– Думаю, лучше это сделать в другой раз, Фред. Я устала.

– Хочешь сказать, лесоруб тебя измотал?

В этот момент я поняла, что, даже если бы и хотела остановиться, не смогла бы: вихрь уже поднялся у меня в голове и стер остатки терпения в пыль, как это бывает всякий раз, когда у меня происходит аутистический срыв. Я попыталась сосредоточиться, но Фридрих продолжал говорить, не замечая, что движется навстречу торнадо.

– Я тебя ждал полдня и хочу зайти только на пятнадцать минут – это ты можешь мне позволить? Только не убегай, как в прошлый раз, это же смешно и только все усугубляет. Мы столько лет были вместе, неужели нельзя выделить пару часов, чтобы объясниться?

Тут меня наконец прорвало. Перед глазами все закружилось. Я заорала, что до него никак не доходит, что между нами все кончено и я больше ничего не желаю о нем знать, я швырнула ему в голову мешок, где точно был мусор, я рыдала и, захлебываясь, благодарила Шарля за прекрасные выходные. В конце концов я заперлась на маяке вместе со щенком.

Зайдя внутрь, я легла на пол под окнами – чтобы меня никто не видел. Наверное, я пролежала так минут десять. Почувствовав, как щенок вылизывает мне щеку, я стала понемногу приходить в себя. Парни все еще были там, у балконных перил. Фред сказал Шарлю:

– Чувак, ты даже не знаешь, во что ввязываешься.

От того, насколько он прав, у меня заныло в сердце. Как ужиться с такой, как я? Как понять, а особенно полюбить? Шарль ответил:

– А ты не знаешь, что потерял.

Я продолжала сидеть под окнами и лишь после того, как послышался звук двигателей пикапа Шарля и машины Фреда, медленно поднялась. Щенок смотрел на меня, деликатно сидя в лужице и виляя хвостиком. Я наклонилась погладить его.

– Такие бури нечасто бывают. Честное слово.

– Уверена?

– Ага! Давай.

Закрыв глаза, я почувствовала у себя на голове вибрацию лезвия бритвы.

Алиса дрожала.

– Не выходит, у тебя слишком много волос.

Я вздохнула.

– Говорила же тебе: сначала надо было обрезать, а потом брить.

Я сходила на кухню за ножницами и протянула их ей.

– Не могу, Фабьена, у тебя слишком красивые волосы.

Забрав у нее ножницы, я пошла в ванную. Внимательно рассмотрела себя в зеркале. Я сама не знала, почему решила сделать это. Может, чтобы люди сразу видели, что я не такая, как они.

За моей спиной появилась Алиса и тут же прикрыла рот рукой.

– Ну вот, все обрезала. Теперь твоя очередь.

Я снова уселась на стул на кухне, и Алиса нажала кнопку бритвы. Прислушиваясь к тому, как машинка гуляет туда-сюда по моей голове, я подняла плечи до ушей – было щекотно. Я попросила Алису сильнее нажимать на бритву. Прикосновения к моей коже должны быть сильными, решительными, иначе мне трудно их терпеть. Закончив, она протянула мне зеркальце. Я не спеша провела рукой по голове.

– Потрогай! Какая она нежная. Как атлас!

– Ну и зачем ты это сделала? Ты выглядишь как парень.

– Круто! Надо вернуться к Клеманс Семанс, может, мне станут больше платить.

– Очень смешно.

– Почему ты сердишься?

– Не знаю… Но нет, неправда, ты не похожа на парня. Наоборот, ты даже как будто женственнее без волос. Ничего не понимаю…

В эту минуту в дом вошли мама и тетя Клэр. Не успела я сделать объявление, как обе уже орали. Я посмотрела на часы. В четыре сорок две 12 июля 1997 года все соседи узнали, что я побрила голову. Мама подошла ко мне со страшными глазами.

– Фабьена, о чем ты думала?

– О том, чтобы сбрить волосы.

Она села в гостиной в окружении пакетов из магазина с таким видом, будто кто-то умер.

– Ну мама! Это все та же я, просто без волос. Они отрастут!

Алиса села возле нее.

– Честно, Брижит, это была не моя идея.

Посмотрев на тетю Клэр, затем на Алису, мама снова перевела взгляд на меня.

– Ладно. Закроем тему, все равно дело уже сделано.

Поднявшись, я подошла к окну.

Наискосок от нас Этьен стриг живую изгородь перед домом Дюма.

– Пригласим Этьена на ужин?

Мне даже необязательно было задавать этот вопрос, мама точно сказала бы да. Я спросила у Алисы, выйдет ли она со мной, и мы направились к Этьену. На улице я сразу ощутила кожей головы теплый ветер. Я закрыла глаза. Казалось, множество маленьких змеек прокладывают себе путь от моей шеи до лба. Это было не совсем приятное ощущение. Я хорошенько почесала голову, чтобы зуд прекратился.

– Привет, Этьен!

Стоя наверху стремянки, он посмотрел на меня из-под руки.

– Я правильно понял? Ты сделала себе кокос?

– Да!

– Прикольно!

– Спасибо… Скоро заканчиваешь? Придешь к нам на ужин?

– Да, окей, приду, как закончу.

Мы отошли, и я предложила Алисе пробежаться наперегонки.

– Я тебя точно перегоню, у меня теперь аэродинамическая голова!

Этьен сосчитал от трех до нуля, и мы побежали. Перебегая дорогу, я оглядывалась на Алису, которая пыталась меня догнать, и не увидела приближающуюся машину. Помню только, что услышала визг шин по асфальту и почувствовала, как меня выбросило на капот. Алиса завопила, но яснее всего я услышала крик женщины-водителя:

– Я сбила мальчика!

Когда я открыла глаза, я была в скорой.

– О, привет!

Кажется, фельдшер обрадовался, что я очнулась. В руках у него были моя карта медицинского страхования и больничный лист.

– Как тебя зовут?

Прежде чем ответить, я подождала несколько секунд. В бедрах пульсировала боль.

– Думаете, у вас неправильные документы?

– Просто хочу убедиться, что ты помнишь свое имя.

– Меня зовут Фабьена Дюбуа. Если назову все номера на обоих документах, мне дадут приз?

Он рассмеялся, приняв мои слова за шутку. Когда я начала без ошибок перечислять цифры, он посмотрел на меня уже серьезно.

– Окей… Думаю, с памятью все в порядке!

Он продолжал изучать мою карту медицинского страхования, глядя то на меня, то на фотографию.

– Думаю, длинные волосы идут тебе куда больше.

Я поморщилась – мне было больно, и я не понимала, зачем он это говорит. Я попробовала приподнять голову, но мешал шейный фиксатор, сковывающий движения.

– Очень болят ноги…

– Скоро приедем в больницу. Тебя не укачало?

– Нет.

– Отлично. Твоя мама и тетя едут за нами на машине.

– У меня идет кровь?

– Немного на лбу и на плече. И еще должен сказать тебе – не удивляйся, нам пришлось сделать у тебя на джинсах прямой разрез от лодыжки до талии, чтобы осмотреть ноги. Так что теперь у тебя штаны как у ковбоя!

Закрыв глаза, я сказала ему:

– Я не против, джинсы натирают мне бедра.

Когда меня вынесли из машины скорой помощи, все уже были на месте. Мама спорила с тетей Клэр, кто оплатит парковочный талон, а Этьен рассказывал Алисе, что женщина, сбившая меня, была уверена, что я мальчик. Я слышала их, но не видела. Единственное, что я могла видеть, пока фельдшер толкал мою каталку, – быстро бежавший надо мной больничный потолок. Пройдя кучу обследований и прождав несколько часов, я встретилась с врачом.

– Здравствуй! Меня зовут Лароз. Что ж, можно сказать, тебе повезло, Фабьена, – ничего не сломано. Тем не менее еще месяц, до нашей следующей встречи, тебе придется носить шейный фиксатор. С плечом и лбом все в порядке, можешь снять пластыри, когда вернешься домой. Кости целы, а вот мышцы ног, образно говоря, похожи на фарш. Они приняли на себя весь удар. Тебе надо запастись терпением и не торопиться, ладно?

Когда я шла по коридору, мне казалось, что я больше никогда не смогу ходить как раньше. Через каждые пару шагов надо было останавливаться. Ноги тряслись, будто я стояла на них впервые. Когда я мелкими шажками прошлась мимо пациентов скорой помощи, многие обернулись посмотреть на мои штаны, разрезанные до трусов. При иных обстоятельствах я бы смутилась, но тогда мне было наплевать, что все подумают: было слишком больно, чтобы стесняться.