– безработица. Эта прослойка общества больше свойственна молодому поколению в связи с ее неопытностью, которая является весьма опасной для полукапиталистов и государственного строя, если она станет монолитной целенаправленной силой, поэтому ее количество держат в заданных пределах. С одной стороны, чтобы она выполняла функцию кнута устрашения для других молодых и старших вольнолюбивых наемных сотрудников. В то же время правящая элита четко понимает, что заигрываться нельзя и количество безработной прослойки должно быть в рамках лимитированной статистики, т.к. в противном случае она может стать силой прямых угроз и даже революций, т.к. ей нечего терять. Государственная финансовая поддержка этой прослойки ограничивается прожиточным минимумом, чтобы не развить в них так называемые иждивенческие чувства, которые будут сигнализировать о слабости государственного аппарата. Одним словом, правящая элита поддерживает определенный процент безработных, тем самым удерживая заработную плату на относительно низком уровне и присваивая часть заработной платы себе, а также создавая рычаг на остальных работников. В этом случае самое главное – не перестараться с процентом безработных, чтобы они не переросли в критическую революционную массу, что может привести к потере контроля над активами и властью правящей элиты;

– наследники. А чтобы система работала стабильно и безотказно на долгие годы, десятилетия и века вперед, на замену правящей элите взращиваются их наследники с переданными на «генном» уровне качеств эксплуататоров. Принцип наследства и наследования для потомков правящей элиты – это еще один засаженный шаблон мышления общества, когда частная собственность, заслуги, достижения и генетические способности чудесным образом передаются по наследству следующим поколениям правящей элиты, своего рода наследственная врожденная «белость кости» и «голубоватость крови». Для этого правящей элитой узаконивается передача по наследству власти, земли и промышленных активов, хотя их дети тяжелее золотой ложки ничего в жизни не поднимали. Им чужды чужие нужды и боль, а в честной конкурентной борьбе они, как дворняжки, поджав хвост, сбегут с поля боя, думая только о своей пестрой шкуре, они не знают и боятся закалки и жерновов простой жизни. Предпринимаются попытки, насаждается и даже легитимизируется принцип полной передачи власти, огромных денежных средств, недр и промышленных активов по наследству своим потомкам, что на руку правящей элите. Но это противоречит принципам идеальной конкуренции, ведь знания и опыт не могут наследоваться на генном уровне. Можно, конечно, научить принципам владения, но для этого нужно прожить насыщенную жизнь своих родителей. А касательно богатств, логично было бы поднять вопрос возможности передачи по наследству только незначительной доли недр и промышленных активов, к примеру порядка 10%, чтобы полностью соблюсти принцип идеальной конкуренции, при котором у всех должна быть единая стартовая площадка вне зависимости от положения и статуса родителей, а остальная часть богатства должна передаваться в распоряжение общества через государственный аппарат для перевода по конкурсу в конкурентную среду среди других индивидов общества. Наследование богатств – это принцип «собаки на сене», заблуждение, привитое в мышление общества, которое с течением времени было легитимизировано и стандартизировано нашим мышлением, но которое априори против интересов простого общества;

– преемственность. В разделенном капитализмом обществе созданы максимальные условия для исключения преемственности между поколениями, вследствие чего молодежь наступает на те же самые грабли и набивает аналогичные шишки, что и предыдущие поколения, тем самым создавая благоприятные условия для капиталистов, которые с удовольствием за копейки эксплуатируют молодежь, кормя ее бесконечными «завтраками».

На всех предприятиях, особенно на промышленных, работают молодые специалисты и руководители, которые самоотверженно и без лишних вопросов выполняют вверенную им работу, которая зачастую не под силу и умению многим. Благодаря только этому, молодежь не будущее, как принято считать, а то самое явное настоящее, что боятся признать и отдать должное.

Одной из главных целей использования и внедрения машины – ее применение в качестве сдерживания волеизъявления рабочих и, конечно, увеличение прибыли капиталиста. К сожалению или счастью, механизация производства не приводит к уменьшению нагрузки на рабочего, в любом случае весь его высвобожденный потенциал и время будут снова использованы в пользу капиталиста, но уже другим способом, а зарплата, в лучшем случае, остается неизменной, но, возможно и скорее всего, даже уменьшится.

Как бы не пытался капиталист снизить влияние «человеческого фактора», он является ключевым и незаменимым при любых обстоятельствах. Стоит машине выйти из строя, простой рабочий-ремонтник станет самым главным лицом его производства, понимая это, капиталист всячески показывает, что это не так ни при каких условиях.

Одним словом, если у правящей элиты нет цели платить обществу достойную зарплату не для нищенского существования, а хотя бы для сносных условий жизни, то всегда найдется куча доводов доказать и делать именно это. Ведь об этом писали такие «гиганты мыслей», а на деле в жизни ситуация еще хуже. Если гипотетически предположить, что общество откажется от наемного труда, то для капиталиста дни блаженства будут сочтены мгновенно – даже не по часам и дням. Поэтому, наверное, и пытаются накинуть на шею общества ярмо, чтобы оно всегда нуждалось в обесцененном труде, предлагаемом полукапиталистом.

Как вы уже поняли, в произведении «Капитал» одно из основных центров внимания, а может даже единственное, уделено заработной плате простых рабочих и, складывается впечатление, что каждая строчка книги пропитана единственной мыслью о заработной плате простых наемных, чтобы ни в коем случае не переплатить, а даже наоборот – недоплатить всеми путями и средствами. Можно с полной уверенностью сказать, что вопрос даже не в самой заработной плате, а возможности с помощью ее привязать человека к наемной работе и полукапиталисту.

Умышленно или нет, но игнорируется факт того, что в себестоимости производства товара имеются и другие более существенные составляющие, на рациональном управлении которыми капиталист смог бы эффективно экономить и как следствие получать значительный прирост прибыли. Но прежде всего ему стоит научиться умерить свой безмерный аппетит и жадность. Можно смело предположить, что дело тут не только и далеко не в заработной плате, а прежде всего в наличии постоянного раба за кусок хлеба и глоток воды, которым он будет помыкать в режиме нон-стоп на долгие годы. Чем больше он будет обогащаться, тем больше он будет эксплуатировать наемного рабочего, который вынужден ходить по циклу снова и снова.

В предкапиталистический период экономические отношения выстраивались сравнительно несистемно и господствовали локальные феодалы, в рамках которых функционировали определенные институты рабства и относительно самозанятого населения, а переход на капиталистические взаимоотношения можно расценивать как прогрессивный шаг вперед в развитии общества посредством отказа от рабства. Однако это создало предпосылки для укрупнения локальных хозяев внутри страны и даже в международных масштабах путем значительной концентрации капитала и власти в одних руках, по сути, были созданы зачатки транснациональных корпораций по свободному рабству общества.

Все понимают, что все производимые товары прямо или косвенно потребляются в подавляющем большинстве простым обществом, за которые он расплачивается своей заработной платой, полученный за труд на капиталиста, а значит капиталист зарабатывает дважды: сперва на производстве товара и далее – на продаже этого же товара обществу. Из этого можно предположить, что капиталист заинтересован продать как можно дороже, тем самым отнимая кровную зарплату наемного рабочего второй раз. Вот вам и круговорот денег капиталиста в мире.