— А что ж не приехали? Ведь недалече живем, и приглашали вас. Могли бы наслаждаться созерцанием меня сколько угодно. Признайтесь, вы специально хотели помучить мена!

— Вовсе нет! — совершенно искренне воскликнул я. — Сначала я пытался вспомнить новые романсы, ведь должен же я чем-то привлечь вас. А потом Марк появился…

— И вы забыли обо мне! — продолжила она. — Вот все вы мужчины такие…

— Полиночка! Мы же на первом свидании, зачем нам ссориться, — вкрадчиво сказал я и потихоньку взял ее за руку.

— Действительно, — ответила она и впервые за все время улыбнулась. Руку она не отняла, а я потихоньку придвинулся к ней поближе.

— Полиночка! Послезавтра я обязательно появлюсь у вас…

— Послезавтра!?

— Ну, завтра я обещал Марку… У нас с ним общее дело. Не только его финансовые дела, но и мои тоже не ахти… Поймите, Полиночка, не смотря на все мои чувства, ваш папенька не отдаст вас. Впрочем, кажется, я забегаю вперед. Ведь, я еще не знаю ваших чувств ко мне…

— Так уж и не знаете, — лукаво глянув на меня, ответила она. — Ну, хорошо. Я согласна потерпеть до послезавтра, но вы мне все потом расскажете про ваши дела с Марком.

— Ну разумеется! — воскликнул я. — Если у нас все получится, то я тотчас буду просить у вашего папеньки вашей руки, если, конечно, вы будете согласны.

— Сколько всяких если… А что у вас за дела? Насколько я знаю, Марк — банкрот и издательства у него больше нет, а есть долги.

— Опять мы вернулись к Марку. Я обещаю все рассказать послезавтра, а пока не могу.

Мы провели в разговорах часа два и я, даже, поцеловал ее в щечку, робко, как школьник. А как иначе? Ведь начало девятнадцатого века и роман с благородной девицей. Тут все делается чинно и не спеша. Это с крепостными девками можно не церемониться. Правда я с Ольгой церемонился и продолжаю церемониться, хотя и она мне нравится, и с отцом общаться не надо, и сама не против, только вот ничем хорошим это не закончится. Не хочу я бастардов строгать.

Я проводил Полину почти до их усадьбы, потом мы простились и мне был дозволен еще один поцелуй в щечку. Обратный путь я проделал с легким сердцем и свободными от всяких мыслей мозгами. До встречи с Марком оставался почти час. За это время я успел переодеться в верховой костюм и позавтракать. Марк уже ждал меня условленном месте, недовольно поглядывая на часы.

— Опаздываете, сударь! — буркнул он. — А путь не близкий.

— К обеду доберемся, — беззаботно ответил я. — Ночевать у хозяев придется, ну не выгонят же они, на ночь глядя.

Сорок верст, даже меньше, пожалуй, мы за три часа одолели, хоть и утомили лошадей. На пышную встречу в усадьбе Денисовых мы не рассчитывали, но ведь русское гостеприимство еще никто не отменил.

Поместье было немаленьким, а прекрасный каменный дом, давал понять, что теперешнее состояние Денисовых не чета моему, а про Марка вообще молчу. Возникла даже мысль, что мы попали к титулованной особе. Однако, прислуга была не в ливреях, да и что делать высшей знати в этих краях, они все в столицах обитают…

Размышления мои были прерваны появлением барыни.

— Проходите, гости дорогие, — с чуть заметной усмешкой произнесла она.

— Здравствуйте, Евдокия Никитична, — с поклоном произнес Марк. — Мы вот ехали мимо, решили заглянуть с дружеским визитом, чтоб лицезреть вас и о делах ваших справиться…

Я слушая охинею Марка, чуть из седла не вывалился.

— Здравствуйте, Марк Савельич, здравствуйте Максим Петрович, — с откровенным смешком, ответила дородная женщина, Евдокия Никитична.

Рядом появилась барышня: полненькая, невысокая, русоволосая и вся в конопушках. Она несмело взглянула на меня и представилась:

— Варвара… Варвара Ильинична, — поправилась она и сделала книксен.

— Максим, — почему-то с робостью в голосе ответил я, хотя давно уже с девицами робости не чувствовал. А уж с этой серой мышкой и подавно.

Только во взгляде больших темно-зеленых глаз было столько робости, надежды и сомнения, что хотелось защитить ее. Хотя, кто мог обидеть ее в собственном доме.

— Проходите в залу, господа. Вот видишь, Варвара, женихи приехали, сейчас сватать тебя будут, — продолжила хозяйка. То ли юмор у нее такой, то ли действительно от женихов отбоя нет.

А Варвара засмущалась вдруг, и шмыгнула в какую-то дверь, оставив нас втроем в большой зале для гостей. Прислуга захлопотала вокруг стола, а Марк, опасаясь, что его тут же женят, решил взять быка за рога.

— Евдокия Никитична, у меня к вам разговор серьезный имеется, — сообщил он.

— Извольте, Марк Савельич. Пройдемте в мой кабинет, поговорим, пока прислуга на стол собирает… Я почему-то думаю, что разговор наш не затянется.

Зря ты так думаешь: мысленно произнес я.

— А вы, Максим Петрович пока с Варенькой, пообщайтесь, — продолжила она. — Варенька девушка умная, только не всем это хочет показать…

Ясное дело: умный не увидит, дурак не поймет, кто кого за нос водит. Вот только Марку теперь одному придется дело решать. Ну, да журнал у него в руках, а красноречия ему не занимать.

Варенька появилась, словно по волшебству, и выглядела она гораздо наряднее, а ведь и пяти минут не прошло.

— Вы маменьку не слушайте, у нее одни женихи на уме. А я не хочу так… Я хочу, чтоб любовь была. Вот я вижу по вам, что вы в жизни много повидали… А я, хоть и обучалась в Санкт-Петербурге, теперь вот сижу здесь. Дожидаюсь, пока маменька меня замуж выдаст незнамо за кого… Если бы такой, как вы…

— Да, я, собственно, тоже не подарок, — попытался я вставить свой пятак в поток ее откровений.

— А я вот рисовать люблю, — вдруг сменила тему моя собеседница. — Идемте Максим, я покажу вам свои рисунки.

И мы отправились по лестнице на второй этаж в ее мастерскую. Обширная была мастерская, но ширмой разделена на две половины. Во вторую половину меня не провели, очевидно, там находилась незавершенка. А в самом начале мастерской были готовые картины в рамах и без. В основном акварель. Варвара рисовала природу. Нет, натюрмортов не было ни одного, были поляны с цветами и лесом, лошадка, бредущая по дороге, впряженная в крестьянскую телегу, деревенские избы, осенний лес. На мое восприятие, Варенька явно была талантлива.

В это же время снизу доносились вкусные ароматы жареного мяса и выпечки. Живот мой стал предательски урчать, и я не знал, что с этим поделать. Хотелось досмотреть работы Варвары, тем более, что у меня возникла мысль, сделать в журнале художественную страничку, и есть тоже хотелось. Я сел на стул, сделав вид, что притомился с дороги, а Варвара, тотчас, вручила мне в руки увесистый альбом с ее графическими работами. Тут были портреты разных людей и я, с удивлением узнал Марка. Без автопортрета тоже не обошлось.

Тут явилась горничная и объявила:

— Барыня просят вас спуститься, обед уже подан.

На лице Варвары отразилась досада, но возражать приказу матери она не смела.

— Вы не расстраивайтесь, Варенька, — сказал я ей. — Мы с Марком обязательно посмотрим ваши замечательные картины. Я просто восхищен тем, что видел.

Кстати, я говорил истинную правду. Я действительно был восхищен, только меня сейчас гораздо больше волновал тот разговор между Марком и Евдокией Никитичной. Чем он закончился, я даже предположить не мог. У меня, конечно, не было таких проблем, как у Марка, но на подготовленный журнал я уже смотрел, как на свое детище, и будет обидно если вся работа пойдет насмарку.

Усаживаясь за столом, я пытался по лицу своего приятеля угадать результат переговоров, но к моему удивлению, Марк выглядел совершенно равнодушным, словно и не было никакой серьезной беседы. По Евдокии Никитичне тоже ничего не было видно. Она была совершенно спокойна и принимала нас как радушная хозяйка. Пришлось и мне держать свое любопытство в узде.

— А Максиму Петровичу понравились мои картины и рисунки тоже! — вдруг выпалила Варвара. — Он сказал, что после обеда продолжит осмотр моих работ вместе с Марком Савельичем.