— Неужели Евдокия деньги дала? Что-то я сомневаюсь. Небось рассчитывает за него Варвару выдать… Нет, тут повременить надо, как бы беды не вышло… — задумчиво рассуждал мой будущий тесть.
Да-а, который уж по счету будущий тесть… Фу, черт, какие мысли лезут в голову. Впрочем, как говорил один мой знакомый: обещать — еще не жениться. Впрочем, если придется задержаться в этом мире, то жениться надо, а лучшей жены, чем Полина, в округе не просматривается.
— Я пока не могу раскрыть всех подробностей, дабы не сглазить, — продолжил я. — Но с женитьбой дело не связано. А мое участие в нем требует отъезда в Павловск, об этом я и хотел поговорить с Полиной Ильиничной.
— Однако! Какого тумана вы тут напустили… Ну, да ладно, бог вам судья.
Между тем, мы подъехали к усадьбе, где нас уже ждали, несмотря на ранний по местным меркам час. Я действительно тумана напустил, или, говоря языком нашего мира, повесил лапшу. Но не посвящать же его во все подробности.
Полина выглядела хмурой, а Надежда вообще на глаза не показывалась, только хозяйка дома излучала радушие. Я, как и положено, приложился сначала к маменькиной ручке, затем, к дочкиной. Стол был накрыт, но садиться никто не спешил, очевидно, ждали Наденьку, или каких-то особых слов от меня. Однако, просить руки еще время не пришло, здесь так быстро такие дела не делаются. Я увлек Полину к стоящему в углу креслу и заговорил.
— Полиночка, давеча я обещал вам рассказать о своих делах, все как есть. Так вот пришло время. Вчера мы с Марком Савельичем были с визитом у Денисовых…
— И позавчера тоже, — с усмешкой добавила Полина.
— И позавчера тоже, — тоже с усмешкой повторил я и продолжил свой рассказ. — Так вот, дела Марка пошли на лад. Он продал свое обанкротившееся издательство Евдокии Денисовой, и теперь опись имущества ему не грозит. Однако мы твердо обещали издательство оживить и для этого подготовили следующий номер журнала, который должен иметь успех. В новом журнале, у которого еще нет названия, будут странички с короткими смешными историями, стихи тех песен, которые я вам давеча пел, кроссворд, я вам потом объясню, что это такое, а главное моя повесть об амазонках. Да, я стал писательствовать, Полина Ильинична, и в этом заключается мое участие в делах Марка. Впрочем, кроссворды для журнала тоже я придумал. А теперь, чтоб вы не сочли меня болтуном, я покажу вам черновики журнала, вы почитаете и выскажете свое мнение.
Я сходил на крыльцо, где оставил свою сумку и передал ее Полине, с удовлетворением отметив, что лицо ее прояснилось и меня уже не считают Казановой и прохиндеем. Тут хозяйка пригласила всех к столу, даже Надежда появилась, правда выглядела довольно хмуро поначалу. Но потом, по мере моих красочных рассказов о Марке, его издательстве, уже бывшем, она постепенно оттаяла, а узнав, что он вышел из своего банкротства без потерь и даже с некоторой прибылью и вовсе заулыбалась. Правда, ситуация осталась довольно двусмысленной, теперь он попал в зависимость к Денисовым, а Варвара еще и его прямой начальник. Но и это, как ни крути, лучше описи имущества, или долговой ямы. Да, практиковали еще и такой метод в те времена…
На обед у Елисеевых я не остался, но оставил им черновики журнала для ознакомления. Я сослался на необходимость писать повесть, начало которой, просил Полину оценить. Но уезжая от Елисеевых, твердо обещал: прибыть на следующий день к обеду.
5
Приехав домой, я честно собирался начать писать продолжение повести, даже заготовил гусиных перьев, с которыми уже наловчился обращаться. Только вот никак не смог усадить себя за стол, зато придумал для себя отмазку. Ведь черновики у Елисеевых, а я немного подзабыл уже написанное, целых четыре дня прошло. Болтаясь полдня по усадьбе, вывел для себя истину: врать самому себе очень трудно, зато можно самого себя убедить. Ох, что-то я задержался в этом средневековье, хорошо бы домой вернуться. Вот, — представил я себе, возвращаюсь я домой, — а меня там ждет, все честь по чести, полковник Сосновский, а я ему в качестве компенсации сдаю свою крепостную девку Ольгу. Правда, она не из будущего, а из прошлого, ну так уж получилось. Зато девка хорошая, неизбалованная, работящая, научит его лапти плести. А нашим ученым историкам расскажет, как крепостные жили на Руси. Небось, много вранья в наших учебниках. Нет, жалко Ольгу. Не выжить ей в нашем мире, да и мне туда нельзя, в лучшем случае отправят лес валить, а я там долго не протяну…
Ночью долго не мог уснуть, потом приснились амазонки… Утром попытался вспомнить свой сон, но тщетно. Ладно, что рука напишет, так тому и быть рассудил я. Тут главное усадить себя за стол, взять в руку перо и написать первую фразу. А дальше возникает в воображении картина, и герои начинают действовать самостоятельно. Тут ведь главное, чтоб не оказались в их умелых ручках то, до чего еще не додумались местные Кулибины. Я имею в виду: автомат Калашникова или пулемет Максим. А на самих девиц у меня далеко идущие планы… Ну, да ладно, надо теперь о других девицах подумать: сестрах Елисеевых. Вернее меня занимает только одна из сестер: Полина. Я вот скоро уеду в город, а с ней как быть? С собой ее не возьмешь, она ж не крепостная девка. Женится? Между прочим, обещал ведь…
Проснулся как обычно, только несколько разбитым, полубессонная ночь бодрости не придает, решил на озеро не ездить. Во дворе все есть: и перекладина и колодец с ледяной водой. Короче, к Елисеевым поехал уже в первом часу, а до того обдумывал сюжет продолжения своей повести.
Встретили меня в полном составе: обе сестры и их родители. Все были довольны и прямо излучали доброту и гостеприимство.
— Заждались мы вас, Максим Петрович! — первым начал хозяин семейства. — Прошу в дом, отобедаем да побеседуем о вашем литературном шедевре…
— Ну, уж, Илья Иванович, вы явно преувеличиваете мои литературные таланты, — скромно ответил я, но его речь меня вдохновила.
Теперь я уже без сомнений ожидал комплиментов от Полины, но она с ними почему-то не спешила. Илья Иванович, заметив наши переглядывания, вдруг махнул рукой и продолжил:
— Женщины в литературе мало что понимают, а я, будьте уверены, уж не пропущу следующий номер вашего журнала.
Следующий номер? Значит Полине моя повесть не понравилась, вот это номер… Да-с. Каламбур, однако, получается. Ладно, послушаем критику сестер.
За обедом сестры говорили на отвлеченные темы, зато их родитель заливался соловьем, расхваливая мою повесть. Страничка с анекдотами ему тоже понравилась, даже о стихах положительно отозвался. Матушка пыталась ему вторить, но вскоре я понял, что она читала не все. Скорее всего, ей просто пересказали содержимое. Страничку с кроссвордом Илья Петрович похвалил тоже, но посетовал, что слишком легко отгадывались слова.
Наконец обед закончился, и мне удалось оказаться с сестрами наедине. Полина видно заготовила целую речь для меня, а Надежда пока хранила таинственное молчание.
— Максим Петрович, — начала Полина, — я понимаю, что прежде всего вас интересует оценка вашей повести. Ведь так? Я все прочитала внимательно… Понимаю, конечно, что это только начало. Но где интрига? Где любовь, чувства? Ведь у пятнадцатилетних девушек уже все это есть. Пусть даже в монастыре… А уж когда они выехали из монастыря с двумя офицерами, ведь должна же возникнуть, хотя бы у некоторых из них романтическая влюбленность. Неужели вы собрались описывать только погони, драки, стрельбу и прочие гадости? Нет, я понимаю, что по ходу действия возникнут: и злодеи и благородные рыцари, но ведь вы написали уже более десяти страниц, а нет даже намека на романтику…
Суть критики я понял. Дамам подавайте мелодрамы, а то, что я насочинял, годится только мужикам. Только вот беда. Читающих женщин, среди барского сословия, гораздо больше, чем мужчин. Тут есть над чем подумать. Однако, развернуть сюжет в мелодраматическое русло уже не получится. Даже не так. У меня это вообще это не получится. Но… В мои планы некоторые любовные аспекты входят, правда, будут они на втором плане… Да-с. Замечания существенные и надо их непременно учесть. Кстати, в фильме «Гусарская баллада», все боевые действия успешно сочетаются с лирикой. А если пойти дальше, то в романе Дюма «Три мушкетера» там лирика, политика и драки увязаны так, что женщины тоже читают с удовольствием.
