— Но одежда ему по случаю не доставалась, как я погляжу. Уго, на тебе обязанность заказать ему что-то поприличнее.

— Отправлю заказ, — кивнул Оливарес. — Ты прав, Рикардо. Не должен мой ученик ходить в этом тряпье. Позорит он меня. Ладно пока стройка, но так у него и на потом как выяснилось ничего нет, кроме чужой мантии.

Наконец Серхио притащил мантию и развернул ее перед чародеями. Взгляд Карраскильи потемнел, а сам чародей застыл надгробной статуей: наверняка опознал хозяина. Но тут совесть моя чиста: того чародея я не убивал, только забрал его вещь. Да и если бы убил, то тоже совесть не отяготил бы, потому что стоял бы вопрос: он или я.

— Я не советовал бы вам, дон Алехандро, появляться в этой мантии в Стросе, — наконец отмер Карраскилья. — Получите массу неприятностей. И вообще, мой вам совет — избавьтесь от нее, пока не поздно.

— Знаешь чья? — оживился Оливарес.

— Уж мантию своего покойного подчиненного от другой отличу, — сухо сказал Карраскилья. — Да, знаю чья и знаю, когда этот чародей погиб и где. Надеюсь, он не сильно мучился.

— Не знаю. Когда я пришел в себя, он был уже мертв.

— Зато я знаю, — ответил Серхио, со злобой глядя на Карраскилью. — Они умирали несколько минут и, судя по тому, как орали, очень страдали. Особенно принц.

— На алтаре? — уточнил придворный чародей, но ответа не стал дожидаться, продолжил: — Если вы думаете, сеньор, что от нас что-то зависит, то вы ошибаетесь. Клятва не позволит нам не подчиниться прямому королевскому приказу. Мы можем только высказывать свое мнение, а оно не всегда принимается в расчет.

— Кого попало на Сангрелар не отправили бы.

— Разумеется, только самых доверенных и связанных такими клятвами, что проще умереть, чем нарушить.

Отвечал он спокойно, но что-то во взгляде придворного чародея было такое, что невольно казалось: сейчас он, как ками, прикидывает, насколько Серхио полезен и не лучше ли от него избавиться превентивно, пока не поздно. О том, что мой спутник — выжившая жертва ритуала, Оливарес наверняка ему сообщил. Пока чародеи демонстрировали дружелюбие, но Серхио своим существованием их беспокоил сильно.

— Сеньор Кабрера — мой друг, — я решил внести ясность. — Если бы не он, мы бы не выбрались с Сангрелара.

Серхио на меня вытаращился, но Шарик ему тут же оттранслировал по моей просьбе:

— Так надо. Пусть думают, что ты опаснее, чем есть.

— Вы преувеличиваете, дон Алехандро, — все-таки пробурчал Серхио.

— Мы понимаем, что вам пришлось пережить — вдохновенно сказал Карраскилья. — Но поверьте сеньор Кабрера, от нас случившееся с вами никоим образом не зависело. И я, и дон Оливарес точно так же могли пойти под ритуальный нож, если бы Рамон Третий решил, что это необходимо для его наследника. Вам повезло, вы не погибли, но погиб наследный принц, из-за чего в стране могут наступить непростые времена. Принц Рамиро — не самый хороший вариант правителя, если вы понимаете, о чем я.

— Сожалеть о том, что ни я, ни дон Алехандро не сдохли на алтаре, не буду, — с вызовом сказал Серхио.

— Да и не надо, дорогой мой. — Карраскилья похлопал Серхио по плечу, отчего тот дернулся. — Но и я извиняться не буду. Жизнь одного человека ничего не стоит, если речь идет о благе целой страны. Пока вы заботитесь о доне Контрерасе, между нами не будет никаких непониманий, согласны?

— Шарик, Карраскилья к Серхио ничего не прилепил?

— Вроде никаких чар не нанес на Серхио этот позер. Я слежу, Хандро, не волнуйся.

— Шарик, а я могу прикрыть эту лавочку?

— Ты о чем?

— О том, чтобы алтарь отключить.

— Только в самом замке, на расстоянии не выйдет.

В замок я пока не собирался, но теоретическая возможность отключения ритуала радовала. Все страны должны иметь равные возможности, и никого не должно быть в моем замке даже проездом, пусть они при этом оставляют полезные вещи.

— Пока вы не угрожаете жизни дона Алехандро, между нами непониманий не будет, — согласился Серхио.

Чародеи переглянулись.

— Не в наших интересах угрожать его жизни, — заметил Оливарес с насмешкой.

— Хандро, мы оба редкостные балбесины, — неожиданно самокритично заявил Шарик. — Да у них на тебя грандиозные планы! Мы с тобой влипли в государственный переворот, с тобой во главе. Они собрались заменить тобой принца, помяни мое слово.

Гравидийский кронпринц пребывал в прекраснейшем настроении. Несмотря на небольшую неудачу с проклятийником из соседней страны, он был уверен в правильности выбора и в том, что тем или иным способом своего добьется. Но до того, как отправиться на ритуал он собирался обезопасить свой тыл, чем сейчас и занимался. У придворных не должно остаться выбора, кому отдать предпочтение: старшему или младшему принцу. Потому что выбор всегда ведет к волнениям, а волнения — к смене очередности правления путем физического уничтожения того, кто стоит к трону ближе. Альфонсо прекрасно знал историю своей страны и не питал иллюзий относительно младшего брата, который сейчас готовил уменьшение количества принцев ровно в два раза. Альфонсо против уменьшения не возражал, но у него было свое мнение, на кого уменьшать, не совпадающее с мнением младшего брата. А поскольку тот активизировался слишком сильно, возникала вероятность диверсии во время ритуала. Как гравидийская разведка ни старалась узнать, что же случилось с мибийским принцем, так и не смогла. Единственное, что удалось выяснить точно — во время ритуала что-то пошло не так. Альфонсо был уверен, что это что-то пошло не так не просто так, а по причине постороннего вмешательства. Других летающих судов в этот день никто не наблюдал, да и все они наперечет, так что мибийский принц привез свои неприятности с собой. И если он, Альфонсо, не хочет повторить эту незавидную судьбу, нужно, чтобы все неприятности остались тут. Обеспечить это могла только смерть младшего брата. Причем такая, которая не бросит ни малейшей тени на старшего принца.

Альфонсо не торопился, старательно опутывая паутиной брата, который шел в расставленную ловушку в уверенности, что жизнь повернулась к нему правильной стороной. Исабель Болуарте была хороша и пока еще не понимала, какую власть может иметь над мужчинами. Возможно, в другой ситуации Альфонсо задумался, не жениться ли на ней, разорвав под каким-нибудь предлогом, вроде смерти невесты, существующую помолвку. Потому что донна Болуарте была не только красива и сильна в магии, но и являлась наследницей огромного состояния. Но Исабель и Фабиан уже полгода состояли в любовной переписке, поощряемой доном Болуарте, который спал и видел, как станет править страной, будучи тестем мягкого и уступчивого Фабиана. Альфонсо даже не был уверен, что Исабель действительно влюблена, а не пишет под диктовку папеньки. А то и вообще кто-то пишет за нее. Но факт оставался фактом: письма существовали, а поэтому в будущие королевы эта девушка не годилась.

Никто из заговорщиков не знал, что вся переписка попадает в руки Альфонсо и тщательно изучается. Ведь шла она через руки того, кого Фабиан считал лучшим другом, но кто поставил все на службу старшему брату.

— Нужно решить вопрос с этой парочкой заранее, — недовольно сказал Альфонсо. — До моей поездки на Сангрелар. Они уже понаписали достаточно для смертной казни.

В записке, которая лежала перед ним, не было ничего особенного, кроме милых глупостей, которыми обычно обмениваются влюбленные, вынужденно находящиеся в разлуке.

— Хотите отнести переписку Его Величеству, Ваше Высочество?

Принц посмотрел на спросившего как на идиота.

— Это ничуть нас не приблизит к цели. Отец всегда снисходителен к Фабиану, поэтому мы должны вершить справедливость самостоятельно. Очень удачно для нас Болуарте в отъезде, а значит, его дочери посоветоваться будет не с кем. Выманим Исабель якобы на тайную встречу с Фабианом. Ему же отправим записку другого рода…