Я пожал плечами и вернулся к управляющему артефакту для осветительных шаров. И если в коридоре и на лестнице можно будет сделать освещение, реагирующее на звуки, то в таких помещения, как жилые комнаты и лаборатория, это недопустимо. Здесь свет должен включаться и выключаться не по звуку, а по желанию человека.

— И все же, дон Контрерос, я уверена, что между вами и донной Ортис де Сарате что-то есть.

— Разумеется, донна Болуарте, есть. Это называется пропасть. И если вы продолжите в том же духе, то пропасть может появиться и между нами, — сухо ответил я.

Мало ли что у меня с кем было. С чего я вообще должен отчитываться перед высокомерной посторонней девицей? Герцог Болуарте не привил ей главного умения — держать язык за зубами. Болтливой донне не поможет умение разбираться в людях.

Довожу до вашего сведения, что достойный доверия свидетель видел Алехандро Контрероса в башне. Кроме того, предположительно он видел еще и разыскиваемую вами девицу, но относительно последней не уверен.

Граф Лара отложил письмо Ортис де Сарате и задумался, сколько там правды, а сколько — желания превратить башню в нежилую полуразрушенную постройку. Такая одержимость вызывала много вопросов. В частности, насколько объективны доклады Ортис де Сарате, которые в последнее время сводились к одному: к башне нужно отправить группу сильных магов и разнести ее по камушку. Это было бы не сложно сделать, не будь это на территории сопредельного государства, с которым планировались определенного рода переговоры. Поэтому если и устраивать тотальное сравнивание с землей, то нужно будет маскироваться хотя бы под мибийские войска, чтобы у жителей не возникло желание написать донос о нарушении границы.

В настоящее время в башне проживает небезызвестный вам проклятийник Оливарес, который явно находится там не просто так, потому что дон предпочитает жить в столице и полуразрушенный замок не соответствует его представлению о комфорте. Из постоянно проживающих в башне в Дахену ездит только слуга, который очень неразговорчив, зато бросает на меня такие взгляды, что становится страшно. Мне кажется, он что-то подозревает. Кроме того, мною было отмечено, что покупает он продуктов больше, чем нужно для дряхлого чародея и двух слуг. Сам же Оливарес ведет активную переписку с кем-то в столице и получает через почтовое отделение вещи, которые ему вряд ли понадобятся.

Лара усмехнулся. Чтобы Ортис и Сарате не знали, с кем ведет переписку Оливарес, при условии, что та идет через почту? Уже на основании этого можно было бы предположить обман со стороны донны. И все же существует вероятность того, что в ее письме написана правда относительно ученика проклятийника. Еще после первого письма граф отправил разведчика к башне — посчитать, сколько внутри живых существ. И опытному чародею сделать это не удалось, защита не позволила разглядеть внутри вообще ничего. И это было странно. Зачем нужна такая серьезная защита обычному ученику чародея? Или необычному?..

Лара потарабанил пальцами по столу. Этот юноша его нервировал даже на расстоянии, опытный интриган чувствовал, что дон Контрерос — именно та неизвестная, которая повлияет на результат запланированного им слияния стран. Причем он даже сам себе не мог объяснить, почему был в этом уверен.

Ворвавшийся в кабинет без предупреждения сеньор отвечал за агентурную работу в Мибии.

— Дон Лара! — возбужденно выкрикнул он. — Всплыло письмо донны Болуарте. Мы его перехватили, и результат проверки показал, что оно подлинное. К сожалению, дон, который письмо перевозил, не выжил, поэтому точное местонахождение донны установить не удалось. Только то, что она в Мибии. Если, разумеется, жива, в чем есть определенные сомнения.

У графа Лары тоже были эти сомнения.

— Определили, когда было написано письмо?

— По всему выходит, что после предполагаемой смерти донны, — дипломатично ответил его подчиненный. — Я бы не стал исключать вероятности талантливой подделки. Такое провернуть очень сложно, но не невозможно. Другое дело, что чародеи, способные на такие действия, просто так не развлекаются.

— Сейчас никому нет необходимости выставлять донну Болуарте живой, кроме нее самой, разумеется. Но мы это быстро исправим.

Лара хлопнул рукой по столу, отбрасывая все сомнения. Теперь он окончательно решил снести с лица земли эту проклятую башню, потому что если выжила донна Болуарте, то мог выжить и дон Контрерас, и тогда письмо Ортис де Сарате вписывается в расстановку фигур. Никого другого из Мибии, кроме ученика проклятийника, не было среди группы жертв. А значит, вероятность того, что выжившие находятся вместе в башне, уже не была нулевой. И тогда желание семьи Ортис де Сарате превратить башню в развалины совпадало с желанием самого Лары уничтожить всех выживших свидетелей жертвоприношения.

И если вдруг это окажется ошибкой, при таких ставках уничтожение жалкой башня пройдет незамеченной, потому что Мибии сейчас не до разрушений на границах. А вот если кто-то алтаря избежал и сейчас прячется именно там, то будет непростительной ошибкой их упустить.

Консультация у Оливареса была делом не срочным, а вот работа с освещением — напротив. Пару часов я довольно успешно проработал и даже без ценных советов Шарика. Ками так и не появился. Подозреваю, что он отправился на кухню лечить депрессию, и не только едой, поскольку я этого паршивца уже несколько раз засекал на коленях Хосефы, которая его ворчания не слышала, зато чувствовала под руками очень мягкую шерстку которую было очень приятно гладить.

Без подначек работа шла довольно бодро. Плафоны получились жизнерадостно желтого цвета, при проходе через них свет становился похож на солнечный. Работа со стеклом оказалась весьма близкой по приемам к работе с камнем. А краситель от Исабель растворялся в расплавленной массе, как родной, оставалось его только хорошо вмешать, не нарушая формы. Строго говоря, форму я мог сделать из стеклянной массы любую, но придерживался первоначальной — потому что зачем в лаборатории извращаться с плафонами? Они должны быть самые простые, чтобы не отвлекать от работы.

А вот на лестнице их можно и видоизменить. Как и в гостиной, и в спальне. В санузлах тоже вариант попроще подойдет. По размышлении я решил не делать свет на лестнице реагирующим на звук. А то захочется спуститься на кухню, например, водички попить — и об это сразу узнают все не только живущие в башне, но и пробегающие рядом с ней. Вообще, нужно придумать что-то со стеклами в окнах, чтобы свет внутрь передавался, а снаружи не было видно ничего из того, что происходит внутри. Мрачные черные бойницы, недружелюбно глядящие на того, кто решит мой покой нарушить. Еще нужно черепа на остриях воротных пик навесить и привидения в бреющий полет запустить. Этак и Сильвию удастся отвадить безо всяких проклятий. Хотя, конечно, конкретно по ней плачет местная плаха, и давно уже плачет. Или что там положено дворянам за госизмену?

Потренировавшись на лампах для лаборатории и санузлов, где управляющий контур был совсем простой, и подготовив набор для кухни, я решил сделать освещение для гостиной. Ведь жалко же будет, если прекрасная ваза, расписанная лично донной Болуарте, будет стоять где-то в темном уголке никем не замеченной? Правда, Исабель к раскраске вазы подостыла и, приоткрыв рот, наблюдала за моими извращениями со светом. Для гостиной я вообще замахнулся на целую люстру с основанием из камня. Плафоны, ради разнообразия, я решил сделать в виде цветов, основу которых составлял небольшой стеклянный шарик. Лепестки одинаковостью не страдали, но тем эффектнее выглядели. Настоящая ручная работа, не фабричная штамповка.

— Дон Контрерас, — неожиданно подала голос Исабель, — у вас получилось настоящее произведение искусства. Вы не могли бы сделать такую же в мою комнату? Только с розовыми цветочками, разумеется. И бра на стену в таком же стиле.