— Добрый день, дон Карраскилья, — поздоровался я с ним, не снимая невидимости. Не хватало, чтобы слуга Ортис де Сарате нас заметил. — Решили пограбить чародейский огородик, пока хозяин отсутствует?

— Очень смешно, дон Алехандро, — скривился он. — Мне давно казалось, что у вас весьма своеобразный юмор. Можно было бы, конечно, списать на то, что вы ученик дона Оливареса, вот только…

Сообщение о том, что назвать меня учеником Оливареса можно лишь с натяжкой, было совершенно лишней информацией для Исабель, поэтому Карраскилью я невежливо прервал:

— Кстати, а почему приехали вы, а не дон Оливарес?

— А то вы не догадываетесь дон Алехандро? — проворчал Карраскилья. — Дон Оливарес не может оставить Его Высочество Рамона Третьего.

— А что с ним случилось? А то, знаете ли, мы сидим в глуши безо всяких известий из столиц…

Чародей хохотнул, но как-то невесело:

— Откат с ним случился. Представляете, дон Алехандро, какая-то сволочь бросила проклятье на всех потомков нашего дорого короля, а откат завязала на Его Величество.

— Какой негодяй, — согласился я и сочувственно поцокал языком.

Карраскилья хмыкнул и сказал:

— Снимайте свою кривую невидимость, я накрыл нас всех куполом, никто вас не увидит.

— Шарик?

— Накрыл, накрыл, — подтвердил ками. — Отличный купол. Тонкая работа, тебе пока недоступная.

Заклинание я развеял, и Карраскилья, который уже собрался мне высказать накопившееся, поперхнулся первым же словом и уставился на мою спутницу.

— Донна Болуарте? Быть того не может.

— Неужели, дон Карраскилья, вы могли поверить в то, что я сбежала с Его Высочеством Фабианом?

— Политике вашего отца, донна, это не противоречило, — уклонился от прямого ответа чародей. И еще руками повращал этак загадочно, непонятно на что намекая.

— Политике моего отца не противоречил бы тайный брак дочери, но никак не ее побег, дон Карраскилья.

— Предлагаю пройти в башню и поговорить там, — сказал чародей. — Чувствую, разговор не на пять минут, а шпион ко мне приставлен. Знал бы, кого тут встречу, лучше бы верховую лошадь взял. Хотя не люблю я их…

Я опять набросил невидимость на нас с донной, а Карраскилья развеял свою и притворился, что он что-то там в огородике выкапывал. Жирнянку его присутствие беспокоило, она отодвинулась в самый дальний угол и ощетинилась всеми листьями, намекая, что потеря еще одного произойдет только через труп. Причем не ее, а желающего испортить ее внешний вид. Карраскилья к ней благоразумно не подходил, но успокоилась она, только когда он вышел и запер за собой калитку.

— Почему вы не говорили, донна Болуарте, что лично знакомы с доном Карраскильей?

— А должна была, дон Контрерас? — удивилась она. — Я думала, это само собой разумеется. Вы не спрашивали.

— Чтобы спрашивать о таком, донна Болуарте, нужно хотя бы подозревать, что это нужно спросить.

— Дон Карраскилья — весьма значимое лицо у себя в стране, наша семья — тоже занимает заметное положение. Страны граничат. Разумеется, мы знакомы.

Причем выдала этот спич донна с видом: «Если бы вы, дон, занимали хоть сколько-то значимое положения, то и вы бы мне были знакомы». Очень уж, как оказалось, донну испортили сословные предрассудки. Но может, это и к лучшему: сплавлю ее Карраскилье, пусть дальше он решает, что делать с донной.

В башне Хосефа сразу разохалась, что не готова к приему столь важного гостя. Карраскилья сразу отмахнулся от ее суеты заявив, что ему вполне достаточно будет, если она на вопросы ответит, что приезжий чародей искал какие-то бумаги, после чего попросил служанку уйти на какое-то время к себе и не мешать.

Хосефа поджала губы и удалилась с видом вдовствующей королевы, которую оскорбил кто-то из новых сановников, но Карраскилья, понятное дело, даже отвлекаться на нее не стал — Хосефа не то что не королева, но даже знатной родней похвастаться не может. Разумеется, если не считать Сильвию, но и та положение получила не по праву рождения, а по праву брака.

— Итак, дон Алехандро, жду рассказ о том, что с вами случилось.

— Сначала я хотел бы услышать рассказ о том, что случилось с нашим милостивым королем Рамоном Третьим, — указал я на очередность.

— Не хотелось бы говорить в присутствии представителя посторонней державы…

— Так вы уже почти все сказали. А что не сказали — добавят газеты. Да и кажется мне, что этого будет не скрыть.

— А как такое скроешь, дон Алехандро, если Его Высочество скончался? В очень неудобное время скончался для нас. Не могу сказать, что он был бы идеалом правителя, но пока у нас нет никакого наследника.

Слово «пока» Карраскилья старательно выделил голосом, намекая, что с моей кандидатурой еще не решили, что делать. Надеялся, наверное, что я преисполнюсь благодарности к заговорщикам, когда те сообщат что на троне буду сидеть именно я.

— Всевышний, — вздохнула Исабель. — Это какой-то мор, направленный на уничтожение принцев.

На вопросительный взгляд Карраскильи я пояснил:

— Гравида тоже осталась без принцев. Старший отдал душу Всевышнему при нас с донной Болуарте, а младшего, скорее всего, приговорил старший.

— Его Высочество Фабиан был глуповат, позволял собой вертеть как старшему брату, так и Болуарте, — заявил Карраскилья. — Так что такой итог его жизни закономерен. Но для нас эта информация открывает интересные перспективы. И с тем большим нетерпением я ожидаю вашего рассказа, дон Алехандро. Как получилось, что вы пропали?

— Донна Ортис де Сарате накормила меня вредными веществами, на которые не среагировал ваш артефакт, потому что сами по себе они вредными не были и лишь в желудке, смешиваясь, давали снотворный эффект.

Если я рассчитывал на извинения от подсовывания бесполезной побрякушки, то совершенно напрасно: Карраскилья даже не смутился.

— Знаю такие. Но я даже представить не мог, что для вашего устранения будут использованы столь дорогие вещества. Недооценил я противника, моя вина. Радует, что вы не только сумели убежать, но и спасли донну Болуарте. Что там случилось с Его Гравидийским Высочеством?

— Умер на алтаре, когда решил захапать себе мои силы и знания, — пояснил я. — Вы ведь не забыли, дон Карраскилья, что я нахожусь под покровительством Всевышнего? И что напавший на меня плохо заканчивает свою жизнь?

— Донна Ортис де Сарате, когда я ее видел совсем недавно, чувствовала себя прекрасно, хотя и пыталась показать страдания по поводу вашего исчезновения, дон Алехандро.

— Переигрывала? С ней такое бывает, дон Карраскилья. Итак, коротко, что с нами случилось: попытались принести в жертву на Сангреларе в пользу старшего гравидийского принца. Из всех, кто там был, слава Всевышнему, выжили только мы с донной Болуарте.

— Донна Болуарте тоже под покровительством Всевышнего? — с явным скепсисом спросил Карраскилья. — Как, скажите на милость, дон Алехандро, за это время вы умудрились попасть на Сангрелар и убраться с него?

— На Сангрелар — на летучем корабле, оттуда сначала ножками, потом телепортом. Что касается того, находится ли донна Болуарте под покровительством Всевышнего, то по моему мнению, да. То, что судьба привела ее ко мне, так это произошло не иначе как по велению свыше.

Они расхохотались оба. И если смех Исабель был приятен слуху, то у Карраскильи он казался оскорбительным.

— Возможно, у вас есть другое объяснение тому, что донна осталась в живых, — остудил я их смех. — Полежала на алтаре, прошла через Сангрелар — и вот сидит рядом с нами жива и здорова.

Карраскилья смеяться перестал, но уточнил:

— Донна Болуарте, неужели вам в самом деле пришлось полежать на алтаре?

Исабель тут же расхотелось смеяться.

— Пришлось, — коротко подтвердила она.

— Но это же скандал… Как можно столь юную особу?.. У вас и знаний-то никаких нет…

— А когда знания появляются, значит, их можно вот таким образом изымать? — возмутился я.

— Это необходимость, а не прихоть, иначе наш правитель будет уступать правителю соседнему.