– Ай, маленький капитан! Покушать пришёл! – он скрылся на камбузе, но уже через минуту шустро расставлял на столе посуду – с первым, вторым и третьим блюдами.

Джекканти только сейчас понял, что просто умирает от голода. От ароматов еды даже закружилась голова. А обед был – пальчики оближешь! Мальчишка и так не привык перебирать угощениями, хотя приютское меню знал по дням недели наизусть. Эти же блюда были ему не только совершенно незнакомы, но он даже не мог подобрать им названий, как невозможно подобрать названий настоящим чудесам.

Вандай сидел напротив него, положив острый подбородок на руки, и умилённо наблюдал, как мальчишка ест и лишь изредка пододвигал к нему ближе ту или иную тарелку.

– Спасибо, очень вкусно! – запоздало поблагодарил мальчишка. – А вы почему не едите?

– Здесь обед по расписанию, – пояснил Чезман. – Поскольку экипаж в основном из людей, то судовое время – это земные сутки. Деления на день-ночь нет, отсчёт идёт по вахтам. Сначала может быть тяжело, но потом привыкаешь. Вахта стандартная – четыре часа через восемь. Всего шесть. Обед в пересменку. Четыре вахты – «сытые», две – «голодные», но это только название такое. Толстяк, это кок наш, всегда оставляет провизию для экипажа. В порту немого иначе. Если нет работ по грузам, на борту остаётся постоянная группа дежурных – один помощник капитана, один оператор, два техника. Сейчас по судовому расписанию первая вахта, «голодная». Но бригада дежурит в доках, а дежурным в доках обед доставляют до «вешалки» – небольшого отсека перед «прихожей», местом, где хранятся скафандры. Поэтому Вандаю тоже приходиться дежурить. Верно?

Вандай быстро закивал в знак согласия и снова разулыбался:

– Здесь у нас хорошо! Всегда сытый будешь! Правда, работа – ой-ой как много! – он сокрушённо покачал головой и пожаловался боцману. – Бегать много! Шестая вахта не сплю!

– Ну, это ты в другой раз расскажешь, – осадил его Чезман. Вандай ни сколько не расстроился и снова умилённо уставился на Джекканти.

– Хороший маленький капитан! Очень хороший! По глазам видно! – он погладил мальчика по плечу. – У Вандай тоже дома мальчик, много! Один вот такой, – он поднёс руку к плечу Джека. – Один такой, – показал на его локоть. – И ещё такой!

Вандай нагнулся и показал расстояние полметра от пола.

– Все, все хорошие! – он всплеснул руками. – Как мама! У тебя есть мама?

– Не, нету, – честно признался Джекканти. – Я в приюте жил, пока меня Амега не забрал.

Мышиная мордочка стюарда вытянулась от огорчения. Огорчался Вандай тоже весь целиком, словно эмоции не помещались иначе в его щуплом теле. Мелкие морщинки на лице погасли, и тонкий хвостик косы печально обвис.

– Подожди, – Вандай на минуту скрылся на камбузе и вернулся с полными руками конфет в разноцветных обёртках.

– Спасибо, – Джекканти от растерянности чуть не просыпал гостинец на пол. «Половину – Питсу, и по одной – пацанам», – машинально подумал он и огорчённо вспомнил, что делить это богатство теперь не с кем.

Вандай расценил его огорчение по-своему:

– Мама – нету, папа – есть. У! Важный человек! Капитан! Большой груз возит! Денег много-много! На три жизни хватит!

Он выразительно пощёлкал пальцами.

Чезман недовольно крякнул и провёл руками по волосам.

– Что это тебя прорвало-то, хандра, – проворчал он. – Иди уже выспись что ли, разболтался тут. Идём, Джек, а то он как начнёт бубнить, так не остановишь!

Но остановить на самом деле было сложно самого боцмана. Они уже вышли из столовой, а Чезман все хмурился и ворчал.

В какой-то момент Джекканти ощутил на себе чей-то взгляд и обернулся.

На лестнице, которая вела на второй этаж к рубкам, стоял, облокотившись на перила, невысокий человек в черных брюках и белом кителе и молча изучал мальчишку глазами. Джекканти сразу почему-то сделалось неуютно. А Чезман сразу перестал ворчать, положил мальчишке руки на плечи и заговорил с незнакомцем по-стариковски добродушно:

– Вот приказ капитана выполняю – сыночку его показываю, где тут что у нас устроено, какой порядок, как заведено. Вот уже кают-компанию посмотрели, на камбузе были, сейчас вот служебные отсеки покажу…

На человека в кителе монотонный голос Чезмана подействовал, как экзорцизм на черта, – не дослушав, он тут же развернулся и ушёл обратно в рубку.

– А кто это был? – спросил Джекканти почему-то шёпотом.

– О, это Ларри Чача, наш старпом. У нас тут, знаешь, насчёт пассажиров очень строгий запрет, – смущённо заметил он. – Тебе-то он, конечно, ничего не сделает, но лишний раз ему на глаза – лучше не попадайся. Второй человек после капитана.

Из служебных отсеков Чезман показал мальчишке прачечную – небольшую закрытую секцию с двумя автоклавами, контейнером и шкафом. Контейнер оказался под самую крышку завален постельным бельём.

Боцман заметно расстроился и снова принялся ворчать:

– Шестую вахту он видите ли не спит… Дрыхнет, не бось, на камбузе, собака желтокожая… Ну-ка, давай, малыш…

Джекканти вдвоём с боцманом загрузили оба автоклава. Те были похожи огромные шкафы или печи с очень толстыми дверцами. Дверцы запирались на электронный замок.

– Газовые, – пояснил Чезман мальчишке, похлопав один из автоклавов по массивной дверце. – Заполняются жидким газом – аппадоном. После него все стерильное. Вот здесь, видишь, где пломба – баллоны. Газ ядовитый, так что баллоны меняют только техники, имей в виду.

Почему Джекканти должен иметь это в виду, он не понял. Загружать автоклавы ему не понравилось, но по большей части потому, что Чезман заставил тщательно перетряхивать каждую простынь или наволочку, а потом аккуратно складывать каждую в большую стопку.

– Попадётся ненужный предмет – будет дыра во всей стопке, – объяснил боцман.

Пока работали автоклавы, боцман проверил по всему этажу все автоматические уборщики, опять ругал нерадивого стюарда и показал, как менять в аппаратах фильтры. Затем они, вооружившись струйными пульверизаторами, вернулись в кают-компанию, и боцман показал мальчишке, как ухаживать за фацелией. Прыскать из пульверизатора было весело, но пока они ухаживали за растением, Чезман так самозабвенно рассказывал разные подробности о разведении фацелии, что Джекканти при слове "фацелия" стало сводить скулы.

– А расскажи про Росси Ангела, – попросил он боцмана.

– А что про него рассказывать? – пожал плечами Чезман. – Ангел да и Ангел. Я ж не девка, чтоб к нему приглядываться…

И опять завёл песню про свой ненаглядный цветок. Джекканти не выдержал и зевнул.

– Ай, дитя, да ты спишь уже, – спохватился Чезман. – Давай я тебя провожу.

Джекканти и сам бы прекрасно дошёл до каюты – даже добежал бы, но избавиться от боцмана было, видимо, не так просто.

– Знаешь, а у меня подарок для тебя есть, – неожиданно сообщил Чезман, и извлёк из какой-то ниши белую куртку-китель. Вдоль рукавов была прошита широкая ярко-оранжевая полоса с ромбами. Надпись на куртке сообщала: «Амега Синий, капитан. ТТС-215 "Чектуран"».

– Вот, забирай, больше все равно она никому не нужна. Капитан такие вещи не жалует, а куртка хорошая.

Чезман демонстративно потрогал рукав:

– И дышит, и греет, и износа нет. Лёгкая-лёгкая.

– Спасибо, – Джекканти благоговейно принял подарок, с удовольствием зарылся лицом в мягкую ткань и сразу простил боцману все занудство.

– Потом подошьём, – пообещал Чезман, добродушно посмеиваясь: куртка оказалась длинной, как пальто, не говоря уже о рукавах.

– Нет, не надо, пусть так будет, – счастливо отозвался мальчишка. Не объяснять же боцману, что за такую куртку – до колен, и с длиннющими рукавами – любой мальчишка и любая девчонка в приюте готовы отдать все на свете.

Но боцман, видимо, и сам понял, потому что настаивать не стал, а только сказал:

– Дитя… – и потрепал Джека по макушке.

После чего он все же проводил мальчика до каюты, и ушёл только тогда, когда за ним закрылась дверь.