Конечно, есть теории, что неизрасходованная сексуальная энергия сублимируется в нечто полезное; в творчество или науку. Но я глубоко убежден, что такое происходит только у тех, у кого этой энергии исчезающе мало. Вон как, например, у Оливареса, который наблюдал за моими сборами с явным неудовольствием. У него этой энергии, даже если поскрести по всем сусекам, уже ни на что путное не хватит, только на то, чтобы опозориться. Именно поэтому он и встает в позу ревнителя морали. Тайны из своей поездки я не делал, возможно, зря.

— Алехандро, в твоем возрасте иногда бывает, что нравятся недостойные женщины. Их физическая привлекательность затмевает все недостатки. Я бы никогда не стал пачкаться о такую, как Сильвия Ортис де Сарате.

— Конечно, дон Уго, — согласился я. — Но вы — не я. И не факт, что мне позволят сегодня испачкаться.

Потому что авансы авансами, но у иных дам из авансов больше ничего не произрастает. Возможно, донна Сильвия как раз из таких, тогда моя поездка окажется напрасной и придется для этих целей искать кого-то другого. Только кого, если под боком только Хосефа и есть? С ней я точно не испачкаюсь, потому что подкатывать не буду.

— Лишнюю энергию нужно направлять в учебу, — наставлял меня Оливарес. — И в работу. Вон ограда до сих пор недоделана.

— Дон Уго, недоделанная работа никогда не заканчивается, а вот жизнь — напротив. Более того, она становится короче, если в ней не выделять время для отдыха.

— Все-таки поедешь? — недовольно спросил он.

— Я обещал даме. Не могу же я ее обмануть.

— Если дама обманывает тебя, почему бы тебе не взять пример с нее?

— Брать пример с женщины? — в притворном ужасе спросил я у Оливареса. — Нет, дон Уго, я лучше с вас возьму пример. Вы ведь всегда выполняете обещанное, даже с процентами. А с донны Сильвии я возьму что-то другое в порядке компенсации, так сказать.

— Докомпенсируешься, — хмыкнул Оливарес. — Смотрю, тебя не переубедить, Алехандро. Так что вот тебе в подарок от меня чары, чтобы не оставлять следов на ком попало.

Чары были занятные. Как сказал Шарик, который успел меня обучить всего лишь варианту противозачаточных, эти были куда круче и авторские. Все, что выходило из чародея, находящегося под ними, сразу становилось нежизнеспособным и теряло с ним связь, то есть становилось непригодным для любых чар и ритуалов.

— Но использовать часто нельзя, — предупредил меня Оливарес, задумчиво почесав щеку, щетину с которой он сегодня сбрить не удосужился. — Последствия могут быть. Неприятные. Нужно чередовать разные чары, но не особо усердствовать в этом вопросе. Чует мое сердце, огребешь ты еще от этой Сильвии, сам будешь не рад, что с ней связался.

— Вы же как-то с ней справляетесь, дон Уго? Не виноват я, что в Дахене больше нет интересных замужних женщин.

— Почему именно замужних?

— Не жениться же мне ради слива избыточной энергии?

— Действительно. Тебе с этим делом торопиться нельзя, — поддержал меня Оливарес. — Повесишь кого попало на шею, придется решать это радикально. А я не сторонник убийств. Всевышний с тобой, поезжай к этой шлюхе.

Он махнул рукой и пошел к башне, всем видом показывая свое неодобрение и выразительно шаркая, а я взгромоздился на лошадь. Серхио все-таки удалось преподать мне основы верховой езды, и я даже что-то усвоил. Пока чувствовал себя как мешок с картошкой, но в этом деле, как и в любом другом, главное было — практика.

До Дахены я долетел словно на крыльях. Нельзя сказать, что любви, потому что не влюблен я был точно. Сильвия меня интересовала, но в этом было больше жажды исследований, чем каких-то других чувств. Подозреваю, что ко мне дама тоже ничего хорошего не питала, поэтому никакими угрызениями совести я не страдал.

У дома алькальда я спешился, бросил поводья подскочившему лакею и немного враскоряку направился к входу, размышляя, а не зря ли я решил совместить тренировку в верховой езде с поездкой в Дахену. Не к лицу нам, истинным чародеям, растрясать свое достоинство в неудобном седле. Как только некоторые в нем часами торчат?

— Донна ждет вас в лаборатории, — заявила смазливая горничная, стрельнув в меня глазами со знанием дела. Натренировалась, наверное, на хозяине, когда хозяйка в отъезде.

В лаборатории донна Сильвия имитировала бурную деятельность. Почему имитировала? Да потому что даже мне с моим невеликим опытом алхимии было понятно, что то, что она сейчас готовит, можно будет только вылить.

— Только сырье переводит, — недовольно подтвердил мои мысли Шарик. — Вот этот компонент вообще не из дешевых.

— Донна, к вам дон Контрерас.

Она обернулась, притворившись что только сейчас услышала, что мы вошли, и я сделал вид, что кланяюсь.

— Вы не забыли про свое обещание, дон Алехандро.

Она радостно взмахнула руками, и недоготовленное зелье полетело на пол. Служанка огорченно охнула — убирала наверняка она, а не хозяйка.

— Разве я могу забыть про вас, донна Сильвия? — Я огляделся. — У вас прекрасная лаборатория.

— Вы мне льстите, — ответила она с таким видом, как будто я отозвался о ее внешности. — Милочка, можешь идти.

Последнее относилось к горничной, которая уже нацеливалась тряпкой на алхимическую неприятность. Приказ хозяйки она выполнила с радостью, справедливо решив, что пятно на полу может высохнуть само к тому времени, когда ее сюда опять допустят. Донна Сильвия замкнула за ней дверь на ключ, пояснив мне:

— Чтобы нам не мешали. Бегают каждые пять минут по ерунде, а у меня несчастные случаи происходят. — Она указала на разбитую склянку в луже. — Ваш питомец. Он не может посидеть где-нибудь у входа? А то я опасаюсь, что он может что-то испортить.

— Мог бы меня и дома оставить, как я предлагал, — сказал Шарик. — Все, что происходит между ками и камией, не терпит свидетелей. Ну, ты меня понял?

Он перебрался на рогатую вешалку при входе, на которой болтались несколько рабочих передников. Донна же продолжила экскурсию по помещению, с придыханием сообщая, где у нее что расположено.

— А тут у меня зона отдыха.

Она распахнула дверь и показала комнату, большую часть которой занимала кровать.

— Не всегда после алхимии удается добраться до супружеской постели? — предположил я.

— Увы. — Она нахмурилась. — Грегорио в последнее время злоупотребляет горячительными напитками, а спальня у нас общая. Иногда приходится ночевать здесь всю неделю.

— Быть того не может. При такой обворожительной жене — и напиваться?

— У него очень нервная работа.

— Конечно — с готовностью подтвердил я, придвигаясь к Сильвии и тесня ее к кровати. Не зря же она меня сюда привела? Так зачем терять драгоценное время? Чары на мне не вечные. — Продавать государственные секреты враждебному государству всегда очень нервно.

— Что вы такое говорите, дон Алехандро, — она картинно расширила глаза. — Грегорио никогда не продавал секретов Мибии.

— Неужели просто так отдает из любви к шпионажу? — удивился я. — Тогда ваш супруг, донна Сильвия, еще с большими странностями, чем мне показалось изначально. Как вас вообще угораздило за него выйти?

— Ах, не спрашивайте, дон Алехандро, — она неестественно всхлипнула, глядя на меня неприятным оценивающе-липким взглядом. — Мне он казался настоящим мужчиной, защитой от всех невзгод. А что вышло?

Она опять всхлипнула, я потянулся ее утешить. Целовалась донна умело, разом забыв про все невзгоды, а я шарил по ее спине и никак не мог нашарить там ни единой застежки. Черт побери эти древние фасоны! Как снимается эта тряпка? Донна мои затруднения поняла, отстранилась и неловко дернула рукой, от чего ее платье волшебным образом оказалось на полу. Под платьем ничего не обнаружилось —донна явно готовилась к свиданию. Вторая рука тем временем сбрасывала к платью покрывало. Вообще, донна проявила сноровку, которая вырабатывается много кратными повторениями, потому что через несколько мгновений она уже оказалась на кровати.

— Иди же ко мне, мой герой! — томно выдохнули ее покрасневшие от поцелуев губы.