Впрочем, игра идёт мирно. Крупье нет, стаканчик с костями переходит по часовой стрелке, игроки трясут, выбрасывают. Пять костей, оценивается не выпавшее число, а комбинации, как в покере. Результат переводится в очки, комбинация и сумма записываются мелом на доске. Выглядит несложно.

Донка пояснила, что игра называется «Хранители», и слегка просветила в правилах. Наивысшая комбинация — «Хранитель», если все кости выпали одинаково, причём с первого броска. Это однозначный выигрыш, даже на первом ходу, победитель забирает банк. Кости можно один раз перебросить, если комбинация не устроила, но со второго броска она будет стоить дешевле. Тот же «Хранитель» на втором броске называется «Малым Хранителем», и игру уже не выигрывает, хотя приносит максимум очков — шестьдесят. Четыре одинаковые кости — «Основатель», это сорок пять очков на первом броске и сорок на втором, три и пара — «Ушедший», тридцать пять и тридцать, последовательность из пяти — «Коммуна», двадцать пять и двадцать. Если комбинаций не выпало, то игрок записывает себе сумму чисел с выпавшей пары или самое большое число с грани.

Побеждает набравший больше всего очков. Проиграв, можно расплатиться и выйти, либо поднять ставку и идти на следующий круг. На старте ставки минимальные, с первого круга ушёл, мрачно бурча, только один торговец, но на его место сразу сел другой. На каждом круге банк растёт, из первоначальных игроков осталась цыганка, белобрысый хлыщ и один из торговцев — ему неплохо пёрло, но от размера ставок он уже заметно нервничал. Рейдер, проигравшись, злобно матерился, его нервный напарник лапал обрез, но обошлось — его ставка разошлась по оставшимся игрокам, увеличив банк, а на его место сел мужчина с военной выправкой и неприятным взглядом. Он поставил на кон резную шкатулку, содержимое которой оценил белобрысый, подтвердив, что оно соответствует выросшим ставкам. Зрителям, к сожалению, не показали, что там, но белобрысый оживился, в глазах его, до того полусонных, появился интерес. Он выставил на стол ещё несколько золотых монет, увеличив уже стоящий перед ним столбик. Уравнял, значит.

На следующий круг освободившееся место занял я. Можно было бы подождать ещё, но начал опасаться, что моего скромного капитала не хватит для входной ставки. И действительно, еле уложился, карманы опустели. Повышать мне нечем, но я и не собираюсь. Мне деньги нужны, а не нервы пощекотать.

Все кинули по одному кубику, у военного выпала единица, он и начал. Потряс кости в стакане, выбросил три четвёрки и две двойки — «Ушедший», тридцать пять очков. Перебрасывать не стал, от добра добра не ищут. За ним метнула цыганка — нет комбинации. Перебросила — и снова нет. Выругалась на своём, непонятно: «Кар тути андэ кэрло». Записала себе пару — две двойки, четыре очка. Торговцу снова пропёрло — на первом броске не взял ничего, зато на втором выхватил «Основателя». На доске ему записали сорок. Ещё один торговец, из новых, пробурчал что-то про шулерство, но тихо, под нос. Он оба броска проехал мимо комбинаций, записав себе пять очков. Белобрысый выкинул последовательность — от единицы до пятёрки, перебрасывать не стал, двадцать пять тоже неплохо для начала. А потом стакан перешёл ко мне, я его небрежно потряс, перевернул, поднял — пять шестёрок, «Хранитель», игра окончена, всем спасибо, все свободны.

— Джа пэ кар! — сплюнула цыганка. — Тэ курэ́л тут джюкло́! Она бросила на стол свою ставку (три повязанных синими нитками на манер шарфов деревянные куколки), встала и пошла к бару. Там она громогласно потребовала водки.

— Продолжаем? — спросил белобрысый, глядя на меня. — Теперь вам есть чем поднять ставку.

— Нет, благодарю, — отказался я, вставая. — Я закончил. Забираю банк, спасибо за приятный вечер.

— Какого хрена? — спросил военный. — Так дела не делают. Я не согласен.

— Это не дела, это игра. Я ведь не нарушаю правил?

— Нет, формально нет, — кивнул белобрысый. — Но я понимаю недовольство игроков. Дать возможность отыграться — своего рода традиция.

— Какого хрена, парень? — присоединился к ним удачливый торговец. — Это не спортивно, чёрт побери!

— Я не люблю спорт. И не чту традиции, — ответил я, немного демонстративно поправляя пистолет.

— Да на кой чёрт тебе мой товар вообще? — возмутился торговец неудачливый. — У тебя же каравана нет!

— Я готов рассмотреть выкуп товарных ставок за наличные, ответил я. — С большим дисконтом. У меня нет цели кого-то обидеть или разорить. Я буду там, за столиком.

Донка в это время торопливо сгребает со стола банк, в значительной степени состоящий из предметов, ценность и предназначение которых мне неизвестны. Скажем, почему игроки приняли как ставку деревянные куколки с нитками? Цыганка начала с одной, потом добавляла, сейчас их три. На мой взгляд, просто куски дерева, но по какой-то причине стоят прилично, ведь я эту ставку уравнял всем своим капиталом, оставшимся с реализации Мироновского каравана.

Цыганка, к моей досаде, выкупать их отказалась:

— Тэ скари́н ман дэвэ́л! Забирай! И не тяни, я тут не ночую! Бармен, ещё сто!

Я не понял, чего не надо тянуть и откуда, но на всякий случай кивнул.

Оба торговца не подвели — проругавшись, подошли к столику, присели и через каких-то полчаса свирепого торга выкупили свой товар. Как я понимаю, примерно за половину реальной цены, но мне действительно нет смысла с ним возиться. Я даже не знаю, что именно выиграл, потому что на столе лежали только расписки. Я в них ничего не понял, но отчаянно блефовал, делая вид, что иду им навстречу просто по доброте душевной. Стопка топливных карточек в моем кармане стала значительно толще, мы выпили с караванщиками мировую, они подтвердили, что не имеют ко мне претензий и ушли.

Их сменил военный, проигравший шкатулочку. Он сразу назвал цену выкупа, которая меня приятно порадовала. Практически столько же, сколько ставил я, то есть приблизительно полную, без дисконта, оценочную стоимость.

— Нет проблем, — сказал я. — Забирайте.

— Есть проблема, — сказал подошедший белобрысый. — Этот лот выкуплю я.

— Это ещё почему? — набычился военный.

— Он мне нужен.

— Мне кажется, у первоначального владельца должен быть приоритет, — покачал головой я.

— По традиции, ставки выкупаются по аукционному принципу, — не согласился белобрысый.

— Молодой человек заявил, что не придерживается традиций, — возразил военный.

— Я дам в два раза больше, — настаивает белобрысый. — Кроме того, я не требую вернуть мою ставку, хотя она в золотых эрках и идёт в полтора номинала.

— Мне надо сказать ему пару слов наедине, — заявил военный.

— И мне, — тут же откликнулся его соперник.

— Я первый!

— Не возражаю.

Пижон отошёл в сторонку и встал с видом полной уверенности в себе, а военный наклонился ко мне и сказал:

— Отдашь ему — грохну!

Сел за соседний столик и как бы случайно откинул полу френча, открывая кобуру. Белобрысый присел рядом и сказал мне на ухо шёпотом:

— Отдай мне, или все узнают, как ты выиграл.

— Лот уходит вот этому господину! — громко объявил я и подвинул к нему шкатулку.

— Ты покойник, — сказал военный и вышел из бара.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

— Я своего рода специалист по артефактам.

— Учёный?

— Нет, скорее, коллекционер. Но ты рисковал… О, мы же не представлены. Андрей.

— Лёха.

— Ты рисковал, Лёха. Не один я знаю, как усиливаются некоторые артефакты в присутствии репера.