– Да, разумное предлагает эта дева, сейчас тут очень опасно, и в этом доме, видимо, можно и оборону держать. Переночуем здесь и по утру назад пойдем или, может, по новому пути. А коли мы тут надолго, расскажи нам, бестия, чем все у тебя закончилось-то в ту ночь?
Рыжеволосая обвела мужчин взглядом и, не встретив возражений, продолжила:
– Что дальше? Дальше и так понятно. Отец, конечно, против был, мать криком стала кричать, что негоже из-за каких-то слухов человека жизни лишать. Ну а народ непреклонен был. Отца чем-то ударили по голове, кровь во все стороны полилась, мать с братьями затолкали в чулан и заперли, что же мальчики, совсем юные. А надо мной стали издеваться. Сначала били, кто ногами, кто руками, а когда упала на пол, подняли на стол и стали бить плетьми. Всю кожу в клочья разорвали вместе с одеждой, все перемешалось в месиво, руки сломали. Так больше ужас был не от боли, от нее я иногда теряла сознание – помогало, а больше от стыда и страха! Вдоволь наизмывавшись, понесли меня на площадь, сама-то я еле жива была, идти уж не могла. А к тому времени и телега с сестрой из соседнего села приехала. Она тоже вся избитая и израненная, ее вообще ножами истыкали, но так, чтобы сразу не умерла. В центре площади врыли бревно, вокруг разложили хворост и с криками и улюлюканьем привязали меня и сестру к столбу, чуть живых. Повисли мы на руках, ноги-то не держат. И висим мы с сестрой на столбе, слова молвить не можем, разбито все, только смотрим друг на друга жалобно, держись, мол, сестренка, держись, скоро все закончится. А тут, глянь, два хлопца с факелами бегут поджигать. Одного я точно узнала, женишок оказался. Хворост быстро вспыхнул, жар нестерпимый. Воздуха не хватает, а потом все тьма окутала. Просыпалась, казалось мне, после этого несколько раз, но кругом тьма. А потом возле домика этого оказалась. Одна. Зашла, прибралась и стала тут жить, попутно и с чудесами этого мира познакомилась, все-таки забредают сюда иногда путники. Вот и вся моя короткая жизнь, – Лара замолчала на короткое время, обвела взглядом внимательно слушавших ее мужчин и добавила: – И вот тут нахожусь столько времени и никак не могу понять даже не поступка напуганных людей, а за что меня в ад отправили? Я же только хорошее на земле делала, никому вреда не причиняла, не грешила! А сестру за что такое наказание постигло? И где она сейчас, горемычная? Одно знаю, где-то тут она, в одном из миров. Все бы отдала, только бы свидеться с ней! Но никуда отсюда не ухожу, страшно мне. Кажется, увижу кого из знакомых деревенских, не сдержусь во гневе, нагрешу и гореть опять буду. Ужасно это все.
В домике повисло молчание. Каждый вспоминал свою земную жизнь. Вскоре Наурус нарушил тишину:
– Да, грустная твоя история. Но зря ты тут себя в заточении оставила. Зря. Нужно стараться разорвать этот порочный круг. Какой, спросишь? На это отвечу. Почему ты тут оказалась? Все ведьмы и колдуны имеют силу на земле, силу не людскую, скажу, не по чину. Не может человек применять колдовские чары, не положено это ему на земле. Потому как, имея такие способности, проживи ты длинную жизнь, все равно пришло бы время, когда ты эту силу применила бы не во благо, а ради корысти или мести, минутной злости. Рано или поздно не удержалась бы. И тогда непоправимые последствия имела бы твоя сила, потому как, зная одно, ты не ведаешь другого, а сотворив зло, не знаешь, как все исправить. Поддавшись мимолетному увлечению, чувству, ты уже не смогла бы повернуть все вспять. Нарушив течение времени и событий, на что у тебя хватило бы дара, ты уже ничего не смогла бы изменить, исправить, потому как распоряжаться судьбой или ходом событий человек не в силах. Такие особенности остались у людей от прародителей, первых людей, которым это дал Бог. А на земле боги не живут, люди, как бы сильны они не были, все равно остаются людьми. Слабыми или сильными, злыми или добрыми, но людьми. И поэтому такой дар больше наказание, трудно жить таким людям. Подумай, если ребенку дать мощное оружие, например силу, чтобы он, неразумный, смог натворить? То-то же. И по тем же причинам все колдуны и ведьмы, кто хоть раз использовал свою силу на земле, попадают в ад. Но это еще не приговор, по крайней мере до Великого суда. Это возможность исправиться. Пойдешь с нами в чистилище, попробуешь пожить там, исправить свою душу поступками, служением Богу и любви Божьей, которую он нам завещал. Поняла?
Лара молчала, молчали и все, задумавшись над грустной историей девушки, а может, и над своими судьбами. Размышлял и Гарри. Ему пришли мысли, что он никогда столько не размышлял о добре и зле, о своих поступках, их последствиях, о правде, которая может и вовсе не быть правдой, и зле, которое может преобразовываться в добро. Все это было странно и необычно. Вдруг вокруг все изменилось. У Гарри как будто заложило уши, и он невольно огляделся на своих спутников. Наурус был напряжен, встал со своего места Хаарам, а Лара уставилась в темное окошко. Рыжеволосая махнула рукой, чтобы все замолчали, затем подбежала к двери, задвинула засов и быстро завесила темной шторой очаг так, чтобы материя не загорелась, а огня практически не было видно. Она поднесла указательный палец ко рту, жестом показывая, чтобы все хранили молчание. Лара взяла за руку Гарри и молча потянула в дальний край жилища и усадила на лавку. Так же безмолвно попросила других путников сесть рядом. Стало непривычно тихо. Вдруг раздался странный звук. Тонкий свист, когда ветер находит маленькую щель. Свист все усиливался и стал таким громким, что отдавался звоном в ушах, потом появились другие странные звуки, которые давили на уши и на какое-то время дезориентировали всех, кто находился в доме. Нельзя было даже представить, что или кто может издавать такой звук. Какофония усиливалась. В общий шум вклинились людские голоса, слов которых разобрать было невозможно. Они то жалобно ныли, то кричали, стонали, визжали, ругались. Трудно было даже представить, какие страдания может испытывать человек, чтобы так кричать. К этим холодящим кровь звукам прибавились вой и низкие ноты. Задрожали от вибрации стены и мебель. Зловещий шум был похож на тот, что Гарри слышал предыдущей ночью во время нашествия пожирателей душ. Ему снова стало страшно от ужаса, происходящего снаружи, но Гарри все-таки сумел собрать всю свою волю и посмотреть на спутников. Наурус сидел прямо, уставившись в одну точку, и выражение его лица никак нельзя было назвать испуганным, скорее, оно было отрешенным. Хаарам же наклонил голову к коленям и обхватил ее руками, плотно зажимая уши. Лара сидела в напряженной позе прямо перед Гарри, сжав своими руками его руки, он только сейчас это заметил, так что жилы напряглись, но сидела она гордо, большие ее глаза были прикрыты, а тонкие губы что-то шептали. И тут Гарри понял, что девушка просит высшие силы помочь им избежать погибели. Тембр звуков опять изменился. Низких нот стало меньше и вскоре они совсем исчезли, тогда как визг и стоны на мгновение усилились, а спустя какое-то время пропали. Установилась абсолютная тишина, было слышно, как бьется сердце.
Гарри шепотом спросил у Лары:
– Все закончилось?
Девушка медленно повернула к нему голову, и он увидел белки закатившихся глаз, она зловеще улыбнулась и медленно покачала головой из стороны в сторону. Гарри с ужасом понял, что нужно ждать продолжения. Вдруг кто-то совсем рядом с домиком спросил:
– Что же, вся эта первобытная нечисть сгинула наконец-то?
– Сгинула, слишком много шума, – ответил второй голос.
– Ха-ха-ха! Живьем людишки сильнее кричат от боли и страха!
– Ага, когда их насаживаешь на раскаленный шампур!
– Ну и где это место? Ищем уже который раз и ничего не можем найти! – сказал первый голос.
– Да, скрытное место, даже мои чары не помогают. У меня уже терпение кончается, так хочется наложить проклятие на всю эту округу! – раздраженно проворчал второй голос.
– Знаешь, нужно все-таки попробовать на жалость надавить, тут кто-то точно есть из живых душ, я это чувствую! – первый начинал нервничать. – Или здесь нужно заковать сто грешников, путь выживут все живое своим ужасом и стенаниями. Подвесить их над пропастью.
