— Нет, этого нам не надо! — сразу отмел это предложение Салливан. — Только если ее родители захотят, но не думаю. Клара Мюллер успокоилась сразу после разговора с дочерью, так что мы тебе верим без клятвы…

— Мы с Салливаном не совсем понимаем ситуацию. Поясни ее, сын мой, — потребовал Уильям.

— Как вам ответить правильно…

— Давай попроще, без узоров, — поощрил юношу отец Уильям.

— Тогда скажу так. Девушка невинна в том смысле, что сохранила свою девственность. Но грешна, так как совершила акт прелюбодеяния…

— Продолжай, юноша, — подался вперед отец Уильям.

— Скажу еще понятнее. Она схватила мою плоть и удовлетворила мою страсть целиком и полностью…

— О Боже! — тихо произнес отец Уильям.

— И это не все. Второй рукой она удовлетворила и себя, причем два раза. — Тут парень невольно опустился в подробности, иначе не получалось рассказывать. Потом решил окончательно добить их преподобий, и добавил:

— В следующий раз она хочет, чтобы я захватил с собой седло. Говорит, что так ей будет удобнее…

Некоторое время все молчали. Салливан и Уильям взяли паузу и переваривали информацию, а юноше было очень интересно, какое будет продолжение у беседы, или исповеди, если ее можно так назвать. Оба священника совсем не выглядели смущенными.

— Девчонка умна, и не только, — заявил через некоторое время отец Уильям. — У нее не только практический склад ума, но и сильная воля…

— Добавлю, что счастлив будет тот муж, которому достанется эта девица. — Отец Салливан произнес это вполне серьезно, без всякого сарказма или иронии.

— Я тоже так считаю, друг мой, — ответил ему Салливан. — Если брать за основу, что мать обладает всеми перечисленными тобой качествами, как мы успели увидеть за поход, и девушка вся в мать.

— А что ты хочешь? — тихо обратился Уильям к Салливану. — Не думаю, что ты не слышал, что женщины иногда, чтобы спастись от желания, натирают свой бутон с использованием ароматных масел. До тех пор, пока не закричат… Так что, ничего здесь нового, друг мой….

— Думаю, что мне теперь понятно, отчего мать успокоилась после разговора с ней, — Салливан поспешил закрыть эту тему.

— А что отец? — спросил отец Уильям?

— Думаю, что он все знает от жены. Ральф Мюллер — очень умный, добрый и славный мужчина. Остается мне поговорить с родителями при случае. И с девицей конечно, но отдельно. Укрепить ее дух, успокоить и намекнуть, что она выбрала самое правильное решение в этой непростой жизненной ситуации.

— Скажу тебе больше, — никак не хотел униматься отец Уильям. — Были на Востоке, где точно, не знаю, люди…. Так вот их апостол, звали его Симон, взял себе в жены блудницу Елену из Тира. Так он учил, что не матка, а рот есть зарождение жизни…

— То есть мерзкие содомиты, эти симониане, друг мой, и Господь покарал их. И давай закончим на этом…

— Спасибо Айвен, ты нас не расстроил, даже обрадовал, хотя мы ожидали худшего. Не могли и подумать, однако…. Иди с богом, в свой фургон. Нет, стой! Слушай нас, будет тебе вместо проповеди…

Вступительные слова произнес пастор Салливан:

— Мужчины только думают, что это они преследуют женщин, сын мой, на самом деле сами являются объектом их охоты…

— Да, юноша, — продолжил Уильям, кюре. — Как только девочка обретает способность забеременеть, у нее включается инстинкт продолжения рода. Никакие наставления тут не помогут, они бесполезны. Она выполняет свой долг перед природой. И если она выбрала самца, то ее ничто не сможет остановить. Причем женщины действуют изощренно, чтобы в результате считаться жертвой…

— Как Шерри, наша кошка, что недавно кричала, потому что здесь негде взять кота…, - не к месту отозвался юноша.

— Она кастрирована. Но это может проявляться у нее как инстинкт… Все! Достаточно, чтобы ты уловил нашу мысль! Теперь иди спать.

— Мне в полночь заступать на дежурство…

— Тем более. Успеешь поспать пару часов. Нам тоже пора. Удивительно, но здесь в дикой природе воздух такой, что глаза сами закрываются, как только стемнеет. А может, это не воздух, а тяготы путешествия, — в конце отец Уильям позволил себе лирическое отступление.

Прошли еще два однообразных дня. Переход, еда, тренировки, занятия с детьми, уход за животными, техникой и оружием. Пять щенков овчарки росли на глазах и смешно пытались наскакивать на пса Айвена. Причем, повинуясь инстинкту, пытались делать это только все разом.

Постепенно горы справа и слева приближались, и теперь путь продолжался между небольших гор, с крупными камнями то справа, то слева от тропы. С водой пока трудностей не было. Дозорам стало больше работы. Требовалось иногда подниматься наверх и просматривать опасные места.

— Бизоны! Бизоны! — закричал семилетний Вилли Нойманн.

Дети большой компанией шли немного впереди, весело разговаривали и смеялись. Надо же им куда-то девать свою энергию. На скамье переднего фургона сидели Дэвид и Сэтору.

Действительно. Справа, за рекой, на склоне невысокого холма паслось небольшое стадо бизонов, голов примерно в двадцать. Может, и больше их было с другой стороны холма. Все стояли, опустив морды к невысокой и немного бурой от засухи траве, совершенно не обращая внимания на караван.

Не так повели себя несколько самок с детенышами, которые паслись внизу склона, прямо у воды. Они находились гораздо ближе к фургонам. Их то и увидел Вилли. Одна большая самка с детенышем, стоящая в воде, бросилась крупными скачками из воды на берег, к остальным.

— Эй! Брось сейчас же! — возмущенно крикнул Дэвид, когда увидел, что Рольф, прибившийся к ним торговец, который сейчас шел рядом с взрослыми девицами Штерн, вскинул ружье. Этот смазливый человечек держался высокомерно и задирал нос все время путешествия, и остальные участники держались от него подальше. Даже сестры Штерн сторонились липнувшего к ним торговца, предпочитая других парней из каравана. И это несмотря на то, что все мальчики были младше этих вполне созревших девиц. Только Грэгор Циммерманн был младше их на два года, и теоретически мог стать объектом их внимания. Остальные юноши были еще младше.

Такого стремления к охоте за торговцем раньше не замечали. И все давно усвоили, что ружья не стоит таскать в руках во время перехода. Поэтому зачем он сейчас несет ружье, было непонятно. Достаточно револьвера. Скорее всего, их попутчик решил неумно покрасоваться перед молодыми мисс. И вряд ли бы попал в цель с такого расстояния, но тем не менее:

— Не вздумай стрелять, мистер! — еще раз крикнул Дэвид.

— Послушайте, ну какой из меня стрелок? Я просто хотел развлечь мисс, — Арсвельд моментально пошел в отказ и повернулся к девушкам. Но ружье опустил.

Эти большие и могучие животные, с шерстью бурого цвета, стояли и сопровождали взглядом проходящий караван. Потом по очереди снова опускали свои большие головы, с копной волос между рогами и косматой бородой.

Бизонов стали рассматривать и громко делиться впечатлениями. Маленьких телят, детенышей, родившихся этой весной, путники насчитали всего семь. Длинноногие, с густой светло-коричневой шубкой, они были похожи на годовалых телят.

— Дэвид, а почему ты не разрешил стрелять в бизона? — спросила Мэри, шедшая среди детей. Она знала ответ, но хотела, чтобы его услышали дети и торговец. Как говорят — «с кем поведешься, от того и наберешься». Мулатка и проводник давно нашли общий язык, и изредка демонстративно уходили в темноту ночи, прихватив с собой одеяло. Как потом пояснил Дэвид Айвену — «мужчине с женщиной лучше всего можно познакомиться в постели».

— У них рождается один теленок, дорогая. И очень редко два. Первый год они постоянно находятся под присмотром матери, а смогут давать потомство только через три года.

— А ведь индейцы на них охотятся! — крикнул торговец.

— Так они едят их мясо, мистер, а мы нет. Шкуры идут на вигвамы, на одежду, на продажу. Из сухожилий делают тетивы для луков, а из копыт варят клей.