Войдя в комнату для свиданий, я обнаружил Анну вместе с ее отцом. Надо сказать, что это меня успокоило, даже обрадовало, и я поздоровался с ним, даже руку протянул.

— Здравствуйте, Валерий Петрович, — сказал я.

Он что-то буркнул, неохотно и вяло пожал протянутую руку.

— Кто это тебя так? — спросил он.

— Что? — недоуменно спросил он.

— Лицо где поранил?

— А… Да, так… — я не готов был к этому вопросу да и вообще забыл про этот шрам на лице.

— Жаль что мало, — ухмыльнулся он.

— Папа!! — возмущенно воскликнула Анна.

Для нее мой шрам тоже оказался сюрпризом, раньше-то он не был заметен из-за бороды, а теперь я был выбрит, помыт и пострижен и выглядел, конечно, иначе.

— Здравствуйте, Анна Валерьевна, — церемонно раскланялся я.

Тут появился мой следователь, но с ним я не стал здороваться и раскланиваться. Виделись уже.

— Ну, вот видите, Анна Валерьевна, нет у него никакой амнезии, помнит он прекрасно даже вашего отца. Может уже хватит в прятки играть, раз уж мы тут собрались, решим дело разом да разойдемся по домам, — уже не в первый раз озвучил здравую мысль следователь.

— Я только за! — горячо воскликнул я. — Отпустите меня с богом и я обещаю больше не попадаться.

Дальше началась сказка про белого бычка, мне предлагали сказать кто я такой, я твердил, что студент Ельского университета, следователь говорил, что это все вранье, никто там не видел меня, и среди студентов я не значусь и адреса нет такого, где я, якобы, живу и родителей моих никто не знает. Наконец, следователь сказал Анькиному отцу:

— Давайте, Валерий Петрович, оставим их вдвоем ненадолго, пусть пообщаются, может что-нибудь новое придумают.

Когда они вышли, мы остались с Анной вдвоем сидя за столом друг против друга. Надо сказать, что она изменилась просто поразительно. Собственно, изменилась-то она еще там, в том времени. Из наивной и смущающейся по любому поводу девчонки, получилась уверенная в себе женщина. Нет, по возрасту ей больше двадцати не дать, но этот взгляд, осанка, чуть насмешливая улыбка… О, ловеласы двадцать первого века, этот орешек сломает вам зуб. Мой взгляд от нее, конечно, не укрылся, но тут у нас случай особый и любовный поединок не предвидится.

— Послушай, Анюта, — сказал я. — Вот одного никак понять не могу. Откуда взялась полиция на автовокзале возле нашего автобуса. Они ведь специально встречали нас?

— Тут-то как раз все понятно, — ответила она. — Меня давным-давно объявили в розыск. Тебя, кстати, тоже, как моего похитителя. При покупке билета в автобусе я воспользовалась банковской карточкой, а она на контроле полиции. Остальное понятно.

— Что понятно? Вообще ничего непонятно.

— Я не знаю, как тебе объяснить эти розыскные технологии, да и на кой черт тебе это надо знать!

— Ну, интересно же. Скучно так сидеть и ничего не делать.

— Лучше думай, как отсюда выбраться.

— Думаю… Деньги нужны и дня два форы…

— Деньги не проблема, я кое-что привезла из нашего путешествия, а вот насчет побега и форы два дня… Это я пока не могу.

— Думай, спасательница моя. Я со своей стороны обещаю больше не попадаться и навсегда исчезнуть с глаз твоих прекрасных, — не удержался я от комплимента.

— И навсегда забыть о контрабанде! — продолжила она.

— Мамой, клянусь! — подтвердил я.

— Ладно, дам знать, как придумаю, — подытожила Анна.

Следователь с Валерием Петровичем вернулись. Не знаю, слышали они наш разговор или нет. Наверное, слышали, но что из него поняли? Разве только то, что я замышляю побег и склоняю Аньку к сообщничеству. Только, ведь следователь и так это знает. Ну, кто из заключенных не мечтает о побеге? А все кто добивается свидания с заключенным, — потенциальные пособники. Ну а слова Анны о контрабанде, это просто бравада. Какая контрабанда в центре России? Дальнейшая беседа не состоялась, и посетители отправились восвояси, а я в свою камеру.

Однако, с этой встречи дело мое перешло совсем в другую плоскость. Поскольку обвинение в похищении девицы было с меня снято, и все соответствующие формальности с Анькиными родителями улажены, я из бандита превратился в обыкновенного бомжа, которых на просторах нашей страны пруд пруди. У каждого ведь своя история и своя куча вранья. Моя-то история, по мнению следователя, состоит целиком из вранья, причем самого наглого. Но поскольку никаких преступлений теперь за мной не числится, я получил пинок под зад и дельный совет убираться из города подобру-поздорову. Мне даже денег дали пятьсот рублей. Следователь расщедрился или так положено, не знаю.

Я вышел за ворота и решил отправиться прямо к вокзалу. Но это сказать легко — отправился. Этот город даже отдаленно не напоминал мой родной Ельск, где я родился и вырос. Изменилось все. Нет больше частных деревянных домов, появились небоскребы, где количество этажей даже сосчитать непросто… Вот пока я разинув рот считал этажи, возле меня остановилась машина и очень знакомый голос окликнул меня. Не забыла меня Анюта, небось благодаря ей, я опять обрел свободу. Ну, а кому я еще нужен в этом мире? Впрочем, ей-то я точно не нужен, просто, надо меня спровадить побыстрее.

Я без разговоров сел на заднее сиденье рядом с Анной, за рулем был ее отец. Валерий Петрович на мое приветствие не ответил, был хмур и сосредоточен. Машина неслась по улицам города, явно с превышением…

— Привет, Максим, — деловым тоном сказала Анна.

— Здравствуй, Анюта, — по простецки ответил я. — Опять я тебе обязан жизнью и свободой, просто не знаю чем расплачиваться буду…

— Пока сделано только полдела, — тем же деловым тоном ответила она. — Вот, держи!

Мне в руки ткнулась пачка пятисотрублевых купюр.

— Здесь пять тысяч, специально для тебя разменяла, — продолжила она. — Мы сейчас едем в Боровск, там я выйду, а папа отвезет тебя на станцию Басаргина. Дальше сам.

— Да, ладно, от Боровска я и сам доберусь, электрички-то ведь ходят, — ответил я.

— Нет уж, родной, довезу тебя до станции, так вернее будет, — вступил в разговор Валерий Петрович. — Где я тебя взял, туда и верну.

— Как хотите, — не стал спорить я.

Дорога до Боровска длинная, несколько часов ехали. Сначала мы с Анной молчали, не оттого, что нечего было сказать друг другу, просто присутствие ее отца стесняло. Но постепенно диалог наладился.

— Я теперь студентка Медакадемии, — похвасталась Анна.

— Молодец, — похвалил я. — Хорошо, что не теряла даром времени. Значит, будешь жить в Ельске в общежитии.

— Ну, да… Только теперь я благовоспитанная мамина и папина дочка и никаких глупостей совершать не собираюсь.

— Это правильно, пусть другие их совершают. Правда, я за тобой и раньше, глупостей не замечал…

При этих словах Валерий Петрович, аж крякнул, но промолчал.

— Кроме того, у меня, кажется, жених появился, — с загадочной улыбкой продолжила Анна и потянулась как кошка.

Теперь я замолчал. Нет, конечно, ничего удивительного в этом нет. Анна девушка красивая, а за два года в ней появилась настоящая женская стать… Значит скоро выйдет замуж за какого-то хмыря (это я от злости). Ну и ладно, хватит ей по разным мирам болтаться с временными мужьями. Пора за ум браться. Интересно, как она будет налаживать тихую семейную жизнь после всего того, что с ней происходило за эти два года.

— Что замолчал Макс? Ревнуешь?…

— Вот, еще, — ответил я. — Если ты помнишь, я женат…

Тут она совершенно искренне расхохоталась. Между тем мы перестали обращать внимание на Валерия Петровича, который сосредоточенно крутил баранку, выжимая из машины максимально допустимую на этой трассе скорость.

— Ну, признайся, что ревнуешь! — продолжала куражится Анна.

— Ну и зачем тебе мои признания, — пробурчал я. — Делать мне больше нечего, как тебя ревновать? Мне еще домой добираться незнамо как.

— Небось, по Мальвине соскучился? Ждет тебя, наверное…

— Ага! Тюрьма меня ждет, это уж точно…

— За что интересно? — усмехнулась Анна. — Ты там ничего плохого не совершил. Все грехи на мне, а ты разве что от милиционеров бегал, так за это не сажают.