— Эх, до чего жаль старину Киффа, — сказал Надоеда. — Крутой малый был. Окажись он сейчас здесь, с нами…

— Я тоже был бы рад его видеть, — прорычал Рауф.

— Появись он здесь — я знаю, что́ он сказал бы. Он спросил бы, чего мы добиваемся, бегая так долго.

— Долго бегая? — удивился Рауф. — Тебе что, уже надоело?

— Рауф, сам подумай, долго ли мы сможем прятаться и охотиться в этом неправильном месте, зачем-то созданном людьми? Ловить овец и кур, постоянно уворачиваясь от ружей? Куда, по-твоему, это нас приведет? Чем это все кончится?

— Для лиса вот пока не кончилось…

— Точно, приятель, — вставил рыжий дикарь. — Живи да радуйся, что жив.

— Но в конце концов они нас обязательно прижмут, Рауф! Надо придумать какой-нибудь выход, пока не поздно! И ты сам отлично знаешь, что выход у нас только один. Надо найти подходящих людей и… и… Ой, о чем это я? — И Надоеда заскреб свою располосованную голову. — Молочник, рододендроны и утренние газеты… как славно пахнет линолеум! И еще там была коробочка, внутри которой что-то звенело, точно ледышки на ветру. Я, бывало, сразу начинал выть, а потом удирал через дверь в сад — кошки-кошки-кошки, хватай-лови, гав-гав-гав!

— Надоеда, ты что несешь?

Воцарилось молчание.

— Не помню, — с несчастным видом проговорил фокстерьер. — Рауф, нам надо найти себе людей. Это наш единственный шанс.

— Ты же сам не дал мне уйти к людям, когда я было собрался…

— Потому и не дал, что ты выбрал неверное направление. Ты бы всех нас угробил.

— Ты, Надоеда, очень славный малый, да и по жизни тебе пришлось нелегко. Я не собираюсь с тобой спорить и тем более ссориться. Но лично с меня хватит людей, и довольно об этом. Той ночью я… ну… вроде как был не в себе…

— А я некогда знал одного хорошего человека, — заскулил фокстерьер.

— Да будет тебе, приятель, кому ты втираешь? — парировал лис. — Человек? Хороший? Ой, не могу. В таком случае камни мягкие, а вода — сухая.

— Я слышал, что один хороший человек когда-то жил на свете, — проговорил Рауф задумчиво, — только давно. Мне мамка рассказывала, когда я еще в корзинке лежал. В общем-то это все, что она успела мне рассказать… Но затем тот хороший человек тоже стал плохим, и больше таких на земле уже не будет. Да ведь ты эту историю и без меня знаешь?

— Ты о чем, Рауф? Какую историю?

— Мамка говорила, ее каждая собака знает. Неужто мне известно что-то такое, чего не знаешь ты?

Зашуршал сланец — это Надоеда повернулся на другой бок.

— Лис! А ты ее слышал?

— He-а. Мне всякой чепухой некогда интересоваться… Ладно, дружище, давай ври, только смотри, складно!

— Мамка рассказывала… — Рауф запнулся. — Она говорила, что на небе живет великий пес, у которого каждая шерстинка — звезда. Она говорила, его даже можно увидеть, но я так и не понял, куда нужно смотреть. А еще у него совсем нет запаха, но зато мы иногда слышим, как он лает и рычит в облаках. Наверно, он и вправду там есть… Так вот, это вроде как ему, великому псу, однажды пришла в голову мысль создать разных птиц и зверей. Должно быть, он знатно позабавился, придумывая то одно, то другое животное… А потом, когда все они были созданы, ему понадобилось место, чтобы их поселить, и тогда он сотворил землю. Там были деревья для птиц, тротуары, садики и фонарные столбы для собак, подземные норки для крыс и мышей и дома для кошек. Он запустил рыб в воду, а насекомых — в цветы и траву… ну и все такое прочее. Какая работа, если вдуматься, и до чего все здорово удалось! Наверное, звездный пес…

— Слушайте! — Надоеда вдруг насторожился и вскочил. — Что это?

— Замрите, олухи, — прошептал лис.

Все трое притихли и навострили уши. Снаружи к шахте приближались шаги и человеческие голоса. Вот шаги замерли — похоже, люди заглядывали в тоннель, их голоса гулко отдавались под сводами. Потом чужаки двинулись дальше и скрылись в направлении Ликлдейла.

Надоеда снова улегся. Лис даже не шелохнулся. Рауф же, как видно, увлеченный собственной историей, не заставил просить себя продолжить рассказ.

— Так вот, — сказал он, — хозяйство получилось большое, и звездному псу понадобился кто-то, кто присматривал бы за порядком и заботился, чтобы у птиц и зверей было вдоволь еды и всего остального. И он решил сделать по-настоящему умное существо, которое взяло бы на себя эти хлопоты. Подумал, подумал — и сотворил человека. И стал ему объяснять, что от него требуется.

Ну а человек… Он был со всех сторон хорош, потому что тогда все было совершенно и по-другому даже быть не могло. Он все обдумал и сказал: «Ну что ж, сэр… — представьте только, тогдашний человек называл звездного пса сэром! — Ну что ж, сэр, работа не маленькая, вкалывать придется каждый день от зари до зари. Позвольте спросить, я-то что получу за труды?»

Звездный пес обдумал его слова и ответил: «Вот как мы поступим. У тебя будет с лихвой ума — почти столько же, как у меня. Еще я дам тебе руки с ловкими пальцами, которых и у меня самого нет. И, конечно, у тебя будет подруга, как у всех прочих зверей. Теперь слушай внимательно: я даю тебе право разумного использования животных. Более того, ты станешь следить, чтобы ни один вид не подавлял другие, уничтожая всю пищу или сверх меры охотясь. Если это случится, ты должен будешь сократить численность слишком расплодившегося вида. Ты и сам можешь убивать зверей, если тебе понадобится еда или одежда, — только не превышай пределы необходимого. Ты должен постоянно помнить: если я сделал тебя самым могущественным животным, то лишь для того, чтобы под твоим началом всем вместе жилось лучше. Помогай им в беде и следи за тем, чтобы никто не повывелся вовсе. Итак, возлагаю на тебя ответственность за этот мир! Управляй им достойно, не позволяй себе бессмысленных и низких поступков… А для начала — присядь-ка и дай имена всему животному царству! Надо же нам с тобой будет знать, кто есть кто!»