Наверное, Эрадна забыла бы о молодом карфагенском солдате, если бы не увидела его близ Канн — в гуще гниющего кладбища на открытом воздухе. Она, ее группа и другие банды мародеров встали до рассвета и встретили солнце на краю огромного поля. Обычно они копошились среди мертвых, едва начинало светать, но на этот раз люди были ошеломле ны ужасным зрелищем. Кровавая бойня превосходила своими размерами все прежде виденное ими. Глядя на бесчисленные кучи мертвых и переплетенных тел, мародеры не смели начать сбор трофеев. Стоны раненых наполняли воздух низкими и жуткими звуками. Даже самые безбожные обозники боялись входить в это скопище мертвецов, насильственно лишенных жизни. Те иные миры, к которым направлялись толпы убитых солдат, вряд ли могли вместить столько новых душ. Очевидно, что многим из них пришлось задержаться в долине у Канн, и они, обозленные собственной участью, представляли большую опасность для живых людей.

Эрадна стояла на восточном краю поля и чувствовала, как первые лучи солнца ласкали ее затылок и плечи. Она следила за бликами золотистого света, которые освещали мертвые тела и крались по вспоротым животам и ранам, через лица и обнаженные гениталии. Фигуры убитых воинов переплелись в безумном беспорядке. Руки и ноги, изогнутые под немыслимыми для живых людей углами, выступали наружу из массивных куч по три-четыре слоя сбитых вместе тел. Из ран, облепленных мухами, торчали осколки костей. Мертвая плоть принимала различные оттенки: синие и пурпурные, белые, как чистая слоновая кость, желтые и коричневые, а иногда феерически алые. В некоторых случаях глаза подводили Эрадну, и она видела среди человеческих форм жареные туши свиней. Конечно, это была иллюзия. Просто некоторые мужчины после смерти переставали выглядеть людьми. Зрелище говорило само за себя. Ничего сверхъестественного — просто варварская бойня невиданных масштабов. Найдя в этом привычную основу, лагерные мародеры приступили к работе.

Позже она не могла сказать, почему остановилась над молодым солдатом. Впрочем, в тот день она часто замедляла шаг, подбадривала себя и озиралась по сторонам. Может быть, этим все и объяснялось. Воин был по пояс погружен в тела уби тых. Трупы сжимали его так плотно, что он стоял в почти вертикальной позе, с головой откинутой назад. Грязь запеклась на его лице. Пот, кровь и пыль образовали маску, похожую на личины всех воинов. Как и у других солдат, его рот оставался открытым. Мухи жужжали над губами, садились на зубы, ползали по языку и по бокам ноздрей. Она вдруг начала узнавать молодого воина. Эрадна смотрела на его лицо так долго, что из-под маски появился тот странный солдат, которого она дважды встречала на своем пути и о котором думала порой. Его черты проступали наружу и медленно сливались в знакомые контуры. Она склонилась к нему, посчитав его мертвым и не чувствуя угрозы от покойника. В ее сердце, кроме любопытства, появился легкий оттенок печали.

Солдат замычал, пошевелился и поднял руку над телом убитого легионера. Немного испугавшись, Эрадна поняла, что он был жив. Она опустила мешок, почти полностью набитый дорогими предметами: монетами, священными амулетами, инкрустированными кинжалами, позолотой, сбитой со шлемов и брони — тем, что казалось ей ценным с учетом веса и размеров. Девушка села на свои сокровища и приложила ладонь к шее мужчины. Его кожа была теплой, и пульс ощущался достаточно четко. Эрадна улавливала его биение под кончиками пальцев. Солдат, очевидно, находился без сознания, но огонек жизни по-прежнему теплился в нем. Она отдернула руку и вновь осмотрела его. Ей не давала покоя странная близость, которую она чувствовала к нему. Эрадна еще раз прикоснулась к его плоти. Сейчас он был самим собой — подлинным, без следов притворства. И, глядя на его лицо, она спросила себя, насколько ей нравился этот человек?

Она не рассуждала слишком долго. Уцелевшие солдаты перемещались небольшими группами по полю боя. Они тоже мародерствовали, но имели при себе оружие. По приглушенным крикам боли она знала, что эти воины добивали раненых — в первую очередь врагов, но и своих, конечно, если их раны нельзя было исцелить. Эрадна не могла сказать, как они поступили бы с солдатом, рядом с которым она сидела.

Определив, в конце концов, свои желания, она решила отбросить здравый смысл и опасения возможных последствий. Девушка позвала несколько мужчин из ее группы и с их помощью вытащила солдата из кучи мертвых тел. Они помогли ей доставить раненого воина в лагерь. Эти мужчины удивлялись ее поступку, но не задавали вопросов. Каждый из них по-своему любил и уважал Эрадну. Общие беды сплотили их в одну семью. Такой взаимовыручки она не знала с детства. Девушка поблагодарила своих помощников и жестом попросила их держать рот на замке, если они хотят сохранить ее дружбу.

Тот вечер она провела рядом с солдатом под навесом из шкур. Он все еще спал и громко похрапывал, лежа на спине.

— Я никогда не видела такого уставшего мужчину, — проворчала Эрадна. — И только мужчины могут спать, как бревна.

Расстегнув броню и отложив ее в сторону, она стащила с его тела тунику. Ткань загрубела от пота и грязи. Во многих местах ее покрывали красные пятна. Эрадна не знала, принадлежала ли кровь ему или другим людям. Она начала ощупывать солдата, выискивая раны. Их было много: порезы, покрывавшие руки и ноги, одна колотая рана под ключицей и широкий разрез на ноздре. Синяки чернели на каждой части тела. Похоже, эти боевые отметины сильно истощили его, но ни одна из них, на взгляд Эрадны, не выглядела смертельной.

Солдат пошевелился. Девушка схватила факел и поместила пламя между ними. Глаза молодого мужчины с трудом открылись и уставились на навес из шкур. Ей показалось, что она увидела в его взгляде слабый блеск сознания, но, возможно, это было не так. Воин закрыл тяжелые веки и снова погрузился в дрему.

Она продолжила заботиться о солдате. Смочив ткань в травяном настое, Эрадна мягко прикоснулась ею к лицу мужчины. Рука девушки застыла на мгновение. Когда он никак не прореагировал, она провела мокрой тканью по лбу, очищая от грязи бархатистую загорелую кожу. Постепенно из-под пыльной корки появилось симпатичное лицо: небольшой рот, широкий лоб и прямой заостренный нос — божественно красивый, не считая кровавого струпа от пореза на ноздре. Глаза солдата были прикрыты тонкой кожей век, но ей показалось, что по ним она может определить его характер. Эрадна склонилась ближе, чтобы проверить свои впечатления. Она поджала губы, боясь, что воин почувствует ее дыхание на влажной коже. И близкий осмотр убедил ее в том, что глаза мужчины были молодыми и беззащитными.

Пока она ухаживала за воином, к ее навесу несколько раз подходила старуха по имени Атнех. Она нагибалась, заглядывала под полог, а затем молча отворачивалась и возвращалась к большому костру. Эрадна знала, что Атнех попросила мужчин остаться поблизости на тот случай, если солдат очнется и начнет кому-нибудь угрожать. Старуха покормила мародеров супом, не рассказывая, из чего он приготовлен. Впрочем, ее никто и не спрашивал. Их отряд готовился к долгому путешествию. Они должны были отправиться в путь на следующее утро. Мародеры набили свои тюки сверх меры. Они решили отправиться к побережью, чтобы там разойтись в разные стороны. Наконец Атнех не утерпела. Она подсела к Эрадне и несколько мгновений молча наблюдала за ее действиями.

— Вот уж не думала, что увижу на твоем лице этот взгляд, — проворчала старуха.

— Что? — спросила Эрадна.

Почувствовав румянец на щеках, она стыдливо отвернулась.

ГОрДОСТЬ КлрфАГЕIНА

4Н5

— Все мы, женщины, ведем себя в юности как дуры. Я тоже была такой. А до меня с ума сходила моя мать. Так устроили боги. Они играют нами, будто куклами. Мужчины тоже придурки, но у них все по-другому... Женщины чаще обретают мудрость. Я надеялась, что ты уже достигла этой стадии, но вижу, что ошиблась в тебе.

— Мне не очень понятно, о чем ты говоришь.