– Давай в Chez Oscar в пять? Можно вместе поужинать, а потом пойти на вечеринку.

Я предпочла бы другое место, но сказала да. Когда я положила трубку, мне захотелось позвонить Симону. Прозвучало несколько гудков, прежде чем он ответил.

– Алло?

– Алло, это Фабьена! Как дела?

– Нормально.

– Просто нормально?

– Да. А что?

Я поубавила радость в голосе.

– Не знаю. Просто хотела с тобой поговорить.

– Ясно.

– Готов к вечеринке?

– Тут не к чему особо готовиться, не хватает только людей и пива.

– Мне не терпится тебя увидеть…

– У меня звонок по второй линии.

– Что такое, Симон? Я сделала что-то не так?

Он уже переключился на свою чертову вторую линию. Хотите по-настоящему оскорбить меня – слейте разговор на середине фразы. Всю вторую половину дня я просидела на кровати, калякая все, что приходило мне в голову, и слушая на повторе «Lindberg»[13]. Мне казалось, что я парю вместе с Шарлебуа и Форестье, и от этого становилось легче. Вечеринка у Симона меня напрягала.

В четыре часа я приняла душ с маминым гелем, который она прятала у себя в косметичке, потому что он был дорогим. Пытаясь избавиться от следов рук Симона, я тщательно терла нижнюю часть спины. Ощущение того, как его пальцы вдавливаются в кожу, не покидало меня. Я любила Симона, но если именно так занимаются любовью, то я больше этого не хотела.

– Фабьена?

Услышав мамин стук в дверь ванной, я едва не упала.

– Я принимаю душ!

– Этьен уже ждет! Поторопись!

Когда это я сказала Этьену, что мы пойдем вместе? Я быстро ополоснулась. Войдя на кухню, увидела, что он сидит на столе и грызет яблоко. Не знаю, что меня бесило больше:

● то, что мама любит его как собственного сына,

● то, что он ведет себя так, словно наш дом – и его дом тоже.

– Я подумал, ты можешь пойти вместе со мной, мы ведь на одну и ту же вечеринку идем.

– Да, но я сказала Алисе, что сначала поужинаю с ней…

Услышав это, мама побежала за кошельком, чтобы дать каждому из нас по двадцать долларов.

– Это слишком много, мама. У них недорого.

Широко улыбнувшись, мама сказала:

– Спасибо, мама, спасибо, Брижит!

Мы поцеловали ее в щеку и пообещали быть осторожными. Я закатила глаза, когда она сказала:

– Если сегодня у вас первый опыт, желаю успеха! И позвони мне, Этьен, если не сможешь вести машину обратно.

Садясь в его машину, я не удержалась и спросила у Этьена, нормально ли, что мама говорит такие вещи.

– Твоя мама тоже тебе говорит такое?

– Нет. Моей на меня наплевать.

Я сделала радио погромче, чтобы разрядить неловкую ситуацию. Родители Этьена редко бывали дома, и иногда он вихрем врывался к нам, потому что они ссорились. Я часто жаловалась на Этьена, но своими визитами он не раз разгонял наше с мамой уныние после папиной смерти. Он приносил сборник плоских анекдотов и читал их нам на крыльце. Иногда мы смеялись только потому, что было несмешно.

Когда мы приехали в ресторан, Алиса уже сидела за столиком. Увидев ее, я хмуро представила ей Этьена, хоть она уже несколько раз его встречала, правда мимоходом. Я впервые видела ее накрашенной.

– Как я тебе?

Я поморщилась.

– Слишком накрашена.

– Понятно, но красиво же?

– Так себе.

Я бы и хотела соврать, но не сумела.

Этого хватило, чтобы прорвать плотину. Расплакавшись, она принялась вытирать лицо всеми салфетками, какие были на столе. Этьен счел нужным ее утешить:

– Алиса, а мне нравятся накрашенные девушки.

Она подняла на него глаза, под которыми красовались черные потеки туши и пятна помады в роли румян на щеках и подбородке.

– Да мне наплевать, что тебе нравится! Я хотела, чтобы Габриелю понравилось!

В этот момент официантка подошла принять заказ. Мне не нужно было меню, здесь я всегда брала одно и то же: картошку под соусом с зелеными оливками и апельсиновую газировку.

Алиса и Этьен взяли то же самое, но без оливок. Картошка показалась мне вкуснее, чем накануне, с Симоном.

Пока мы расплачивались, Алиса пошла в туалет смыть макияж. Мы с Этьеном решили, что сегодня Алиса заслуживает бесплатного ужина. Мы припарковались недалеко от дома Симона и пешком пошли к близлежащему парку, где летними вечерами собирались подростки.

На футбольном поле было пусто. Забравшись на трибуны, мы втроем уселись на верхних скамьях. Алиса открыла рюкзак и показала нам пакетик травки и бутылку водки. По просьбе Этьена она скрутила идеальный косяк, и они курили его, пока я глотала алкоголь. К половине восьмого мы явились на вечеринку. Гости уже разбрелись повсюду. Ребята сидели на лужайке у дома, в самом доме и на заднем дворе. Я бы не удивилась, если бы и на крыше сидел народ.

– Держимся вместе! – сказала Алиса, беря меня за руку. Глаза у нее покраснели.

Благодаря водке я больше не чувствовала смущения, мне хотелось танцевать и смеяться. Я потащила Алису на кухню, где увидела Симона, курящего под вытяжкой. Отпустив руку Алисы, я бросилась ему в объятия.

– Симон!!!

Он обернулся к друзьям, смеясь, а самое главное, отстраняясь от моих объятий.

– Так это она – звезда вечеринки?

Я развернулась к тому, кто это сказал, и спросила, меня ли он имеет в виду.

– Если ты Фабьена Дюбуа, то да, звезда – это ты.

Я услышала за спиной смех Симона и тоже рассмеялась, уверенная, что моего прихода только и ждали, чтобы затусить как следует. Усевшись на стол, я стала болтать ногами, как обычно делаю дома, пока не ворвался Этьен и не потянул меня за руку.

– Идем со мной, это срочно.

Смеясь, я слезла со стола. Водка мне помогла. Впервые в жизни я чувствовала себя хорошо в окружении такого количества людей. Увы, это не могло длиться долго. Этьен, которому казалось, что я шла недостаточно быстро, подтолкнул меня в спину к туалету и закрыл за собой дверь. Я посмотрела на себя в зеркало. Лицо мое было красным.

– Слушай меня внимательно. Чем ты вчера занималась с Симоном?

Лицо Этьена было в нескольких сантиметрах от моего. Я никогда не видела его таким рассерженным.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Почему? Потому что ты «звезда вечеринки»!

– И?

– Они над тобой смеются, Фабьена! Симон рассказал всем, что вы переспали и что ты ни разу не сдвинулась с места – изображала звезду!

Я опустилась на пол. Смысл до меня еще не дошел, но звучало серьезно.

– Ты как будто не понимаешь, да?

Этьен поднял руки и расставил ноги.

– Вот что это значит – изображать звезду. Теперь ты звезда – дошло до тебя?

– Я не астроном, но вроде да…

Все было как в тумане, но я еще достаточно хорошо соображала, чтобы все понять. В груди разросся огненный шар. Опираясь на вешалку для полотенец, я поднялась на ноги. Попыталась открыть дверь, но это оказалось непосильной задачей – в глазах двоилось. В панике я повернулась к Этьену.

– Мне надо отсюда выбраться, я хочу уйти!

Минут пятнадцать мы искали Алису, чтобы сказать, что уходим. Наконец нашли ее во дворе, недалеко от бассейна – она говорила с какой-то девочкой. Приблизившись, я узнала ее – это была та самая Принцесса секса. Между ними явно проскакивали искры. Мари-Жозе громко говорила:

– Клянусь тебе, Алиса! Габриель меня вообще не интересует!

– Серьезно? Странно, а мне он говорил другое. Хотел, чтобы я делала то же, что ты, а когда я сказала нет, предложил расстаться!

– Что?

– Непонятно объясняю, да? Тебе рисунок нарисовать?

Я поняла, что подошла в удачный момент.

– Симон тоже хотел, чтобы я делала то же, что ты.

Она взяла нас с Алисой под руки и притянула к себе, чтобы никто другой не услышал ее слов. Я чувствовала, как ее ногти впиваются мне в кожу.

– А теперь слушайте сюда! У меня никогда не было парня. На физре я вам просто байки травлю, ради смеха.

Я убрала ее руку с моей.