Не то просто ответил, не то на что-то намекнул.

И ведь не поспоришь.

– Что зубастые? Не наглеют? – поинтересовался Амега, как иные спрашивают о погоде или популярном сериале.

Оксана без запроса вывела капитану видеоизображение ремонтного дока, где крохотными светящимися точками сновали дроны и роботы-ремонтники. Чача снова пожал плечами:

– Вархава говорил, пытались вторую платформу отжать, – голос старпома звучал равнодушно. – И два слоя напыления сделать вместо трёх по договору. Но он пресёк.

Амега удовлетворённо кивнул. Вечное противостояние портовых и судовых техников кажется корнями уходило доисторический период, когда примитивные цивилизации ещё долбили бревна и меняли зубы на бусы. Заключалось оно в неписанном правиле «обхитри другого» и сильно зависело от опыта и уровня разгильдяйства портовых и судовых работяг. Так уж испокон веков заведено, что в портах и доках не бывает бесхозного имущества. Ни один портовый техник не пройдет мимо «забытого» инструмента, «заплутавшего» в лабиринтах космопорта дрона или удобного – сам в руку проситься – лазерного резака, хозяин которого так некстати отвернулся. Нет, если хозяин вовремя спохватиться – вещь возвращается без звука, с дружелюбными пожеланиями присматривать за своим добром, «а то ведь сам знаешь, как оно бывает», а вот если не спохватиться – то и хрен с ним, с придурком, такому идиоту и в космосе делать нечего. У иных нерасторопных или просто невезучих космолетчиков, не успевших обзавестись хотя бы охранным дроном, в отдалённых портах бывало подчистую свинчивали все наружное оборудование сами ремонтные бригады, чтоб потом втридорога вернуть хозяину его же собственные девайсы. Полиция космопорта прекрасно знала о неписаных правилах и занималась подобными делами крайне неохотно, а кое-где и вообще была в доле. Размах портового воровства зависел от уровня космопорта и степени удалённости от столичных центров, но присутствовал везде и всегда.

– Воду и кислород я решил брать на Эшете, там дешевле, – отчитался Чача. – Запас провизии мы пополнили. По пути на Марсе заберём гравикомпенсаторы для маневровых, те, что заказывали у Равеля. Трассу Гриман рассчитал – по времени даже с запасом получилось.

Амега бросил взгляд на алые цифры обратного отсчёта до основного рейса и кивнул. Приятно видеть, как созданный тобою механизм, работает без сучка без задоринки.

– И ещё, – Чача чуть замялся. – Сиеста. Ребята спрашивали, можно ли провести её на Марсе. На Земле же ты запретил.

Одним и достоинств и недостатков «Чектурана» была полная несменяемость экипажа. Обычные транспортные компании таких забот не знали. Космолётчики приходили туда по контракту, отрабатывали три-шесть месяцев по судовому времени и возвращались домой. Состав экипажей постоянно менялся. Амега себе такой роскоши позволить не мог. Все кто устраивался на борт, знали, что отпусков не будет. Но копившееся напряжение требовало выхода – и космолётчики оккупировали каждый порт, где проходила стоянка, а раз в году непременно закатывали общекомандный праздник – Сиесту. Пропущенная Сиеста считалась плохим знаком. На судне прошёл как раз год, и космолётчики начинали уже нервничать.

С другой стороны, экипаж «Самодержца» повязали на Земле как раз вовремя Сиесты, а таких дурных совпадений ещё поискать…

– Хорошо, пусть Сиеста будет на Марсе. А на Эшете пополним запасы. И заодно и пацана выгрузим.

– Так мне его как груз оформлять? – Чача исподлобья покосился на Амега и заметил без тени улыбки: – Боюсь, таможня не пропустит, капитан.

– Нет, как биооборудование, – предельно серьёзно ответил Синий, оборачиваясь и глядя помощнику в глаза. Ларри тут же отвёл взгляд и сделал вид, что читает информацию с вирт-окна.

– Мы не можем оформить мальчишку как пассажира, – пояснил он. – У нас ролкер, а не…

– Да ну? А мне только что показалось, что у нас передвижной клуб весёлых и находчивых.

На этот раз Чача счёл нужным промолчать.

– Возьми всё, что надо из его личного дела. – Амега подгрузил нужный файл. – И оформи так, чтоб нас не только из порта выпустили, но и потом впустили обратно. Надеюсь, не слишком сложная для тебя задача? У тебя же, как я помню, образование высшее, а не только начальное цирковое?

Если у старпома и были личные соображения на этот счёт, он их оставил при себе.

Чезман провёл Джекканти по двум этажам жилого «бублика», подробно и обстоятельно разъясняя, что и где находится.

Первой, конечно, стала кают-компания: небольшое, но уютное помещение в привычной серо-зелёной гамме. Мягкий гарнитур – диван и два кресла, интерактивный стол на восемь человек, кофейный автомат, холодильник с прозрачной стенкой. Пространство кают-компании зрительно расширялось за счёт большого овального иллюминатора под потолком. Стены украшало странное вьющееся растение с крупными мясистыми листьями молочного цвета.

– Иллюминатор, конечно, ненастоящий, – развеял очарование Чезман. – Но картинка вполне себе. Оксана выводит изображение с внешних камер наблюдения. Правда, с небольшой задержкой в пять минут, но мы пока не заметили разницы.

Он тихо рассмеялся, а Джекканти спросил:

– А настоящие иллюминаторы здесь есть? – совершенно замкнутое пространство было непривычным, нагоняло тоску.

– Есть, но это уже там, где шлюзы, – боцман неопределённо махнул рукой в сторону.

– А здесь почему нет?

– А куда их выводить, иллюминаторы-то? Почитай, в самой серёдке судна сидим. Видел его голограмму у капитана? Так вот диаметр нашего ролкера пятьсот четыре метра. Если навскидку, так отсюда до ворот шлюза метров двести по прямой. А если по лестнице – так ещё дольше… А это фацелия. – Чезман с любовью потрогал один из толстых белесых листьев растения. – Поглощает пыль, радиацию, вырабатывает кислород. Чувствуешь, какой здесь особенный воздух? Это все она! Я её вот таким росточком привёз – и гляди, как разрослась. Нравится ей у нас.

Джекканти не чувствовал никакой разницы между воздухом в коридоре и воздухом в кают-компании, но огорчать боцмана не хотелось, поэтому он согласился. Довольный Чезман повёл его дальше.

– А вот здесь столовая, – показал он просторное светлое помещение с пятью одинаковыми прямоугольными столами. – Запомни, у каждого члена экипажа – строго своё место. Вот тот стол – для капитана, старшего помощника, старшего бортинженера и штурмана-навигатора. Дальше по порядку – бортинженеры, операторы, врач, пилоты, техники… В самом конце – кок и стюард. Всего двадцать человек. С тобой – двадцать один. Твоё место будет вот здесь – рядом со стюардом.

Джекканти окинул взглядом расстояние, отделяющее его от капитанского места, и вздохнул.

– А где сидит Росси?

– А, ты уже знаешь Ангела? – удивился Чезман. – Оператор БУ и ЭЗС, боевой установки и энергозащиты судна. Проще говоря, старший «нахлебник». Второй стол.

– А на «Чектуране» есть боевая установка?! – мальчишка распахнул глаза.

Росси в его воображении не только гордо расправил плечи, но ещё, кажется, начал слегка светиться.

– Ну а как же, – спокойно пояснил боцман. – Стандартная комплектация судна с грузовыми показателями класса «Д» и выше… Сейчас даже маленькие грузовики с показателями «М» стали оснащать, раньше не было…

– А что значит – нахлебник?

Объяснить Чезман не успел, потому что в этот момент открылась дверь, ведущая на камбуз, и из неё выглянул маленький желтокожий человечек в белой поварской куртке до колен и белых штанах. Его остренькая мышиная мордочка с узкими раскосыми глазами выражала крайнюю степень любопытства и удивления. Он был не молод – залысина на лбу переходила в длинную чёрную косичку, такую тонкую, что было не понятно, зачем она нужна, и не проще ли ее совсем отстричь.

– А это Вандай, помощник повара и наш стюард, – пояснил Чезман. – Дежурит на камбузе, пока нет кока. Вот, Вандай, у нас гость – Джек, сынок нашего капитана.

Чезман снова погладил мальчишку по голове. Вандай в ответ заулыбался – причём как-то весь целиком, от макушки до пяток.