Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вибрисы Дэу задрожали. Выпад старого воина его явно позабавил.

— И вы, фрагта! Полагаю, вы имеете в виду их прославленный оллнэт. Мне сказали, что они им одержимы.

— Это иной род оллнэт, — сказал Эйлле. — Это не странные блуждания разума джао, когда тот не знает, что делать. Люди устремляют свой разум в определенную сторону и создают удивительные вещи. Это благодаря им мы разрушили планы Оппака и разбили Экхат.

—  Случайность, — возразил Дэу. — В следующий раз Экхат будут готовы к такой грубой тактике. И она не поможет.

Однако неуловимые оттенки его позы говорили о другом. Он столько же спрашивал, сколько делал заявление.

— Разумеется, в дальнейшем будет труднее, — Эйлле вновь склонился над пультом управления, вызвал изображение нового солнечного корабля и заставил его вращаться. — Мои советники уже работают над этим. И мы сможем победить. Если Наукра на этот раз примет мудрое решение.

— Твои советники — люди.

— Люди и джао, — уточнил Эйлле. — У меня на службе состоят и те, и другие. Этот проект, — он снова указал на изображение, — предложили люди. Но по сравнению с первоначальным вариантом он стал гораздо лучше. Мы доработали его с учетом опыта ветеранов Завоевания — например, Чала и Хэми.

Эйлле перевел дух. Он обнаружил, что принял сложную трехчастную позу — «вызов-упорство-решимость».

— Вы можете не сомневаться во мне, — проговорил он. — Ведь вы тоже меня учили. То, что я делаю — лучшее, что можно сделать. Лучшее для всех нас — Плутрака, людей, Нарво.

— Надеюсь, ты прав, — в позе Дэу мелькнуло что-то, похожее на «усталость-и-нежность», словно старый джао на миг утратил контроль над своим телом. — Мы все на это надеемся. Но ты сам лишил себя нашей защиты, и мы не можем вмешаться, чтобы решить вопрос в твою пользу.

— Я бы сам этого не хотел, — голос Эйлле прозвучал почти агрессивно. — Пусть мои дела говорят сами за себя, а об остальном судить Наукре.

— Рад, что ты так думаешь, — ответил Дэу. — И подозреваю, что это единственное, что может за тебя говорить. А если Нарво снова начнут решать за весь совет… Впрочем… мне кажется, что Свора на этот раз сыграет особую роль. И трудно угадать, куда после этого повернет течение… — виб-рисы бывшего коченау вновь задрожали, словно ему пришло на ум что-то забавное. — А еще говорят «утонченность Плутрака, утонченность Плутрака»… Ха! Так говорят те, кто никогда не имел дело с Наставником Своры.

И вдруг… Эйлле не поверил своим глазам.

Дэу принял позу «признание-и-уважение».

— Ты оправдал наши ожидания, Эйлле. Возможно, даже превзошел. Я не берусь судить о твоей мудрости по этим делам. И очень боюсь, что за свои поступки тебе придется заплатить жизнью. Но не сомневайся: останешься ты крудхом или нет, Плутрак гордится тобой. Нарво никогда не оправятся от этого удара. И с ними наконец-то можно будет подобающим образом заключить союз… — Дэу выпрямился. — А теперь мне нужно немного вздремнуть. Увы, я стар и не столь гибок, как прежде.

Нэсс приняла почтительную позу и шагнула к дверному проему.

— Я провожу вас в подходящее помещение, коченау. Там очень хороший бассейн, хотя и небольшой.

Когда за спиной Дэу снова зазолотилось дверное поле, Эйлле посмотрел на Яута.

От неуверенности фрагты не осталось и следа. Он принял великолепную трехчастную позу, весьма для него редкую.

«Удовлетворение-спокойствие-твердость».

Эйлле отвернулся и снова уставился на изображение корабля, который вращался перед ним. Яут тоже не все понял. Неудивительно. До последнего времени Эйлле тоже понимал далеко не все.

Как это глупо. Это и есть вся хваленая утонченность Плутрака? Продумывать новый ход против Нарво… Когда Экхат летают по этому рукаву Галактики, как… как у себя дома.

Да. А они… они прямо как…

Он вспомнил еще одно из любимых выражений Врота.

Как дети в песочнице.

Глава 40

Когда-то резиденция в Оклахома-сити был для Оппака местом, где можно почувствовать себя спокойно. Теперь дворец вызывал у него тягостные чувства.

Ранения, которые сгоряча нанесли ему бывшие подчиненные, схватив его по приказу Своры, уже зажили. Теперь Оп-пак почти все время проводил в бассейнах помещения, которое его служители-люди называли Большим Залом. Да, когда-то ему прислуживали люди. Теперь их не было. И это хорошо: он не потерпит присутствия этих тварей, даже если Свора позволит им здесь находиться. Но Свора не разрешит. Теперь к нему допускают лишь Гончих, которые и выполняют роль служителей. Они прилежно выполняют все приказы… но где их почтение? И все — гаадкомордые новички. Это еще одно оскорбление. К счастью, Бори — та, что сейчас смешивает соли для бассейна — очень искусна. Так внимательно выслушивает его замечания, добавляет нужные ароматы, проверяет, снова спрашивает… Соли были из старого запаса, специально завезенные с Пратуса. Уже сейчас запах стал почти идеальным и начинал действовать успокаивающе.

Но никакие соли не заставят его забыть, где он находится. Снова на этой отвратительной планете… По крайней мере, ему необходимо прийти в себя. Оппак скользнул обратно в бассейн, распластался на дне, имитирующем скальный выступ, и позволил прохладным искусственным волнам покачивать свое тело. Он пытался думать.

Думать было трудно. Гнев по-прежнему клокотал в нем. Время шло, и ничего не менялось. Наконец Оппак сдался, поднялся на поверхность и окинул взглядом зал. Потоки яркого света струились из отверстий в потолке, образуя на полу золотые квадратные лужицы. Бори молча сидела у дальней стены и начищала перевязь Оппака, являя собой воплощение готовности выполнить приказ. Но и только. Никакого намека на почтение, которое Оппак заслужил.

Его кулаки сжались от желания кого-нибудь ударить. Кого угодно — человека, джао… Он снова огляделся. Ни людей, ни служителей-джао. Во всей резиденции — никого, кроме него самого и Гончих. Нет, пусть его называют безумным ларретом. Он не настолько обезумел, чтобы нападать на воинов из Своры. Даже если их сейчас называют служителями.

Джао дочистила перевязь и удалилась. В движениях Гончей сквозила неподобающая поспешность. Вот еще один выпад. Весьма утонченный.

Оппак перевернулся на спину и поплыл, глядя, как прозрачные волны отраженного света играют на потолке. Он выстроил эту резиденцию, чтобы произвести впечатление на туземцев. Он специально использовал элементы человеческого стиля, полагая, что это придаст сооружению более величественный вид. Возможно, он совершил ошибку и показал, что придает их мнению большое значение. Как только завершится нынешнее течение, это здание надо снести, а на его месте отлить новый дворец — такой, как и подобает намт камити. Нет… не здесь, в другом месте, где-нибудь на побережье. А на Оклахома-сити сбросить болид, чтобы стереть скверные воспоминания. Как только ему возвратят удх, он все это сделает.

На следующий день во дворец, ставший тюрьмой, явился один из старейшин Нарво. Наконец хоть кто-то нарушил унылое уединение Оппака. Однако легче ему не стало. Как все предсказуемо. После бесконечных орбитальных циклов пренебрежения и молчания эти высокомерные выродки соизволили о нем вспомнить.

Дверное поле рассеялось, и в зал вошел пожилой джао. Кажется, в юности они встречались — мельком. Оппак даже не помнил его имени. Кажется, они были не в самых лучших отношениях.

— Вы уже давно позорите нас, — произнес старейшина. — Неужели это не прекратится?

Несмотря на возраст, он был еще крепок. Литые мышцы, гордость всех Нарво, перекатывались под бархатистым красновато-бурым пухом, форма ушей приближалась к идеальной. Как и подобало его положению, перевязь была великолепна, а штаны изысканного покроя сшиты из тончайшей изумрудно-зеленой ткани.

Старейшина не назвал своего имени. Беседа будет не на равных.

— Я никого не опозорил, — сердито ответил Оппак, прижимая уши. — Я приносил пользу, укрощая этот дикий мир, как мне и было велено.

117
{"b":"8908","o":1}