● багет с ветчиной и сливочным маслом,

● листья салата,

● сыр,

● газированная вода,

● чипсы,

● печенье,

● фрукты.

– Сам-то я ничего не приготовил, просто заскочил в небольшое придорожное кафе.

Может быть, он уточнил это, потому что я привыкла, что Фред готовил все сам?

– Отлично. Я бы тоже так сделала.

Мы уселись на старое покрывало в кузове пикапа. Я проголодалась сильнее, чем думала, и за рекордное время уплела салат. Он протянул мне багет с ветчиной.

– Тебе надо бы съесть сэндвич. В салате нет белка.

Я взяла багет и, прежде чем откусить, спросила:

– Помнишь, что ты сказал мне за маяком?

– Помню, говорил тебе, что у меня тоже был непростой период. Ты об этом?

– Да. А еще тебе было стыдно, что в период депрессии ты не мог работать в лесу с братьями. Сколько у тебя братьев?

Шарль, который в этот момент жевал сэндвич, подставил ко рту кулак, чтобы проглотить кусок. Думаю, он боялся подавиться со смеху.

– Выходит, с памятью у тебя проблем нет!

Я решила поразить его окончательно.

– Хочешь, даже расскажу тебе, во что ты был тогда одет? Красно-синяя клетчатая рубашка, черная шапка, видавшие виды джинсы и бежевые рабочие сапоги, такие же, как сейчас на тебе.

Он смотрел на меня не мигая. Теперь рассмеялась я.

– Я не виновата, что все запоминаю. У меня в мозгу отпечатываются даже самые незначительные вещи.

– Можно я тебя проверю?

– Конечно.

Мы посмотрели друг на друга, прищурясь, как два ковбоя на дуэли, готовые выхватить оружие и сразиться.

– Что я делал во время нашей с тобой второй встречи?

– Я возвращалась из парикмахерской, Анна встретила тебя в булочной, вы сидели и разговаривали у нас на кухне. Я показала вам свою новую челку. На тебе была зеленая рубашка цвета леса и часы на левом запястье.

Он рассмеялся.

– Как ты это делаешь?

– Может, как-нибудь расскажу…

Это единственное, что я смогла придумать, чтобы тут же не выдать ему правду об аутизме. Глупость, потому что обычно я этого не скрываю, но я сознавала, что наши с Шарлем отношения могут измениться, как только я объявлю ему о своей особенности. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы он не знал этого обо мне как можно дольше.

– Итак, твои братья. Сколько их?

– У меня их три: Алексис и Максим работают со мной. У нас своя строительная компания, мы занимаемся жилыми и торговыми зданиями. А Антуан – это старший из троих, он уже семь лет работает здесь врачом. Других двоих ты не видела, но мы все ростом шесть с лишним футов и одинакового телосложения.

– Это правда, вы с Антуаном похожи.

Снова зазвонили церковные колокола. Шарль засмеялся, как и в прошлый раз. Я поднялась, чтобы вытащить телефон из кармана, и показала ему имя на экране, прежде чем ответить.

– Алло?

– Фаб, можно с тобой поговорить?

– Ты мне звонил сегодня и повесил трубку?

– Да, не знаю, что случилось.

Шарль дал знак, что пойдет прогуляться по пляжу.

– Окей, хорошо… И что?

– Могу подъехать к маяку, так будет проще, чем по телефону.

– Я не дома.

– Где ты?

– Фред, что такое?

Некоторое время мы оба слушали тишину. Я даже подумала, что он отключился.

– Фред?

– Я соскучился.

Я ожидала чего угодно, только не этого. Снова сев, я смотрела на реку из кузова пикапа.

– Моя бабушка всегда говорила, что скучать хорошо, это развивает воображение. А от себя я добавлю, что в «Камасутре» есть сто двадцать восемь поз, которые ты можешь попробовать со своей новой девушкой. Честное слово, не заметишь, как пролетит время, если, конечно, у тебя судороги не начнутся.

– Я соскучился по тебе, по твоим шуткам. Мне не хватает твоей странности, Фаб.

– Может, я и особенная, но это были не шутки.

Нажав на красную кнопку, я положила телефон обратно в карман. Cтранно, я совсем не обрадовалась тому, что он соскучился. В то утро, когда я узнала, что Фридрих встретил другую, он словно топором перерубил мое доверие к нему. Даже если бы я захотела, то не смогла бы слепить куски воедино и продолжать делать вид, будто ничего не было. Чтобы справиться с таким, нужна сила, а у нашей пары ее не было. Увидев Шарля, сидящего на бревне у воды, я подвернула штанины, чтобы не намочить, и подошла к нему.

– Он соскучился?

Я пристально посмотрела на него.

– Как ты догадался?

– Это как ты со своим талантом все помнить – может, как-нибудь расскажу…

Я улыбнулась, глядя на проплывающее вдалеке судно.

– Как ты получил контракт с клиникой?

– Мой отец жил в Монреале, но всегда хотел переехать и работать в деревне. Он купил старую клинику и два года спустя решил ее расширить – для всех пациентов не хватало места. Сразу и не скажешь, но в Сент-Огюсте много жителей. Я был рад поработать несколько месяцев в местечке с такими чудесными видами. Но есть и еще один большой проект, он готовился уже несколько лет, потому сегодня я здесь. Ты себя достаточно хорошо чувствуешь? Я бы показал тебе это место, а потом поедем осматривать твой дом.

– Конечно, после обеда мне стало лучше. Спасибо.

Когда мы поднимались, у меня завибрировал карман. Лишь бы не Фред: пока мне больше нечего было ему сказать.

Пришло сообщение от Этьена:

Я воскликнула:

– О нет!

– Слишком соскучился?

– Нет, это не Фридрих, а Этьен, говорит, они возвращаются в Монреаль.

– Прямо сейчас?

– Кажется, да…

– Хочешь вернуться со мной вечером?

Это ломало все мои планы. Чертовы планы, которые никогда не приносят пользы, а только вечно нарушаются и отравляют мне жизнь. Шарль смотрел на меня, засунув руки в карманы.

– Все в порядке?

Я села обратно на бревно, зарывшись носками ботинок в песок. Это было сильнее меня: потеряв способность сопротивляться, я закрылась руками и замолчала. Я должна была заново переписать свои выходные. В таких случаях мне на голову всякий раз как будто падает картонная коробка с тремя отверстиями – для глаз и для носа. Для рта отверстия не бывает. На некоторое время я просто вываливаюсь из реальности. Мне было стыдно вести себя так при нем. Не дождавшись ответа, Этьен снова написал.

Шарль стоял рядом со мной в ожидании моего решения.

– Я вернусь с тобой, да.

Как минимум десять минут мы провели в молчании, наблюдая за бегающими перед нами чайками.

– С тобой все хорошо?

Медленно подняв голову, я не смогла удержаться и рассмеялась. Таким жутким смехом, о котором сразу жалеешь, как только сам его услышишь.

– Какой же ты высокий…

Сидя перед ним, стоящим в полный рост, я чувствовала себя муравьем. Словно не расслышав моих слов, Шарль сказал:

– А знаешь, что странно? Когда мы впервые встретились, я вырубил твой электрический щиток, чтобы в маяке выключился свет, и вечеринка закончилась.

Подняв брови, я ждала продолжения.

– Сейчас мне кажется, что, даже если я выключу свет, будет все так же светло.

Я позволила мозгу несколько секунд побуксовать и признала поражение:

– Не понимаю…

Вернувшись домой тем вечером, я удивилась, что мама не задает обычных вопросов, как все прошло. Когда я появилась в столовой, она только спросила, хочу ли я яблочного пирога.

Я пожала плечами. У меня до сих пор стояла поперек горла картошка. Она поднялась и сунула пирог в микроволновку. Я села на кухонную стойку, думая об Алисе и Габриеле.

Мне было интересно, как это происходит у них, когда они спят друг с другом. Мы никогда об этом не говорили – не то чтобы случая не было, просто я слишком стеснялась. Они встречались с конца прошлого года, явно у нее куда больше опыта, чем у меня.