Тристан: Себастьян говорит, что сдерёт с тебя кожу дюйм за дюймом, если Изабела пострадает.

Тристан: Прости, приятель. Пришлось передать сообщение. Хотя я с ним не совсем согласен.

Я: Теперь она в безопасности. Скажи ей, чтобы она добиралась до Дублина и садилась в самолёт. Они отпустят её, потому что я у них. Избавляюсь от телефона.

Я: Спасибо за веселье, ребята.

И с этими словами я выключаю телефон и выхожу из поезда. Бросаю его между ступенькой и платформой, он падает на рельсы и будет раздавлен, как только эта штука сдвинется с места. Я оглядываюсь вокруг и вижу, как ко мне направляются двое моих кузенов с дружелюбными улыбками на лицах.

— Нико! — Кричит один из них, крепко обнимая меня, но я не отвечаю взаимностью. Если они думают, что я буду паинькой, то они будут сильно разочарованы.

— Чарли, — хрюкаю я, когда он выжимает из меня всю жизнь.

— Дай ему вздохнуть, Чарли, — ворчит Хит сбоку.

Когда Чарли отпускает меня, Хит протягивает руку. Не желая устраивать сцену на публике, я пожимаю её и отпускаю быстрее, чем, как мне кажется, ему хотелось бы.

— А Джулса нет? — Спрашиваю я, не удивляясь, что мой брат не сразу показал своё лицо.

— Нет, он ждёт нас дома, — отвечает Чарли.

— О, мы поедем домой? Никакого пустого склада возле реки, где меня никто никогда не найдёт?

— Да ладно, Нико, — говорит Хит, игриво хлопая меня по руке, как будто между мной и остальными членами моей семьи нет вражды. — Не будь таким драматичным. Он просто хочет увидеть своего брата.

— Конечно, хочет, — бормочу я. — Тогда веди.

Семейный дом находится в нескольких минутах езды от центра Белфаста, и минуты тянулись медленно, пока оба моих кузена всю дорогу жужжали мне в уши. Это далеко не то приветствие, которое я ожидал получить. Я сижу на заднем сиденье и задаюсь вопросом, почему все ведут себя, словно хотят отпраздновать возвращение давно потерянного родственника, наконец пришедшего домой.

Это меня нервирует, потому что я не верю, что его намерения благие. Я даже не верю, что эти два идиота на переднем сиденье невиновны в дерьме, происходящем в этом семейном бизнесе.

Когда мы, наконец, подъехали к дому, я замечаю, что он теперь охраняется гораздо строже, чем когда я здесь жил. Они добавили массивные ворота и забор, который, кажется, окружает всё поместье. Охранники у ворот обыскивают всю машину, даже заставляют открыть багажник и капот, чтобы убедиться, что мы ничего не спрятали.

— Я смотрю, вы все заслуживаете доверия, — бормочу я, когда нам дают добро двигаться вперёд.

— Просто за последние несколько лет у нас были некоторые проблемы, — говорит мне Хит. — Нам пришлось усилить меры безопасности, чтобы никто не смог добраться до Джулса.

— Ааа, — говорю я, кивая, как будто понимаю необходимость защищать этого кретина.

— Итак, что заставило тебя вернуться в Ирландию? — Спрашивает Чарли, поворачиваясь на своём месте и глядя на меня.

— Дела.

— Ах, ты не слишком далеко ушёл от этого мира, верно?

Я смотрю на него, давая ясно понять, что я не собираюсь продолжать этот разговор.

— Ходят слухи, что ты был здесь с дамой? — Спрашивает Хит, встречаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида.

Моё лицо ничего не выражает. Я не собираюсь показывать им, что она важна. Особенно, я не собираюсь давать им понять, что она важна для меня. Мне не нравится, что я пришёл к этому выводу за последние пару недель, которые мы провели вместе. Я был полон решимости никого не подпускать к себе, не говоря уже о дочери моего грёбаного босса.

Но это не помешало ей пробраться внутрь. И будь я проклят, если позволю им прикоснуться к ней.

— Не важно. — Отвечаю я.

Он кивает, и Чарли разворачивается на своём месте, когда мы подъезжаем к внушительному особняку.

Этот дом пугает. Раньше это был мой дом, но теперь, вид его белых камней не вызывает ничего, кроме плохих воспоминаний. Я щурюсь, свет заката болезненно отражается в моих глазах, и мой желудок сжимается от страха.

Я не хочу иметь дело с этим дерьмом.

— Пойдём! — Весело говорит Чарли, открывая мою дверь.

Я выхожу, не обращая внимания на их радостное настроение. Они либо действительно настолько глупы, что верят, что у Джулса благие намерения, либо пытаются меня успокоить, заставить думать, что я иду на вечеринку в честь возвращения домой.

И как по команде…

— Добро пожаловать домой! — Кричит Джулс, широко раскинув руки, выходя из парадной двери.

Он выглядит старше, сильно постарел. Хотя, думаю, я тоже. Но мне хотелось бы думать, что я сохранился лучше. Когда он улыбается, его лицо прорезают глубокие морщины, а тёмные круги под глазами не может скрыть даже слой макияжа. Странно.

Он выглядит хрупким. Худой, рубашка болтается как на вешалке, а джинсы провисают. Волосы сбриты, отчего он выглядит ещё хуже, чем есть на самом деле.

И тут меня осенило. Он болен?

Не поэтому ли он так сильно хотел меня увидеть, что разместил своих людей в аэропорту на неделю? Возможно, он думает о том, чтобы наладить отношения, потому что его здоровью приходит пиздец.

О, это были бы отличные новости.

— Привет, брат, — говорю я, поднимаясь по ступенькам к нему. — Давно не виделись.

Чем ближе я к нему подхожу, тем хуже он выглядит. Он как скелет.

— Это точно, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Хотя, насколько я помню, это твоя вина.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

— Но давай оставим прошлое в прошлом. Заходи. — Он широко размахивает руками и ведёт меня внутрь.

Ну, тогда, ладно. Давайте начнём.

Глава 24

ИЗАБЕЛА

— Ты возвращаешься домой.

Мамин тон серьёзен. Она требует, а не предлагает.

— Ммм, — хмыкаю я. — Мне не очень нравится этот вариант.

— Изабела. — На её лбу проступила вена.

— Думаешь, он бы бросил меня? Если бы я была на волоске от смерти?

— Хорошо, во-первых, мы не знаем, отправился ли он на смерть, доченька. Мы не знаем, собирается ли его брат убить его или нет. Мы слышали, что он, возможно, болен. Может, он хочет, чтобы в конце концов Нико вернулся в семью. — Она делает глубокий вдох.

— А во-вторых? — Спрашиваю я скучающим тоном. Потому что я ни на секунду не верю во всё это дерьмо. Я верю, что брат мог заманить Нико обратно этой ерундой, или что он использует это для прикрытия. Но я ни на секунду не поверю, что он изменился.

— Во-вторых, ты была, и остаёшься его работой, Изабела. Это его обязанность — защищать тебя. Его работа — следить за тем, чтобы с тобой ничего не случилось. Так что да, я бы не ожидала, что он просто уедет из страны, если тебя похитят.

— Это семантика, — отвечаю я, запихивая в сумку всё необходимое. Я оставлю здесь большую часть своих вещей, взяв только самое необходимое. — Мы не бросаем свою семью. И я не брошу Нико.

Она вздыхает на другом конце телефона.

— Мы не просим тебя бросать его, — выдавливает она. — Мы пошлём туда людей, чтобы вернуть его, но ты не должна лезть на рожон. Ты поняла меня?

— К тому времени, когда кто-нибудь доберётся сюда, будет слишком поздно.

Я перекидываю сумку через плечо и в последний раз осматриваю дом. Все двери заперты, камин полностью потушен, и все лампы выключены, кроме одной. Я улыбаюсь, оглядываясь через плечо на открывающуюся дверь, впускающую вечерний воздух. Когда я впервые увидела этот дом, я совершенно не понимала, почему Нико выбрал именно его.

Он маленький, скрипучий, и в нём было невероятно душно. Но после того, как мы прожили тут почти неделю, он словно ожил. Мы впустили свежий воздух, и пространство стало скорее уютным, чем маленьким. И я даже полюбила скрипящие петли и бесконечное ожидание горячей воды.

Это мило… Необычно. Я понимаю, почему он выбрал его. Я вижу его здесь в старости, седым и морщинистым.

— Изабела. — В трубке раздаётся голос моего отца.