Вскоре в дверь постучали. Так и не получив ответа, двери комнаты отворили и к Анне вошла сестра короля Диана. Как всегда, она прекрасная, со статью истиной госпожи и с поступью истиной королевы, подошла к Анне, взглянуа в ее красные от усталости и мокрые от слез глаза, она встала рядом, скрестив ладони перед собой произнесла:

– Доброе утро Анна.

Ответа не последовало, лишь взгляд чужеземки полный ненависти и разочарования. Тогда королева продолжила:

– Я хочу, что бы ты знала Анна, твой брат жив. Он бежал вчера ночью. Догнать его не удалось.

Девушка не поверила в то, что услышала и еле слышно молвила:

– Мне послышалось или вы сказали, что мой брат жив?

– Тебе не послышалось. Твой брат жив, а ты должна поторопиться, король ждет тебя во дворе. Он лично желает ознакомить тебя с королевством. Да и тебе не повредит прогулка на свежем воздухе, сегодня ты бледнее мертвеца.

Услышав эти слова, Анна изменилась в лице, разочарование исчезло, а вот ненависть так и искрила в ее глазах.

– Как? – произнесла она дрожащим голосом, поднимаясь с кровати, – после того, как он приговорил брата к смерти! Да как он смеет!

– Я же сказала, твой брат жив, – повторила королева.

– Каллид, это Каллид и наши друзья, это они помогли ему бежать! – воскликнула Анна с яркостью, – будь проклят ваш король!

В этот момент королева не сдержалась, крепко схватила чужеземку за руку и притянула к себе. Ее взгляд теперь тоже не был наполнен гневом, но речь все же осталась достойной королевы – спокойной и сдержанной:

– Послушай меня Анна, твой брат жив лишь по воле нашего короля. Ни Каллид, никто другой не смог бы его спасти, если бы Виктор действительно желал ему смерти. Или ты думаешь, что мой брат настолько глуп, что не знает потайных ходов своего собственного замка?

Анна не могла поверить ни одному слову госпожи:

– Я не верю, это ложь!

– Это правда. Воля моего брата, непоколебима. Помни об этом и будь готова как можно скорее.

На этих словах Диана покинула Анну, оставив ее наедине с проходящей скорбью, смятением, неумолкаемым чувством ярости и маленькой долей надежды. Несмотря на терзающие девушку чувства, она все же решила подчиниться приказу. Трудно сказать, что руководило ею в те минуты, но это заставило дух набраться сил, а разум принять смирение. Немного погодя двери ее комнаты были отварены.

Анна покинула стесняющие ее четыре стены. Ровным шагом она шла по высоким коридорам между величественными колоннами старинного замка. Ступенька за ступенькой широкая лестница вела ее этажами ниже и оказавшись перед главной дверью, девушка в последний раз остановилась. На мгновение ее сердце замерло. Это был момент, расставивший всех на свои места: королева ступила в ее сторону и приблизилась по правую руку; начальник стражи Ибрагим встал с левой стороны от чужеземки; позади в ширинку выстроилась стража и четырех солдат.

Таковы были правила. Все жильцы и гости замка, должны были быть под охраной и чувствовать себя в полной безопасности, однако Анну это совсем не интересовало. Как только дворецкий его величества распахнул двери, собравшись с духом, она вместе с сопровождением покинула замок.

На широкой лестнице встречал яркий солнечный свет, а теплый ветер бросился в лицо. Когда Анна взглянула в сторону короля, она была тут же поймана. Всадник был в седле. Его лошадь казалась чернее ночи. Он смотрел очень внимательно на нее, протягивая свою руку.

Внутри чужеземки противоречия все еще боролись друг с другом, но от взора короля сердце девушки дрогнуло. То было лишь мгновение, мгновение за которым последовал глоток свежего воздуха, предвкушение свободы и чувство роковой судьбы. Внезапно сомнения были отпущены. Быстро и уверенно она шагнула в его сторону, оставила позади своих сопровождающих, словно став диким прорывом ветра.

Через мгновенье Анна оказалась в седле, ее руки коснулись его величества, пришпоренная лошадь подскочила и бросилась, словно ураган прочь от замка, унося с собою двух всадников. Лошадь цвета ворона крыла, уносила чужеземку и короля Тристаны прочь от замка. Словно птица, летящая по ветру, свободная и вольная, преодолевала одно поле за другим, проскакивая то один ров, то другой. Минуя хвойные зеленые леса, покрытые шапкой снегов, в которых утопало королевство. Зимнее солнце согревало своими лучами прекрасную землю, а сердца всадников и сами того не зная, стучали в унисон.

Стража не смела, приближаться к королевской лошади, и держалась на расстоянии. Пашня за пашней, тропинка за тропинкой, выводили к городу Барсулу, что был призван судьбою, вновь восстать из пепла и руин. Казалось, какая бы тьма не падала на главный город Тристаны и как бы глубоко не пыталась схоронить его, все было тщетным. Великий Барсул поднимался и оживал, каждый раз становясь все сильнее.

Будто чувствуя благословенный богами дух города, королевская лошадь, подойдя к вратам его, приспустила шаг и тихо вошла в окрестности. Анна смотрела по сторонам и не могла поверить, как же быстро восстанавливается Барсул. Она запомнила горящие дома, клубы дыма, безжалостных даргов, сметающих все на своем пути. Перед ее глазами, словно призрачное видение, пролетел нож, упавший той ночью с крыши и отрезанная голова врага, что приставил этот нож к ее горлу.

Девушка закрыла глаза не желая вспоминать былой ужас. Опомнившись, пожалуй, впервые, раз она достаточно осознала, насколько страшными могут быть нападения прислужников темного господина и к чему могут приводить необдуманные действия. Теперь она испытывала стыд за сделанное и сказанное ею и ее братом. От этого становилось еще более неловко, и Анна боялась произнести даже слово.

Те, кто знал своего короля очень давно, знали и то, что могучий дух города вовсе не подарок богов, то был дух их доблестного и любимого правителя. Барсул был словно отражением души своего правителя. Душа Виктора страдала от предательства с совсем еще юных лет. Страдала она и от отсутствия веры в других. Была и другая отличительная и сильная черта – он всегда верил в себя. События в собственной жизни не заставили его склонить голову и уйти во мрак, а наоборот, они научили Виктора не сдаваться.

После Эдейской битвы в Тристане, Виктор много повидал. Он ненавидел бездействие и любил отчуждение. Еще мальчишкой, его рослого и крепкого тянуло в сражения. Он привык побеждать и брать свою награду, не принимающий и мысли о возможности быть побежденным. Не было более бесстрашного правителя на Эдейских просторах, нежели король Тристаны. Он никогда не проигрывал и никогда не отступал.

Лошадь его величества, благородной поступью, не торопясь шагала вдоль улочек, из одной в другую, давая своим наездникам, как следует рассмотреть город изнутри. Проехав еще немного, чужеземка и король свернули в переулок, который уже вскоре вывел их на главную улицу Барсула.

В центре города всадников встречал замерший фонтан, возле которого еще недавно вселился народ. Сегодня праздником и не пахло, но и грусти места тут места не было. Город жил. Каждый занимался своим делом. Бездельников в ту пору в Барсуле было не найти. Люди помогали, друг другу как могли. Чинили крыши. Отстраивали дома. Ни холодный ветер, ни мороз в воздухе не останавливал народ, закаленный в битвах и так упорно сопротивляющийся капризам судьбы.

В суматохе люди поначалу не заметили приезд своего повелителя. К слову под плащом и капюшоном, что скрывал от чужого взора почти весь его лик, мало кто мог узнать своего правителя. Но все же, когда Виктор поднял взгляд на главную башню города на которой чуть не погибла Анна, один из подданных узнал его. Это был булочник, чей хлеб так любил весь королевский двор и, несмотря на то, что в королевских угодьях были еще пекари, именно выпечка этого человека была самой желанной.

Увидев короля, и убедившись, что он не обознался, булочник подбежал к лошади поклонившись, воскликнул:

– Ваше величество! Ваша светлость! Доброго вам утра и прекрасного дня!