— Заманчиво, — кивнул я. — А когда он заявится?

— Не знаю. Несколько дней. Неделя. Две недели. Это тебе не расписание автобусов.

— Ясно. А ты не мог бы…

— Не начинай снова! — замотал головой Керт. — Не буду я пасти эту старую пьяницу до его приезда. Она напьётся санитайзера и помрёт, а я буду виноват? Ну уж нет! Опять же, если они не договорятся, мне что, потом так за ней и ходить? Ты её получил в нагрузку к каравану, так что хоть знаешь, за что мучаешься, а мне-то нафига это счастье?

Он нервно бросил взгляд в холл, где Донка пристаёт к каким-то отмороженным рейдерам. Подозреваю, что просьбой купить даме выпить. Предложение не вызвало энтузиазма. Судя по их внешности, они бы её скорее съели, зажарив на костре из старых покрышек в пустошах, но даже для этого она слишком худая и старая.

— Ладно, — ответил я мрачно, — маякни тогда этому туристу, что у нас товар, у них купец. Авось пересечёмся как-нибудь.

Я вернулся в холл. Донка отстала от рейдеров и теперь мучает Алину вопросами организационного характера, например, является ли абстинентный синдром достаточным основанием для получения медицинской помощи Терминала в рамках тарифа «эконом плюс», и может ли эта помощь выражаться в небольшой порции алкоголя.

Алина наотрез отказывается признать острое желание выпить экстренным медицинским случаем. На её лице, разумеется, нет какой-либо очевидной мимики, но обращённый ко мне взгляд кажется просьбой о помощи.

— Пойдём, — сказал я Донке. — Куплю тебе выпить.

— Правда, служивый? А с чего такая щедрость? — подозрительно поинтересовалась бабуся. — Хочешь подпоить старенькую Доночку и смыться, пока она лежит пьяненькая?

— Нет, кажется, я на тебя обречён. На какое-то время. Поэтому я готов умеренно потворствовать твоему алкоголизму. Это менее травматично, чем слушать твоё нытье. Так что я тебя напою, уложу спать и буду надеяться, что ты посреди ночи не проснёшься и не пойдёшь искать добавки. Кстати, Алина, я бы на твоём месте проверил доступность антисептика в медкабинете.

— Благодарю, — кивнула роботесса. — Я проведу ревизию.

— Блин, зачем ты сдал? — возмутилась Донка.

— Чтобы ты не скончалась от пережору за то, надеюсь, краткое время, которое мы пробудем вместе. Так что, пошли в бар?

— А вот и нет, — мрачно ответила Донка. — Ты хочешь от меня избавиться, я вижу.

— Тебя это удивляет? — спросил я.

Она ничего не ответила.

— А вот меня удивляет, что ты за меня цепляешься. Я даже не караванщик, на кой чёрт я тебе нужен?

— Аннушка, — сказала глойти, — понизив голос и оглянувшись.

— Что «Аннушка»?

— Ты ей понравился.

— Ты сама говорила, что у неё это на один раз.

— С тобой, похоже, всё не так просто. Чем-то ты её зацепил. С ней такое редко, но бывает. А значит, вы ещё встретитесь. И это мой шанс получить то, что мне нужно.

— Помню-помню, зелье вечной молодости, а как же.

— Когда тебе будет столько же, сколько мне, и твой хрен повиснет, как мои сиськи, это уже не будет тебя так забавлять, поверь, — грустно ответила Донка. — Не знаю, где и что раздобыла Аннушка, но даже в крохотный шанс вернуть молодость я вцеплюсь зубами.

— И ты решила вцепиться в меня.

— Извини, служивый, жить очень хочется. И не как сейчас, икая и пукая, а как раньше: бухая, трахаясь, веселясь и танцуя. С вечеринки в койку и обратно.

— И больше тебе от жизни ничего не надо?

— А что ещё может от неё понадобиться? — удивилась Донка.

— Ну… Не знаю… Большая любовь? Изменить мир? Детей завести?

— Алё, служивый, — рассмеялась глойти, — это же моим сиськам будет снова двадцать, а не мне. Я-то уже знаю, что вечной любви не бывает, что мир меняется сам, только успевай ужасаться, а дети… Зачем Мультиверсуму столько ебанашек? И меня одной-то много…

— Так что, идёшь в бар?

— При одном условии, — продолжала упрямиться глойти.

— Разве не я должен ставить условия? Ну ладно, давай.

— Обещай, что не бросишь меня тут, когда уедешь с Аннушкой!

— Ладно, — кивнул я. — Замётано. Возьму грузом.

— Что-то ты слишком легко согласился, служивый… — подозрительно сказала Донка. — Не обманешь?

— Не веришь — не пей. Сиди трезвая на парковке, машину карауль.

— Эх… Что поделать, бедная Доночка такая доверчивая! Пошли в бар!

Экспериментальным путём я выяснил, что ёмкость старой глойти на текущий момент составляет триста граммов. Это если водки, другие напитки не проверял. Если нужно именно накидаться, то лучше водки ничего нет. Минимум посторонних веществ, а значит, меньше нагрузка на печень. После первых пятидесяти граммов она развеселилась, стала заигрывать с робобарменом. После вторых пожаловалась, что все анекдоты, которые он рассказывает, она слышала за последние двадцать лет раз по сто. И переключилась на меня. Заявила, что я «милый мальчик», и что если Аннушка даст ей то, чего она хочет, то она немедленно даст мне. Я сказал, что польщён, но настаивать не буду.

— Ну и зря, — захихикала пьяно она, — я ничего такая была, ебабельная. Может, опять стану.

После третьих полста ей загорелось немедленно найти Аннушку и объяснить ей, какой я хороший, добрый, щедрый человек. Вон, даже Доночку водочкой поправляю. Чтобы Аннушка была со мной всегда-всегда, и, если вдруг раздобудет нужных веществ, то и Доночка тут как тут.

Когда внутри бабуси оказалось двести, она решила, что было бы недурно потанцевать, а когда я отказался составить ей пару, то стала оглядываться в поисках партнёра. Дело уже пошло к вечеру, в Терминал заехали несколько караванов, в ресторан всё время заходят люди, и чтобы удержать её от новых знакомств, пришлось налить сразу сто. После этого она сначала впала в тихую сентиментальность, сказала, что хотела бы такого сыночка, как я, но если бы у неё были сыночки, то они были бы не такие, как я, а такие, как она, поэтому хорошо, что их нет.

— Хотя… — посмотрела бабуся на меня с пьяной задумчивостью. — Если залететь от тебя, то, может быть, и уравновесилось. Были бы не такие безбашенные как я, и не такие зануды, как ты…

Я не успел обидеться на зануду, она упала седой головой на стойку и уснула наконец.

Я запоздало сообразил, что не знаю, где её комната, пришлось прибегнуть к лёгкому хакерству.

— Спроси у Алины, в каком номере живёт Донка, — попросил я робобармена.

Он никак не отреагировал, но я, помня, что Алина видит всех в Терминале, терпеливо ждал. Буквально через пару минут он повернул ко мне свою голову с резиновой имитацией лица и произнёс алининым голосом:

— Комната триста два. Вам требуется помощь в доставке?

— Нет, — ключ-карту я уже нашёл у Донки в небольшой сумочке, пошитой из тёртой джинсы с бахромой и бисером, которую она носит на шее. — Не тяжёлая, донесу.

Я поднял глойти на руки и понёс к лифту. Действительно, совсем лёгкая. У её комнаты меня встретила Аннушка.

— Ты что, решил надругаться над беспомощной старухой?

— Угу, — сказал я, прикладывая карту к считывателю, — непременно. А ты что, решила поучаствовать?

— Не сегодня, — отказалась она, — не особо люблю групповухи. Я сторонница индивидуального подхода. Так что сгружай это тело в койку и пошли.

— Куда?

— Что за вопрос? Ко мне, конечно. Не думаю, что дальше у нас будет много пенных ванн, надо пользоваться случаем. Кроме того, мне страшно интересно, ты действительно такой жеребец или вчера просто пытался меня поразить?

Когда мы отправились в путь, Донка даже не проснулась толком. Добрела до лендкрузера как зомби, бессмысленно моргая отёчными веками из-под разноцветных очков, завалилась на заднем сиденье и заснула снова. Мы с Аннушкой тоже не сильно выспались, но оно того стоило. Слава ванне с пеной, с которой всё началось, но не закончилось. Поспать и потом как-нибудь можно будет.