– Ой! Василий Сергеевич! Это же не посторонний. Это наш электромонтёр Стёпа.

– Ну и что он у тебя тут монтирует. Пусть работает на своём участке. А здесь мы уж как-нибудь без него разберёмся, что монтировать. Не аттестованным сотрудникам запрещено находиться внутри помещения дежурной части.

Степан выскочил из дежурки.

– Ой! Василий Сергеевич! Вы так всех сотрудников распугаете, и кто же тогда будет находиться здесь, внутри. Помещения дежурной части.

– Папертная! Ты прекращай мне тут развращать молодёжь! Развели тут бордель на рабочем месте!

«Старый козёл!» – подумала Папертная. – «Приползёшь ты ещё ко мне».

Степан целый день мотался по заявкам. Наводил порядок на своем участке. Наверно можно было всех послать и написать заявление «по собственному желанию». Но сегодня он понял, что работая здесь, он может быстрее узнавать о ходе расследования. Завтра суббота. Выходной. А в понедельник он пойдет в сберкассу проверять работу сигнализации. И может быть, там он узнает последние новости хода расследования. Выходя с последней заявки, Степан встретился со своим сослуживцем, обслуживающим соседний участок. Он тоже закончил работу и направлялся домой.

– Может, отметим окончание рабочей недели? – предложил Степан.– У меня хата пустая.

– Давай.

Взяв две бутылки водки, уютно расположились на кухне. Степан всё пытался выяснить, не знает ли приятель что-нибудь об ограблении сберкассы. Но приятель ничего не знал. И приятель стал Степану как то совершенно не интересен. Употребив бутылку водки на двоих, приятель сказал Степану: – А что мы как алкаши без баб сидим. Может, я сбегаю, девчонок приведу?

– Давай – согласился Степан.

Приятель ушёл. А Степан, выпив ещё пару стопок водки, незаметно заснул.

Следователь Стрельцов, которому поручили дело об ограблении сберкассы, был одним из самых опытных следователей города. И он был изначально не в восторге, что дело поручили именно ему. Дело громкое. Взято на особый контроль. Похищена крупная сумма денег. Если не удастся раскрыть по горячим следам, на нём повиснет очередной «глухарь». Начальство будет регулярно выносить ему мозг. А так бы хотелось спокойно доработать до пенсии. Конечно, надежда умирает последней. И в случае раскрытия этого преступления он может получить внеочередное звание. А это уже «подполкан». А это уже совершенно другая пенсия. Да и наверняка будет хорошая премия. Но, начав расследование, сразу понял, что перспективы не высокие. Грабители были в мотоциклетных шлемах. Верхнюю часть лица закрывали очки для мотокросса. Свидетели опознать грабителей не смогут. Единственная зацепка – как они попали в служебное помещение? Значит, есть сообщник среди служащих сберкассы. Но вот кто он? После опроса свидетелей ответ на этот вопрос получен не был. И вдруг на следующий день один из свидетелей вспоминает, что накануне в служебном помещении работал электромонтёр по сигнализации. Работал ли он в тот день, никто не смог ответить утвердительно. Проверить это можно было только через бригадира электромонтёров. Только он мог знать местонахождение своих работников. С бригадиром он встретился только в субботу, взяв в отделе вневедомственной охраны домашний адрес бригадира. Бригадир, просмотрев свою документацию, сообщил, что за последние две недели, заявок со сберкассы не поступало. И, следовательно, его электромонтёр в сберкассе не работал. Если его электромонтёр накануне не работал в сберкассе, тогда кто же там был накануне. Нужно доставить электромонтёра в райотдел и провести опознание. Сам вместе с бригадиром поехал к электромонтёру домой и попросил доставить в райотдел свидетеля, который указал, что в служебном помещении работал электромонтёр. К Степану приехали в полдень. После выпитого накануне, Степан ещё плохо соображал. На вопрос: «когда в последний раз он работал в сберкассе?», Степан точную дату назвать не смог. Но уже стало понятно, что он там накануне что-то делал.

– А что ты туда «попёрся»?– спросил бригадир. – Я тебя туда посылал? У тебя туда была заявка?

Степан мычал что-то невразумительное.

Степана доставили в райотдел. Свидетель его опознал. Но следователю как то не верилось в причастность Степана к столь дерзкому ограблению. Уж больно он хлипкий. Не похож он на преступника. Вот только показания он давал путанные. Ну, Стрельцов ему стукнул пару раз по почкам. Не то чтобы он его подозревал в совершенном преступлении. А просто так. Для порядка. Ну, чтобы не путался. Ну, так положено в милиции. А Степан вдруг начал говорить. Начал говорить, что его запугали, заставили работать на себя какие-то неизвестные бандиты. Что ему угрожали, и даже били. Следователь ему не верил, но показания записывал. Ну и ключевой вопрос: «где деньги?» А у Степана и тут есть ответ: «Они с собой их забрали!»

– Все?

– Все!

– А если по почкам?

– Ну, мне тоже немножко дали. В знак благодарности.

– Сколько?

– А я не считал.

– А где они у тебя?

– В лесу закопал.

– Показать сможешь где?

– Смогу.

Съездили, выкопали, привезли, посчитали. И оказалось, почти треть от похищенной суммы. И понял Стрельцов, что он самый крутой следователь. И понял Стрельцов, что этот доходяга, не запуганная жертва, а самый настоящий соучастник разбойного нападения. Никто не будет жертве отстёгивать такие деньжищи. И что преступление, которое на контроле на самом верху, раскрыто. И будет ему внеочередное звание и премия. И на радостях, он с таким самоупоением вложился в дальнейшее стучание по почкам и другим не менее болезненным местам, что Степан рассказал ему и про Чиню, и про то, как он предложил Чине совершить это преступление, и про то, что Чиня, скорее всего деньги тоже закопал, и про третьего соучастника, которого он не знает, но знает, что именно он предоставил транспорт и обрез.

Чиня, придя домой, снова пересчитал все деньги. Россыпью, помимо пачек, оказалось девять с лишним тысяч рублей. Этих денег ему хватит на год безбедной жизни. А может и на два. Отложил, для мамы, шестьсот рублей. Остальные рассовал по книгам и старым журналам. Благо этого добра в квартире хватало. Книгами была заставлена вся стенка. Они стояли в два ряда так, что второй ряд не был виден из-за первого. Разделил пачки денег по номиналам. От «четвертака» и выше в одну сторону. Меньшие номиналы в другую. Запаял два брикета денег. Брикет с меньшим номиналом вынес в подвал и там закопал его, выбрав самое сухое место подальше от труб. А больший номинал закопал в лесу, отметив зарубками ближайшие деревья. До этого брикета он доберётся не в этот год. И не в следующий. До них дойдёт очередь года через три. А пока пусть лежат. Периодически он будет ходить сюда на экскурсии для успокоения души. Проверять, что всё там нормально и денежки ждут его, когда он придёт за ними.

На следующий день, подойдя к маме, Чиня протянул ей шестьдесят «червонцев»: – Возьми мама! Это тебе. Спрячь куда-нибудь, подальше от людских глаз.

Мама только руками всплеснула: – Сынок! Откуда такие деньжищи то! Опять что-то украл. Ведь опять посадят!

– Не волнуйся мама. Теперь уже не посадят. У нас садят, только если ты ничего не успел сделать. А я успел. Так что ты не переживай. Возьми, спрячь.

Мама долго думала, куда спрятать деньги. Ничего лучше не придумав, положила их в сумку, а сумку положила в шкаф, наложив на неё сверху старые вещи. Постучалась в комнату к Чине: – Сынок. Деньги в сумке, в шкафу.

– Мама! Это твои деньги, где хочешь, там их и храни,– ответил Чиня.

За Чиней пришли на четвертый день, утром. Чиня сразу «пошел в отказ». Оговор. Не участвовал. Ни каких денег в глаза не видел. Провели обыск. Ничего не нашли. Да особо то и не искали. Знали, что в квартире денег нет. Книги из стенки вытащили, но листать их не стали. Искали пачки денег. В шкафу какой-то «мент» очень усердно рылся. Мама с облегчением выдохнула, когда в протоколе обыска записали, что денежные средства не обнаружены. Чиню увези в райотдел, а мама занялась уборкой после обыска. Достала сумку из шкафа, а сумка оказалась пустой. «Мент», который «шарил» в шкафу, по видимому, деньги «втихаря спёр». Маме стало плохо. Соседка, которая была понятой на обыске, вызвала «скорую». Маму увезли с инфарктом.