– Заткнись сука, если жить хочешь! – прошипел Чиня, наставив на неё обрез.

Вторая сотрудница дрожащим голосом стала непрерывно повторять: – Что он сказал? Что он сказал?

И тут очнулась женщина, лежащая на полу. Она что-то закричала очень громко. В Чинином мозгу этот крик непроизвольно трансформировался в вой милицейской сирены. Он не понимал слов, но две мысли скакали в его голове «стрелять» или «бежать», «стрелять» или «бежать». Одна мысль перебивала другую, и он застыл, не понимая, что же нужно делать. Его приятель схватил тележку и, толкая её перед собой, побежал по коридору к служебному входу. Чиня, придя в себя, бросился за ним. Коридор казался ему бесконечным. «Почему я не выстрелил? Почему я не выстрелил?»– метались лихорадочно его мысли. «Если бы я выстрелил, она бы заткнулась. Как громко она там орёт. Заткнись уже тварь. Зачем я не выстрелил?». Когда он выбежал на улицу, деньги уже сыпались в люльку мотоцикла. Ещё мгновенье и взревел мотор. Они уносились прочь от сберкассы, от этого сумасшедшего крика. Как им казалось, в новую счастливую жизнь.

Проехав несколько кварталов по дворам, они остановились перед домом Степана.

– Беги за сумкой – сказал Чиня Степану. – Да по больше сумку возьми.

Степан заартачился. Уходить от денег не хотелось. Вдруг уедут с деньгами. К кому потом идти жаловаться? Через пару минут препирательств, Степан протянул Чине ключи от квартиры: – На ключи! Какую сам сумку найдёшь, такую и неси.

Через пять минут Чиня уже стоял возле мотоцикла с сумками. Погрузив добычу, поднялись к Степану домой. Степан жил с мамой, но она неделю уже жила на даче. Обычно весь отпуск мама без устали трудилась на своём садовом участке. Поэтому в спокойной обстановке приятели начали перебирать пачки денег. Насчитали больше двухсот пачек на общую сумму около трёхсот тысяч рублей. Приходилось почти по сотне тысяч каждому. Все пачки разделили на ровные кучки по номиналам. Остатки тех, что не делились на три, вскрывались и делились по купюрам. В итоге остался рубль, который никак не делился.

– На! Держи! Это тебе! – сказал Чиня, кладя рубль сверху Степановой кучки. – Ты так переживал, что у тебя будет мало денег. Теперь у тебя больше всех.

Степан заулыбался.

Упаковав, каждый свою кучку, пацаны засобирались по домам. В дверях Чиня остановился и сказал Степану: – Деньгами сразу не разбрасывайся и дома их не держи.

– А куда же я их дену то? На даче спрятать? Так там мама спалит. А больше не куда.

– Я бы на твоём месте закопал бы их в лесу. Я сам собираюсь сделать то же самое. Заверну их в простынь. Дальше оберну в целлофан. Проглажу швы утюгом, чтобы целлофан слипся. Возьму на стройке стекловату. Оберну ей этот пакет и сверху снова целлофаном запечатаю. Найду сухое место в лесу. Там и зарою до более спокойных времён. Главное – не забыть, где зарыл. Ты у нас самое слабое звено. На нас «мусора» не выйдут. А тебя прихватить могут. Так что прячь «бабки», братан. Это твоё будущее. Другого шанса в твоей жизни может и не быть. Про меня забудь! Не видел ты меня уже лет десять. Если «засыплешься», «выпутывайся» сам.

Степан всё сделал так, как посоветовал ему Чиня. Тем же вечером, положив запаянный свёрток в рюкзак и взяв лопату, выехал в сторону ближайшего леса. Выбрав место и дождавшись, когда стемнеет, закопал содержимое рюкзака. Завалил сверху место валежником, чтобы никто не заметил перекопанное место

На следующий день с утра пошел на работу. Проходя мимо дежурной части в отделе вневедомственной охраны, услышал женский окрик: – Стёпа! Зайди-ка на минутку!

В дежурке сидела сержант Папертная. Самая красивая сотрудница отдела вневедомственной охраны. А может быть не только этого отдела. Может быть, даже всех отделов Советского Союза. Степан, при виде её, моментально млел, теряя дар речи. Единственным недостатком её являлась невероятная волосатость ног. Волосы были видны даже сквозь колготки, что было неизменным поводом для шуток всего отдела. Но именно этот недостаток больше всего и возбуждал Степана. В своих фантазиях Степан представлял, куда вверх уходили эти волосы. И от этого у него окончательно срывало крышу. Плюс ко всему её яркая сногсшибательная внешность. Да и её явная доступность оставляла в душе Степана неизгладимый след. «Менты» всего отдела при каждой встрече не преминули «полапать» её за всевозможные места. И она относилась к этому очень даже снисходительно, чем и провоцировала мужчин на дальнейшие действия. Каждой женщине нравится внимание мужчин. Просто кого- то из женщин связывают некоторые правила морали. А кто-то плюёт на эти правила с высокой горки. Сержант Папертная относилась ко второй категории женщин. Да и Степан ей вполне нравился. Не как мужчина, а как объект для обустройства личной жизни. Он единственный сын у мамы. Они живут вдвоём в двухкомнатной квартире. А это значит, что у него нет жилищных проблем. Ей нравилась его «тюфяковость». Это качество обозначало, что он никогда не поднимет на неё руку. Даже если она даст ему на это повод. А повод к ревности она ему обязательно даст. А иначе, зачем ей «тюфяк»? Он всегда будет отдавать ей всю зарплату, до последней копеечки, и она это будет контролировать по ведомости зарплат в бухгалтерии. Да и она давно уже заметила, какими влюблёнными глазами он на неё смотрит. Единственно, что её смущало, так это то, что он ни разу её ещё не потискал. Хотя она уже многократно давала ему повод для этого. Оставалось уже только одно средство – сказать ему прямым текстом: – « Ну что «тюфяк»? Падай уже на меня и веди скорее в ЗАГС!».

– Стёпа, ты слышал? У тебя на участке крупное ограбление сберкассы, – сказала Папертная, невинно хлопая своими большими глазками.

– Нннее. Не слышал, – заикаясь, промычал Степан. С одной стороны от близости Папертной у него поднималось давление. А с другой стороны, от страха, что уже все знают о случившемся, у него подкашивались ноги.

– Зайди ко мне в дежурку после развода. Я тебе все подробности расскажу, – прощебетала Папертная, положив свою ладошку на грудь Степана.

У Степана, от её прикосновения, чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

Придя на развод, Степан сразу же получил нагоняй от бригадира.

– Ты почему вчера заявки свои не выполнил? – орал он. – Вот повторные заявки. Вчера никто не пришел исправлять неисправности. Я за тебя оправдываться должен?

– Сегодня всё сделаю, – оправдывался Степан. – У меня вчера живот скрутило. Не мог работать.

– Где больничный? Выбирай или больничный, или прогул.

– Я всё отработаю, – заныл Степан.

– Ещё один такой фортель и вылетишь у меня по «тридцать третьей»!– резюмировал бригадир. – Иди, работай!

– Петрович! А ты не слышал, что там у меня на участке со сберкассой произошло?

– Там всё нормально. Сигнализация ни при чём. Всё функционирует. Иди, работай!

Перед тем как пойти на свои объекты, Степан зашёл в дежурку.

– Ой, Стёпа! Садись ко мне поближе,– защебетала Папертная.

– Ну что там про сберкассу ты сказать хотела? – присаживаясь, спросил Степан.

– Ой! Там полмиллиона украли, – проворковала Папертная, заглядывая ему прямо в глаза.

– Да какие полмиллиона? – возмутился Степан.

– Правда! Просто жуть!

Но мысли, вертевшиеся в голове Папертной, совершенно не соответствовали тому, что она произносила. Какая там сберкасса? Она позвала Степана в дежурку совсем не для того, что бы обсуждать какую- то сберкассу. Ей было более важно наладить свою личную жизнь. Может «трахнуть» его прямо здесь? А потом сказать, что он её изнасиловал. И заплакать. И тут ещё кто-нибудь зайдёт в дежурку. Он тогда точно женится. Он такой порядочный. Как он тяжело дышит. Вспотел весь, бедняжка. Хочешь меня, да?

– Сержант Папертная! Почему посторонние в дежурной части!– грозный окрик вернул её в реальность. У открытой двери стоял начальник отдела вневедомственной охраны.