Я слегка толкаю его, заставляя сделать шаг назад. Он выдавливает улыбку.

— Но то, что ты делаешь прямо сейчас, чертовски меня бесит. Я не могу этого вынести. В одну минуту ты хочешь меня, в следующую — нет. В одну секунду ты портишь мои джинсы, а в следующую — говоришь, что я под запретом. Наведи. Порядок. В. Своей. Чёртовой. Голове.

Я поворачиваюсь на каблуках и захлопываю дверь, но поскольку это старый дом, она не защёлкивается и просто открывается снова. Я игнорирую это, открываю чемодан и яростно роюсь во всех своих вещах, чтобы найти его футболку, которую я, возможно, тайком сунула, когда он не видел.

Когда я, наконец, нахожу её, то достаю и поворачиваюсь, чтобы бросить в него. Он просто улыбается мне, его руки лежат на дверном косяке, а футболка задирается на животе, демонстрируя кусочек татуированного пресса. Футболка ударяется о его грудь. Его взгляд опускается туда, где она падает, а затем возвращается ко мне.

Я тяжело дышу через нос, мои руки скрещены на груди. Я упираюсь руками в бока и поднимаю брови, глядя на него. Всё, что он делает, это пристально смотрит. Эти карие глаза сверлят мои. Напряжение в комнате убивает меня. Я хочу, чтобы он что-нибудь сделал.

— Ну? — Спрашиваю я, моё терпение на исходе. — Что ты собираешься делать? Уйти? Или трахнуть меня?

— У меня всего два варианта? — Юмор в его голосе вызывает у меня желание снова сократить расстояние между нами, чтобы просто врезать ему по его чертовски красивому лицу.

Но я воздерживаюсь.

— Ага, — отвечаю я с протяжным выдохом. — Сри или слезай с горшка, старик.

Его голова опускается, и он тяжело вздыхает. Бабочки в моём животе совершают миллион порханий, разжигая мои нервы. Я действительно не знаю, что он выберет. Но если он снова скажет «нет», я больше не буду пытаться. Девушка может вынести много отказов, прежде чем просто двигаться дальше. И я достигла своего предела.

Но, чёрт возьми, как же он сексуален. Особенно сейчас, когда его волосы выбились из причёски и падают беспорядочными прядями, а вены на его руках проступают. Мои глаза прослеживают все татуировки, пока я не добираюсь до маленькой полоски кожи, открытой на его животе. И я не могу удержаться, чтобы не проследить за этим сексуальным следом, который спускается под его джинсы.

— К чёрту.

Глава 19

НИКО

Она не успевает даже моргнуть, как я бросаюсь к ней, а мои руки оказываются у неё на горле и сжимают его.

Всё моё тело дрожит из-за… Гнева или сексуального напряжения, я не знаю.

Моё лицо приближается к её лицу, а глаза перебегают от её рта к её глазам и обратно. Но я молчу, просто сжимаю и дышу, ноздри раздуваются, член пульсирует. Я думаю. Если я поцелую её сейчас, пути назад не будет. Если я возьму её, она станет моей. Я не буду сидеть сложа руки и смотреть, как для неё выбирают кого-то другого.

Моя. Моя. Моя.

Чем больше я это повторяю, тем больший смысл это приобретает. Все сомнения и обстоятельства теряют своё значение, едва наши тела соприкосабтся друг с другом.

— Вот в чём дело, Изабела. — Она сглатывает. — Я не один из твоих мальчиков-ссыкунов, с которыми ты можешь потрахаться и уйти. Если ты хочешь меня, ты хочешь только меня. Ты либо моя, либо это не стоит даже начинать.

Её маленькое тело обмякает в моих руках, её мышцы расслабляются, а руки исследуют кожу под моей рубашкой. Они танцуют над каждым выступом моего пресса, а затем кружат вокруг и останавливаются на моих лопатках. Она глубоко вздыхает и смотрит на меня так, словно я чертовски идеален.

— Ты готова к этому, принцесса? — Спрашиваю я, провожая большими пальцами её подбородок. — Ты готова быть моей и только моей?

— Нико, ты больше не боишься моих грозных родителей? — Спрашивает она, и в этом детском тоне проявляется нотка вызова.

Мне даже не нужно об этом задумываться. Мне похуй. Я почувствовал вкус и пристрастился.

— Они могут убить меня, если захотят. — Я целую её, сильно прикусывая нижнюю губу, пока она не задыхается, и я не чувствую вкус крови. — Я был бы рад умереть за тебя.

Я вытираю большим пальцем каплю крови с нижней губы и подношу к её рту. Она открывает его для меня, и я прижимаю палец к её языку. Когда её губы обхватывают его и сосут, мой член пульсирует у жёсткого края джинсов.

Я разворачиваю нас так, чтобы можно было сесть на кровать. Она начинает следовать за мной, желая залезть на меня сверху, но я останавливаю её и качаю головой.

— Танцуй.

— Прости что? — Спрашивает она, на её губах играет ухмылка.

— Ты меня услышала, малышка. Разденься для меня красиво.

Я опираюсь на руки и поднимаю бровь. Она собирается подыгрывать?

Да.

Она поднимает ногу и ставит её мне на бедро, наклоняется, чтобы развязать один ботинок, потом проделывает то же самое с другим, и сбрасывает их. Следующими идут её носки, прежде чем она медленно расстёгивает джинсы, стягивая их вниз по бёдрам.

Вид её обнажённой, белоснежной кожи сводит меня с ума. Я хочу оставить на ней свои метки… Следы зубов, засосы и синяки от пальцев.

Следующим идёт её безразмерный свитер, летящий над её головой, так что кудри, падая вниз, подпрыгивают на плечах и груди. Я никогда не видел таких волос, как у неё. У неё великолепные кудрявые волосы разных оттенков коричневого. Они идеально подходят для того, чтобы обхватить мой кулак, дёргать и тянуть, пока она не застонет от боли.

Расстёгивая свои джинсы, я опускаю их настолько, чтобы можно было вытащить член. Я беру его в ладонь, сдерживая стон от того, как здорово наконец освободить его. Большим пальцем обвожу головку, стирая уже выступившую каплю, медленно поглаживая себя.

Она разворачивается, демонстрируя свой комплект нижнего белья из чёрной сетки с чертовски милыми вишенками повсюду. Она выглядит прекрасно, я готов её съесть. И я планирую сделать именно это.

Её глаза скользят по моему члену. Она облизывает эти пухлые губы и падает на колени, где стоит. А потом она делает что-то такое, от чего мой член чуть не взрывается на месте. Она ползёт. Она, чёрт возьми, подползает своей сладкой задницей ко мне на кровать. Её бёдра покачиваются, а глаза не отрываются от меня, как будто она хочет доставить удовольствие.

— Каково это? — Спрашивает она, её хриплый голос посылает волны удовольствия прямо в мой член.

— Каково что, маленький монстр?

— Каково это, осознавать, что ты единственный человек, который видит меня на коленях?

Сейчас она между моих ног, проводит руками вверх и вниз по моим бёдрам, наблюдая, как я глажу себя.

— Так отчаянно нуждаюсь в этом, что готова ползти к тебе, — шепчет она.

— Я единственный, Изабела? — Спрашиваю я, наклоняя голову и прищуриваясь. — Я единственный, кто может видеть тебя такой? Покорной и послушной?

— Этого ты хочешь?

Она садится на пятки и пытается стянуть с меня ботинки и носки, не торопясь, как будто она наслаждается каждой секундой, раздевая меня. Закончив, она улыбается, стягивая с меня джинсы и бросая их себе за спину.

— Да, — выдыхаю я.

Она стонет и кусает губу, водя гладкими ладонями по моим бёдрам, пока они не касаются моих боксеров.

— Я люблю твои ноги. Сильные мышцы, покрытые татуировками.

Я на секунду отпускаю свой член, чтобы схватить рубашку сзади и стянуть через голову, выставляя на обозрение ей всё своё тело. Мы полная противоположность. Там, где я покрыт шрамами, мозолями и татуировками, её кожа — мягкая, гладкая и чистая.

После того, как она стянула с меня боксеры, она встаёт, и я поддаюсь вперёд, обхватываю её руками и прижимаюсь лицом к её сиськам. Я кусаю, облизываю и целую её мягкую кожу, какую только могу, пока её руки пробегают по моим волосам. Я быстро расправляюсь с её лифчиком, расстёгивая его, чтобы она могла выскользнуть из него.

Я хватаю одну из её грудей ртом, дразня сосок зубами. Я уделяю другому такое же внимание, пока руки в моих волосах не начинают тянуть меня, сильно дёргая и выкручивая пряди. Мои глаза щиплют от быстрых приступов боли. Её дыхание поверхностное, и она изо всех сил старается приблизиться ко мне, умоляя залезть на меня сверху.