Кара попробовала представить вкус шоколада, о котором ей столько рассказывала та же Стафия. Должно быть сладко, горько и божественно вкусно одновременно.

– Ладно, – она взяла сверток и спрятала в сумке. – Хочешь со мной в Нижний прогуляться? Может, развеешься, полегчает.

– Ты снова к Карпуше своему собралась? – хмыкнула Стафия. – Нет уж, увольте, я на смертников глядеть не хочу. Да и Захар сразу крутиться рядом станет, а мне сейчас не до него. Ты ступай, если так надо. Я еще должна матушке помочь, сегодня капусту на зиму квасить будем. Фу, ненавижу. А если не помогу, высекут.

Нравы в семействе ДеБурков были лютыми. Кара уже собиралась уходить, когда Стафия ее окликнула.

– А ты чего сегодня уроки прогуляла? Только не говоря, что парня в лесу себе нашла, все равно не поверю.

Стафия прекрасно знала, что Кара иногда пропускала занятия, чтобы охотиться. Шутка про парня была злой и старой, но Кара решила на нее не обижаться – у подруги явно день не задался. И все же воспоминания она всколыхнула, вызвав из недр памяти ставшее почти родным лицо Вогана, которого в прошлом году съели волки, а за ним и Петра. С сыном пекаря они дружили с детства, и связь только крепла, обещая перерасти в чувства, если бы мальчишка не утонул в болоте. Оба случая странные, страшные, горькие. Даже тел не нашли, а за Карой с тех пор закрепилась репутация губительницы парней. Матери Вогана и Петра проклинали ее каждый раз, когда видели. Хорошо, что их работа и ее учеба обычно всех разделяли.

– А у нас новенький, – торжественно заявила Стафия, исподтишка глядя на Кару. – В твоем вкусе – красивый, заглядеться можно. Глаза, правда, блудливые, но нам, девкам в Овражьем Гаре, не привыкать. Городской, да еще родственник старейшины – Сорды Ландерт. Старший сын ее. Будет учиться в одном с нами классе, по крайней мере, до зимних экзаменов.

– Ерунда какая, – хмыкнула Кара. – Если у него светлый санкристий, зачем ему приезжать в нашу тюрьму?

– Не зазнавайся, ты еще отсюда не уехала, – одернула ее Стафия. – Значит, не все у нас так плохо, раз к нам из Большого Бургона переезжают.

– Да все с ним понятно, с новеньким этим. Напакостил в городе, вот его родня в резервацию от закона и спрятала. Не так, разве?

– Может, и так, – задумчиво согласилась подруга.

На том и расстались. Всю дорогу до Нижнего Кара думала о Стафии и ее ситуации, едва не пройдя мимо старой бани, где обычно прятался Карпуша после приступов. Интуиция не подвела, и она нашла мальчишку на привычном месте – на чердаке под полуобвалившейся крышей. Кряхтя и проклиная длинную юбку, воспалившуюся рану, рыцарей Санкофа, а заодно и Войта с отцом Стафии, Кара забралась по расшатанной лестнице и села напротив десятилетнего Карпа, спрятавшегося в угол среди соломы.

– Куда попадают жуки после смерти? – спросил он ее наконец, когда Кара уже решила, что Карп сегодня говорить не хочет. Таковы были правила – если заговорить с ним первой, толку не будет.

Она покрутила головой, нашла зеленого жука, ползущего по стене, напряглась, потому что знала, что будет дальше. Жука ждала неминуемая гибель, что и произошло – Карпуша раздавил его ладонью, размазав внутренности по доскам. Отлепив зеленые блестящие крылышки от остального содержимого, протянул их Каре – мол, подарок. Иногда мальчишка был умнее Ягара, но чаще вел себя как последний дурак. Он обожал дарить подарки, а так как все они были похожи на крылья несчастного жука, Карпа регулярно била старшая ребятня.

Подавив брезгливость – Кара насекомых не любила, девушка спрятала крылья в кармане и вытащила пару шоколадных конфет из платка Стафии.

– Все души попадают в одно место – и жуков, и людей, – сказала она, не совсем веря в то, что говорит. – Там хорошо, тепло, цветы цветут, работать не надо. Смотри, что у меня есть. Шоколад. Держи!

Карпуша на лесть отреагировал плохо, а ее руку с конфетой и вовсе оттолкнул, будто она предлагала ему что-то непотребное.

– Знаю же, что не твое, зачем чужое подсовываешь? – возмутился он. – Что-нибудь еще принесла?

– Коготь дракона, – вздохнула Кара и поняла, что запуталась. – Или зуб дракона. Снимает любую боль. Если поверить.

– Ага, если верить, – хмыкнул Карпуша и полез рыться в ее сумку. Вытащив бутыль с маковой настойкой, он довольно кивнул:

– Подойдет. Если разбавить, до весны протяну. Ты к экзаменам готова? Смотри, у меня на тебя большие планы. Как только в город приедешь, сразу ищи мне доктора, поняла? Мне нужен хороший хирург, толковый. О деньгах не беспокойся, я у бати тайник уже нашел, к тому времени вскрою и золотишко приберу.

Иногда Кара не верила, что Карпу было всего десять. Как не верила она и в то, что он переживет эту зиму. Да и про золотой тайник у его отца тоже на сказку было похоже. Имелись бы у семьи такие средства, мигом бы переехали куда подальше от резервации. Все так делали.

– Не волнуйся за будущее, – приступ у Карпуши уже прошел, и он становился все больше похожим на себя – умного не по годам парня, пусть и со странностями. – Как найдешь резальника, вернешься сюда под предлогом с дедом повидаться, я тебя уже ждать буду, уедем вместе, я в твой чемодан помещусь. Жить у тебя потом, наверное, останусь. Снимем квартиру, ты будешь работать днем, а вечером на курсы пойдешь обязательно – по физике или математике. Мне потом расскажешь, что там и как. Муж тебе не нужен, дети тоже. Если захочешь, подумаем, как деда твоего вытащить. Сейчас из резерваций все чаще бегут, и не всех ищут.

У Карпа была огромная семья, не только братья и сестры, но много теток, дядьев, взрослых кузенов и кузин. Не все из них жили в деревне, были и городские, не обремененные темным наследием мортов, но именно ее, Кару из резервации, он выбрал в свои помощники и спутницы. Кара с ним во всем соглашалась, обещая выполнить невыполнимое. Она уже поспрашивала Ягара насчет этих «городских резальников». Дед был уверен, что медицина еще очень долго не сможет извлекать опухоли из головы. Да и другое знание у Кары имелось, больше похожее на уверенность: Карпуша уйдет еще в этом году, задолго до зимних экзаменов.

Оставив мальчишку с маковой настойкой, чилимом и двумя конфетами, которые она запихала ему в карман силком, Кара отправилась выполнять обещание – прятать сокровище Стафии.

Кладбище Святого Лудония было красивым в любое время суток – особенно после полудня, когда солнце, клонящееся к закату, окрашивало в золото серый камень могил. Погост находился между Нижней и Верхней деревней, рядом с перекрестом и деревом висельников. В Овражьем Гаре уже давно никого не вешали, смертную казнь заменили каторгой на болотах в Кальме, но дети и старики еще называли дерево висельным. Старики цеплялись за прошлое, а дети и подростки искали приключений, которых в новом Овражьем Гаре с каждым годом становилось все меньше.

На кладбище росли чудесные корявые деревья, каждое из которых в свое время было Карой исследовано в поисках дупел и пустот. В них она устраивала тайники, куда с детства складывала засушенные цветы, красивые ветки и необычные камни, собранные на перекрестке. С годами интересы Кары сменились в сторону добычи еды и учебы и красивые природные безделушки она больше не собирала. А после нескольких случаев разорения ее тайников стала выбирать хранилища понадежнее. Теперь она прятала в них шкурки белок, которых собиралась продать в городе, да разные вкусности, наподобие баночки меда, который подарил ей Воган. Мед, как и конфеты Стафии, держать дома было опасно.

Кара знала, что надо спешить, но не смогла преодолеть искушение и выбрала дальнюю дорогу, чтобы пройтись мимо самых красивых могил. Каменные гробы и надгробия, скорбные статуи, вазоны с живыми и мертвыми цветами, заросшие шиповником и плющом фамильные склепы – все это казалось ей воплощением великолепия. Увы, не только ей. Кара считала кладбище своей землей, но на него также посягали «адские упыри» по фамилии Ландерт, с которыми она враждовала с младших классов, а также компания парней из Тогола, которые называли себя «некромантами». Однако в это время суток кладбище обычно пустовало. Ландерты после школы ходили на дополнительные уроки и не могли позволить себе таких вольностей, как Кара, а парни из Тогола приходили на погост вечером, ближе к полуночи, так как днем работали.