– Разумно, но все же смотри, руми. Горло у тебя одно. Ладно, давай задаток, если он у тебя.

Пьер достал тряпицу и выложил перед арабом украшения. Тот вперился в них взглядом, перевел взгляд на атамана, потом на телохранителя и сказал:

– Ты уверен, что тут достаточно, руми?

– Более чем уверен и более чем достаточно, мой господин.

– Однако где же ты смог раздобыть такое?

– Считай, уважаемый, что это наследство, доставшееся мне от предков, – ответил Пьер и подтолкнул тряпицу ближе к арабу. – Бери, и да просветит тебя Аллах на пути праведном. Где мне быть в четверг?

– Вечером приходи сюда – тебя отведут, руми. А теперь мне пора, – он встал и постоял немного, провожая глазами удаляющегося Пьера.

Пьер медленно продвигался подальше от своего подвала, сожалея, что никто из собравшихся у костра не удосужился его угостить, а запахи были очень аппетитными.

Покружив немного по развалинам, он остановился в тени полуразрушенной колонны и стал ждать. Вскоре послышались тихие шаги, и показался Арман, которого Пьер узнал по тощей фигуре. Тот спросил:

– Порядок?

– Вполне. А как у тебя?

– Порядок, Пьер. Ты оказался прав. За тобой крался человек. Пришлось его зарубить.

– Я ничего не слышал, Арман. Значит, все прошло удачно?

– Не пикнул. Но на душе муторно. Как-то противно со спины рубить.

– Или он нас – или мы его… Пошли. В четверг нас отведут на судно.

– Неужто так скоро! Вот уж не ожидал! – В голосе Армана послышались восторженные нотки.

– Погоди радоваться. До конца еще очень далеко. Подождем до прибытия на остров. Кажется, Форментера называется. Вот только не могу вспомнить, где это. Но это неважно. Это уже Европа. Не слыхал про такой?

– Нет, не слыхал. Риск большой?

– У нас вся жизнь из риска состоит, Арман. Конечно, риск большой.

Просидев два дня безвылазно в своем подвале, в темноте они выбрались из него, оглянулись и стали красться к пристанищу нищих. Там их уже ждали двое арабов, закутанных в накидки-шашии. Они молча оглядели французов, пошептались с нищими и, махнув рукой в сторону порта, зашагали в том направлении.

Друзья поправили оружие и последовали за ними. В молчании они проделали весь путь до городских стен, потом спустились к порту и так же молча пошли вдоль причала, где тихо покачивались малые суда, чуть освещенные тусклыми масляными фонарями.

Наконец они остановились. Араб окликнул кого-то и, получив ответ, спустился в лодку, друзья последовали за ним. При свете звезд Пьер различил на веслах пожилого араба. Тот мерно греб, а второй сидел на корме и правил.

Было тихо и темно, редкие огни фонарей едва высвечивали полоски воды недалеко от судов. Показался низкий борт, лодка глухо стукнулась об него, с палубы приняли брошенный конец. Все тихо взобрались на судно, и только тогда один из арабов сказал, обращаясь к капитану:

– Принимай гостей, Саид. Мой хозяин шлет тебе привет и пожелание попутного ветра. Доставь гостей на остров.

– Слушаю, господин. Все исполню, как и поклялся на Коране, не изволь сомневаться.

– А теперь, руми, давай рассчитаемся, как и было уговорено, – араб повернулся к Пьеру и протянул ладонь.

– Да, конечно, раис, – ответил Пьер и передал арабу тряпицу с драгоценностями.

Тот подошел к фонарю и внимательно рассмотрел их, наклонив голову.

– Порядок, руми. Все как было уговорено. А теперь оставайся тут, и пусть Аллах будет вам благоприятствовать. – Он повернулся и стал спускаться в лодку.

Капитан тронул Пьера за руку и кивком приказал следовать за собой. Подсвечивая себе фонарем, он провел их к трапу. Все спустились в трюм, в тусклом свете фонаря араб указал друзьям место для ночлега. Среди корзин и мешков имелось небольшое пространство, устланное циновкой и одеялом. В этом углу им предстояло провести день, а может быть, и больше.

Капитан махнул рукой, поднялся на палубу и задвинул крышку люка.

Полная темнота окутала друзей. Они помолчали, потом Арман сказал:

– Не мышеловка ли это? Уж очень похоже.

– Вряд ли. Оружие ведь у нас не отобрали. Да и судно малое, а потому и матросов тут наверняка не больше пяти-шести. Хорошо, что не наступила жара, а то задохнуться тут можно было бы.

– Хоть бы фонарь оставил этот свинопас!

– Не ругайся, Арман, не гневи Бога. Пока нет причин быть недовольным. Нам бы только в море выйти.

На палубе не было слышно ни звука. Видимо, все улеглись спать. На рейде было тихо, судно слегка покачивало, и вскоре друзья оказались во власти сна. Усталость и волнение сделали свое дело.

Их разбудил топот босых ног по доскам палубы. Сквозь решетку крышки люка сочился слабый свет наступающего утра. Люди наверху что-то кричали, стучали, но судно пока стояло на месте. Друзья молча ждали развития событий. На душе у них скребли кошки, но приходилось ждать и надеяться. Губы сами зашептали слова молитвы, и это слегка успокоило их.

Вскоре крышка люка открылась, и смуглая рука протянула им корзину.

– Ого, Пьер! Неужто и о нас вспомнили? Посмотрим, что там.

В корзине было немного еды и вода в кувшине. Это оказалось как нельзя кстати. Их давно мучила жажда.

– Интересно, когда же мы выйдем в море? – спросил Пьер сам себя.

– Спросить бы, да боязно. А вдруг на палубе чужой кто?

– Потому поменьше кричи. Будем отдыхать и ждать. Может, ветер противный или еще что мешает.

Весь день они томились неизвестностью, скудно питаясь и ни с кем не перемолвившись словечком. Ночь прошла в тревоге, а сон урывками их освежил мало. Под утро они забылись, а когда проснулись, то почувствовали сильную качку и поняли, что судно на ходу. Пьер сказал:

– Кажется, плывем, Арман! Неужто это случилось? Я даже не заметил!

– Точно, Пьер. Теперь бы выйти на палубу. Глянуть хоть одним глазком, как мы идем. Может, постучим, а?

– Погоди малость. Возможно, мы только что отошли от берега.

В щели крышки люка брызнули лучи солнца. Стало светлее и как-то радостнее. Крышка отодвинулась, голос матроса произнес:

– Вылазьте наверх, руми! На палубу!

Друзья выскочили на палубу и ослепли от яркого солнца. Кругом было море, и берег едва угадывался слева по борту.

Осмотревшись немного, Пьер протянул:

– Да, трудненько будет нам на этом корыте. Уж слишком старая попалась посудина. Надо молить Господа о хорошей погоде. Шторма нам не выдержать.

– Лучше и не говори. Интересно, а как называется эта развалюха? Ты не спросишь, Пьер?

– Могу и спросить. Эй, матрос, – обратился Пьер к темнокожему человеку в замызганных штанах и в накрученной на голове тряпке. – Скажи, как судно называется?

Матрос приостановился, глянул презрительно на французов, хотел было пройти мимо, не удостоив ответом, но передумал. Он сказал, скривившись:

– «Звезда Аллаха», руми, – и побрел дальше по своим делам.

– Как всегда, когда судно слишком старо и едва дышит, его имя самое звучное, – заметил Арман. – Нам лишь остается надеяться, что эта «Звезда» вывезет нас куда надо.

Через некоторое время Пьер подошел к капитану и спросил:

– Уважаемый раис, как долго ты рассчитываешь пробыть в пути до острова, куда нас должен доставить?

– Вначале мы зайдем в Алжир, руми. Потом уж повернем на север к острову Форментера. Там и высадим вас, но вначале ты заплатишь мне за провоз, руми. Таков договор.

– Это ясно, раис. А не кажется ли тебе, что судно твое уж слишком старо для такого путешествия?

– Старо, руми, это верно – но другого у меня нет. Приходится довольствоваться этим. Зато название звучное, а это вселяет надежду на успех.

– Раис, у тебя не найдется для нас подходящего платья, а то наше в таком состоянии, что страшно глядеть?

– Конечно же, найдется, руми, но есть ли у тебя, чем заплатить?

Пьер поглядел на перстень с камушком, который уже привык вертеть на пальце, показал его капитану и сказал: