Впервые Крамар начал разговор не с сухого: “Я вас слушаю”, а с приветствий и пожеланий скорейшего выздоровления Манюне. Потом он перешел к главному, ради чего позвонил.

– Если все правда по поводу трубы, а у нас, я имею в виду также моего адвоката, пока нет причины сомневаться, так как Манюня и его помощники до сих пор были действительно объективны. Должен, к слову, извиниться за эмоциональность прошлого разговора. Меня можно понять – получается все чудовищно правдоподобно, я убил двоих, и дочь, и мать. Однако на самом деле я никого не убивал! Не могу объяснить сам себе и поверить, что случайно мог дважды побывать на месте убийства за несколько минут до его совершения… Чем больше я думаю об этом, тем более убеждаюсь, что это не случайное совпадение. На встречу с Ларисой меня вызвали по записке, которую она не писала…

– Вы уже говорили нам об этом, но нам нужны доказательства.

– Если бы они у меня были!

– Но на встречу с ее матерью, вы пришли якобы по ее звонку и это также невозможно проверить.

– Да. Это так. Но ведь я не знал, что меня ожидает обвинение в убийствах. По понятным причинам я даже избегал свидетелей.

– Вы однажды уже предлагали поискать преступника в окружении родственников Ларисы. Не могли бы вы сообщить нам кое-что более конкретное?

– Для этого я звоню. Постараюсь изложить все, что знаю. Для этого записал факты и сейчас вам их сообщу… Может быть, что-то вам покажется не относящимся к делу, я все равно скажу.

– Хочу сразу предупредить, буду вас перебивать вопросами, чтобы не забыть.

– Хорошо. Начну в хронологическом порядке. Лариса как-то говорила о загадочной смерти отца и о том, что кто-то стоит за спиной матери. Это была одна из причин, почему она хотела уехать за границу и почему ей требовалась для этого моя помощь.

– Это Альтман?

– Нет, Лариса не называла эту фамилию. Но сказала, что это как-то связано с прошлым матери. Еще Лариса рассказывала, что у них некоторое время жил квартирант. Они не брали на постой мужчин. Исключение составлял отец Ларисы. Это был второй случай. Лариса сказала, что мать, буквально цитирую ее слова, “настоятельно попросили”. Новый жилец вскоре стал приставать к Ларисе и мать по требованию Ларисы настояла перед кем-то, чтобы постоялец съехал. Он переехал жить в другое место, но иногда приходил к матери Ларисы по каким-то делам.

– Какого он был возраста?

– Молодой парень, якобы недавно из армии…

– Имя или фамилию она не называла?

– Возможно, называла, но я не помню.

– Продолжайте!

– Пожалуй, это важно. Лариса откровенно его боялась. Она говорила, что это был мерзкий тип с гнилыми зубами.

– Это уже что-то. Хоть какая-то примета. А вы его видели? Вы ведь бывали в доме.

– Нет, не видел.

– Какие у них могли быть общие дела: молодой парень и пожилая женщина?

– Могу только догадываться. Что-то, связанное с торговлей медикаментами…

– В этом принимали какое-либо участие тетка и двоюродная сестра Ларисы?

– Я так понял, что принимали. Лариса говорила о какой-то помощи с их стороны. Мать Ларисы имела мизерную пенсию и чисто символический заработок в качестве кассира клуба. Вы знаете, она сильно пила и очевидно были другие доходы, тем более что последнее время она больше не держала постояльцев.

– Не связан ли факт отказа от постояльцев с исчезновением одной из ее квартиранток?

– Ничего об этом не знаю.

– У вас есть что-нибудь еще?

– Есть, но это уже из области чистых догадок. В тот день, когда я последний раз был у матери Ларисы, мне показалось, что в квартире находился еще кто-то.

– По каким признакам вы определили присутствие третьего? И когда вам в голову пришли эти мысли?

– Пришли еще там, у нее на кухне. Почему? По каким признакам? Не могу вспомнить. Что-то неуловимое, то ли в обстановке, то ли в ее поведении…

– Вам ничего не говорит фамилия Совенко или кличка Сова?

– Нет.

– Может быть, вы встречали у них человека с характерной внешностью: выпуклые глаза, крючковатый нос и скошенный подбородок?

– Вы же знаете характер моих посещений?! Стучал в окно комнаты Ларисы, она открывала запасной вход, и я заходил к ней. Даже мать почти никогда не видел.

– У вас все?

– Да. Пожалуй, все. Заверяю вас, я никого не убивал. Уехал, потому что все факты против меня, и как будто есть серьезные мотивы. Если честно, до сих пор не верю в объективность расследования и суда.

– Тогда откровенность за откровенность! Если честно, нахожу ваши утверждения о невиновности сомнительными, но обещаю, что мы предпримем все меры для проверки ваших сведений. Можете не сомневаться, все наши сомнения будут истолкованы в вашу пользу, по крайней мере, с моей стороны.

Во второй половине дня Михаил побывал у Манюни. О хорошо усвоил распорядок дня больного и старался приходить после дневного сна и полдника.

Манюня выслушал Михаила не перебивая, и когда тот замолчал, подвел итог:

– Получается, нужно плясать опять от печки! Давай забудем на время о Крамаре и займемся Совой, парнем с гнилыми зубами, выясним, наконец, кто такой Альтман.

– Согласен. Принимаем временную рабочую гипотезу о невиновности Крамара. Завтра с утра еду в Христофоровку, а вечером с Тризной обойдем ночные кабаки. Если успею, побываю в Санаторном переулке, поспрашиваю о парне с гнилыми зубами. Вы могли бы через Фесенко выйти на контрольно-ревизионное управление и договориться о проверке седьмой аптеки под их прикрытием?

– Вполне.

Небольшой туман с утра обещал ясную солнечную погоду. Михаил сидел на переднем сидении рядом с водителем и смотрел в зеркало заднего вида. Попутных машин было мало, и правая полоса была свободной. Гораздо больше было встречных машин, направляющихся в город. Служебная “Волга” легко держала скорость 80 – 90 километров в час.

Его интерес к происходящему сзади объяснялся тем, что слишком долго у них на хвосте сидел “Запорожец”. Михаил представлял, каких усилий это стоило водителю “Запорожца”.

– Сбавь до семидесяти, будь добр! – попросил Михаил водителя.

Ему просто из любопытства захотелось посмотреть, кто это решил потягаться с “Волгой”. Однако посмотреть не удалось, так как дистанция сначала уменьшилась, а потом была восстановлена.

– Теперь до шестидесяти!

Результат был аналогичным.

– Это уже становится любопытным! Прибавь опять до девяноста, – опять попросил Михаил.

– Чем это мы занимаемся? – спросил недоуменно водитель.

– Такое впечатление, что за нами хвост. “Запорожец” сзади ведет себя, как привязанный.

– Просто кто-то развлекается. С водителями новичками такое бывает.

– Сейчас проверим. Останови, пожалуйста, у обочины.

Михаил вышел и стал делать вид, что мочится прикрываясь корпусом машины и открытой дверью. Однако “Запорожец” тотчас остановился также. Расстояние было слишком большое, чтобы разглядеть что-либо, кроме цвета автомобиля. Он был белый.

– Ты видишь, он не хочет обгонять. Если гора не идет к Магомету… Разворачивайся, мы его все-таки посмотрим.

Быстро развернуться помешала встречная машина, да и водитель не очень понимал необходимость такого маневра. Когда они, наконец, повернули назад, “Запорожца” на трассе не оказалось.

Теперь настала очередь удивиться водителю:

– Куда он делся?

– Свернул, вероятно, на проселок. Только куда? Вправо, или влево? Доедем до перекрестка!

– Скорее всего, вправо, по ходу, чтобы не пересекать трассу. И так нам труднее их догнать…

Они развернулись еще раз за перекрестком и увидели свежий след съезда вправо на проселочную дорогу.

– Попробуем догнать?! – предложил водитель.

– Здесь густая сеть полевых дорог и посадок. Да еще холмы и балки. Вероятность слишком мала. Не будем терять время.

– Что все это значит?