все остальные люди, слоняющиеся по вестибюлю с портфелями и чашками кофе в руках и болтающие друг с другом.

– Доброе утро, я Анна Ковалева, хочу видеть Максима Леонидовича.

Мужчина набрал мое имя, кивнул и велел мне подниматься на пятый этаж. Я вошла в лифт с золотой отделкой и блестящими зеркалами по всему периметру. Я закатила глаза, отметив выражение богатства повсюду, куда бы я ни посмотрела, и задалась вопросом, не было ли это сделано для того, чтобы просто пустить пыль в глаза.

Выйдя из лифта, я столкнулась со стойкой другой секретарши, которая провела меня по длинному коридору, где я, наконец, оказалась лицом к лицу с секретаршей Каледина. Этот человек, должно быть, платит целое состояние только за эксплуатационные расходы, подумала я.

Я назвала свое имя – еще раз – и получила указание занять место в зоне ожидания. Я посмотрела на удобные диваны, стоящие друг напротив друга, и журнальный столик, на котором были аккуратно разложены журналы.

Я пришла пораньше – нарочно, чтобы осмотреться. Эмма и мой адвокат должны были появиться с минуты на минуту: я ни за что не собиралась идти на встречу один на один с этой акулой. Он уже почувствовал запах крови, и я поняла, что он сожрет меня. Я должна была точно решить, насколько сильно я не хочу, чтобы мне было больно, когда он это сделает.

– Эй! – услышала я дружелюбный голос Эммы и встала, чтобы поприветствовать ее и Бориса, моего адвоката. – Боже мой, это безумное место! Мне казалось, что нужно пройти мимо драконов, чтобы увидеть мастера подземелий, – пошутила она.

Я кивнула в знак полного согласия. Максим Леонидович вышел из двойных дверей своего, как я поняла, кабинета и посмотрел на каждого из нас. Он будто оценивал нас, как боец, выходящий на ринг с противником.

Я наклонилась, чтобы прошептать Эмме на ухо:

– Сильно претенциозный?

Она хихикнула и легонько ткнула меня локтем. Его глаза встретились с моими, и я снова испугалась, что при виде него у меня остановится сердце. Боже правый, как он был хорош! И опасен – этого я не должна забывать. Игнорируя нас, он повернулся, чтобы что–то тихо сказать своему секретарю, явно решив, что мы недостойные противники.

– Горяч. Чертовски сексуален, – прошептала она в ответ.

Я посмотрела на нее.

– Верно, но ты не можешь об этом даже думать. Этот человек, скорее всего, будет твоим начальником, – напомнила я ей.

Она посмотрела на меня и ухмыльнулась:

– И твоим.

Я потрясла головой, пытаясь выбросить из нее фантазию о нем и обо мне на моем столе. Нет, я бы никогда не осмелилась! Хотя, если бы он был кем–то другим, я бы определенно посмела. Мужчина был высоким темноволосым красавчиком, отчего у меня намокло между ног.

Его глаза снова встретились с моими.

– Встреча пройдет здесь, – объявил он, приглашая нас в свой кабинет.

Эмма, Борис и я вошли в огромный кабинет, стены которого были отделаны красным деревом. В комнате не было тех воздушных цветов, которые заставляли человека чувствовать себя желанным гостем. Я будто попала в мрачное подземелье. На мой вкус, кабинет был слишком темным и неприветливым, и я подумала, что он очень подходит своему хозяину. Пожилой мужчина сидел в удобном на вид кресле лицом к столу, на носу у него были очки в тонкой стальной оправе, и он изучал портфолио. Он даже не потрудился поднять головы, когда мы вошли. У претенциозного человека, очевидно, был претенциозный адвокат. Что это именно он, я поняла в ту же секунду, как только увидела его.

– Присаживайтесь. – Каледин указал на места возле стола, на котором лежала стопка картонных папок. Я уставилась на них так, словно они были ядовитыми змеями, готовыми укусить. Я знала, что это такое. Какие бы документы ни находились в этих папках, от них зависела судьба моей компании, а также моя собственная.

Мы прошли по настоящему восточному ковру, в оранжевых и коричневых тонах в тон комнате, и заняли свои места. Эмма и я сели на диван, а Борис напротив нас, оставив кожаное кресло во главе стола свободным для хозяина, как тот, вероятно, и ожидал. Меня так и подмывало встать и занять это место просто для того, чтобы позлить его.

– Это Эдуард Сергеевич, мой адвокат.

Мужчина что–то пробормотал, бросив на каждого из нас беглый взгляд, прежде чем вернуться к своему чтению.

– Это Борис Николаевич, мой адвокат, а с Эммой вы встречались на днях в магазине.

– Мельком, – кивнул он. – Могу я предложить кому-нибудь выпить? – спросил Максим Леонидович, подходя и становясь рядом с полным баром у стены.

Я намеренно посмотрела на крошечные часики с бриллиантами у себя на руке.

– Нет, спасибо, – сказала я, не нуждаясь в напоминании, что было десять часов утра.

Он ухмыльнулся и налил себе немного красного вина, прежде чем занять свое место.

– Я подготовил предложение, которое более чем справедливо. Мой адвокат ознакомился с ним, и я полагаю, вы захотите, чтобы ваш юридический отдел также ознакомился с ним.

Он ожидал приезда всего моего юридического отдела? Но у моего юриста всего пара помощников. Я поняла, что мне следовало захватить с собой побольше людей. Борис взял одну из папок на столе, я тоже. Эмма посмотрела на меня, прежде чем взять другую из стопки. Адвокат Каледина сидел молча, как будто его здесь вообще не было, и это пугало. Я подумала, что за таким демонстративным поведением стояла какая–то цель.