И все было хорошо до тех пор, пока в черно-белой жизни Натаниэля не стали появляться цветные оттенки, не всегда поддающиеся однозначному толкованию. Гадать долго не приходилось – раскрашивать все любил Зорфус, единственный сын наставника Марвана Соромского, который принял осиротевшего Натана в свою семью. И только у Зорфуса были шансы стать другом молчуна Натаниэля, который дольше всех ныне живущих в замке рыцарей носил свой Зеленый плащ. Он же был и самым юным рыцарем Санкофа, получив звание в девять лет в порядке исключения. Обычно в ряды Санкофа принимали после совершеннолетия, отдавая предпочтение военным. Многие знатные семьи старались устроить детей на службу в орден, мечтая, чтобы те дослужились до Белого плаща – начиная с этого статуса ломались границы и открывались дороги в престижные должности при королевских дворах Свободной Маридонии.
Лют и Фран служили в Санкофе три года и уже ворчали, что слишком засиделись под Зеленым плащом. Никто из них не собирался всю жизнь охранять человечество от пыяров и следить за мортами, что входило в прямые обязанности рыцарей Зеленого плаща. Почти все в этом зале мечтали служить во дворце королевы Гольдены или в таможне на границе, где уже после месяца работы каждый становился богачом.
Прозвучал гонг, и молодые рыцари бурлящим говорливым потоком устремились к дверям, в которые уже давно залетали ароматные запахи из кухни – настало время обеда. Лют с Франом нерешительно оглянулись на командира, который остервенело продолжал отрабатывать приемы на деревянной кукле. Нат был, пожалуй, единственным человеком в зале, которому не нужно было вспоминать технику нанесения ударов руками для перелома костей, которую они сегодня тренировали. Он провел в этом помещении больше, чем кто-либо из собравшихся, но Нат же был тем, кто уходить отсюда не хотел. В этих стенах все еще было черно-белое, мир же, куда ушел Зорфус, давно утратил монохромные свойства.
– Жаканчивай, Нат, а то мясо шнова шъедят, как в прошлый раж, нам один пуштой бульон оштанеца, – протянул Лют, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Замковый лекарь обещал поставить ему новые зубы, но желающих было много, и очередь двигалась медленно.
По правилам ордена Тройка не могла явиться на обед без командира.
– Не понять ради чего старается, – прошептал Фран напарнику, думая, что его не слышат. – Ему все равно Алый плащ дадут, с такими-то связами.
– Ступайте сами, – процедил сквозь зубы Натан. – Передайте, что я скоро буду.
– Ты уж не опаздывай, – с облегчением протянул Фран, опасавшийся, что Нат заставит их тренироваться без обеда. Если у Натаниэля и были такие мысли, то только в отношении самого себя. Ему не нравилось командовать, и главарем он себя никогда не чувствовал. Многое изменилось после предательства Зорфуса.
Дверь захлопнулась за последним Зеленым, Нат же поймал свой затравленный взгляд в отполированном «лице» манекена. Он так и не выяснил, кто завел традицию украшать деревянные тренировочные куклы изображениями в виде черепа, вырезанными на куске жестянки. Из отполированного до блеска черепа напротив глядело почти незнакомое лицо. Высокий лоб, светло-русые волосы, прямой нос и упрямый рот – все это было его, но вот глаза принадлежали сегодня кому-то другому. В них поселились страх и ненависть – эмоции, которых у рыцаря Санкофа быть не должно. А еще в отражении черепа Натан заметил человека, стоявшего в нише за его спиной – там, где еще пару секунд назад никого не было.
Нат вытянулся, а затем медленно поклонился наставнику. Он ждал этого момента. Зорфуса они не нашли, а командир не только тот, кто отдает приказы, но и кто получает выговор и принимает наказание за оплошности.
– Продолжай, – Марван кивнул на манекен, будто огромные часы на стене показывали начало занятий, а не их конец.
Обычно голос этого человека успокаивал Натаниэля и дарил уверенность, что все правильное – правильно, а добро непременно победит зло. Марван был особенным служителем Санкофа, настоящим. «Голодный и нищий – таким должен был рыцарь», – любил говорить наставник. К своим пятидесяти он по-прежнему носил Зеленый плащ, отказавшись от всех повышений, и Нат собирался последовать его примеру. Наставник был низкого роста с непримечательной внешностью, но молодой рыцарь не знал человека сильнее, хитрее и выносливее. Как-то Марван пробежал сто кругов вокруг нового замка Санкофа, хотя сам Натаниэль, как и большинство других рыцарей, с трудом одолевали тридцать.
– Сильнее, руби жестче, – в голосе наставника звучало откровенное недовольство, и Натан задумался, что именно могло вывести Марвана из духа. По правде говоря – все. Начиная с того, что его единственный сын выбрал сторону Темноликого, не просто плюнув в лицо отцу. То был смертельный удар. И хотя Марван до сих пор не сорвался, и даже сам командовал поисками предателя, в бездну он мог упасть в любой момент. Как, например, Натан, который шел по ее оползающему краю, чувствуя, как соскальзывают ноги.
– Двигаешься, как беременная ослиха, – не переставал ворчать Марван. – Быстрее. Любой морт успел бы давно выпустить из тебя требуху.
Натан уже выдыхался, перестав думать о причинах и словах, и сосредоточившись на ударах. Кулак – воздух – манекен, бездушное тело которого уже покрылось кровавыми отпечатками. В голове шумело – даже боль в руках притупилась. Поэтому, когда в дверь протиснулся мальчишка в серой куртке посыльного, Нат вздохнул с облегчением. Остановившись, он оперся о колени, пытаясь восстановить дыхание и тайно радуясь появлению курьера, который отвлек внимание наставника. В таком плохом расположении духа Марвана давно никто не видел.
– Вас вызывает к себе Рим Лакадон! – протарахтел мальчишка, пребывая в энтузиазме от того, что ему поручили столь важное задание. Натаниэль увидел себя, впервые попавшего в орден именно в этом возрасте. То ли родители помогли из Нижнего мира, то ли заступничество Марвана, но Натан был первым и, похоже, единственным, кого взяли в Санкоф ребенком. С тех пор много кто хотел повторить его путь, но всем отказывали, отправляя дожидаться совершеннолетия. Тем, кто оставался прислуживать в замке, делали на экзаменах поблажки, хотя точной гарантии ни у кого не было. Этому парню предстоит выполнить еще не одну сотню поручений, прежде чем он приблизится к цели.
Задумавшись, Нат не сразу понял источник звука – на миг ему показалось, что у манекена все-таки отросли руки, и тот наконец дал сдачу. Но нет, кукла в изнеможении болталась на крюке, а вот мальчишка валялся на полу, держась за нос. Сквозь пальцы уже сочилось алое.
Марван неспеша вытер кровь с перчатки и спокойно произнес:
– Нельзя называть главу Санкофа по имени без добавления титула. Ты также не сообщил, кого именно вызывают. Если нас обоих, то правильно звучало бы так: «Наставник Марван, рыцарь-командир Зеленого плаща Натаниэль Гильяхор, вас вызывает прасал Санкофа». Однажды я тебе об этом уже говорил. Раз твоя дырявая голова не может удержать даже такой простой информации, я буду тебя бить каждый раз, как осла. Некоторые животные лучше тренируются через боль, похоже, ты из их числа. А теперь повтори.
Кажется, мальчишка уже встречался с Марваном, потому что поспешно поднялся, а потом забубнил, стараясь не смотреть на рыцарей:
– Прасал Санкофа вызывает рыцаря-командира Натаниэля Гильяхора.
А вот это уже было неожиданно. Нат даже растерялся. За все годы службы он видел прасала два раза – в девять лет, когда принимал рыцарский обет, и в восемнадцать, когда получил свой зеленый плащ. Все дела решались через наставника или в его присутствии.
Покосившись на Марвана, Натан заметил, как тот побледнел. Наставник сегодня был не похож на себя как ни в какой другой день.
– Мне кажется, ты плохо запомнил урок, – процедил он и стрельнул пронзительным взглядом в сторону Натана. Тот слишком хорошо его знал, потому приготовился к неприятностям. Надо было не копаться в себе, а ступать вместе со всеми в трапезную – может, и удалось бы избежать этого разговора.
