Девочки взяли со стола свои тарелки.

— Мне надо делать домашнюю работу, — сказала Фи. — Спокойной ночи, Вайпо.

— И мне, — присоединилась Дори. — Пока, Вайпо.

Лу Лин помахала им из-за стола. Рут как-то попросила девочек целовать мать при встрече и на прощание, но та только каменела от их прикосновений.

Арт тоже встал.

— Мне нужно просмотреть кое-какие документы к завтрашнему дню. Пора браться за дело. Спокойной ночи, Лу Лин.

Когда Лу Лин засеменила в сторону ванной, Рут направилась в гостиную, чтобы поговорить с Артом.

— Ей становится хуже.

— Я заметил. — Арт перебирал бумаги.

— Я боюсь оставить ее одну, когда мы поедем на Гавайи.

— Что ты собираешься делать?

Рут с отчаянием отметила, как он произнес ты, а не мы. С самого дня Полной Луны она не могла отделаться от ощущения, что они с Артом — не семья. Рут старательно пыталась гнать от себя эти мысли, но они возвращались, раз за разом подтверждая, что это не напрасное беспокойство. Почему у нее такое чувство, что она совсем одинока? Неужели она неосознанно выбирает и любит людей, которые не подпускают ее к себе? Неужели ей, как и ее матери, суждено все время быть несчастной?

Она не могла ни в чем винить Арта. Он всегда предельно честно говорил ей о своем отношении к ней и в самом начале их связи признался, что больше не собирается вступать в брак.

— Я не хочу, чтобы мы подстраивались под чьи-то ожидания, — сказал он, обнимая ее в постели. Это было вскоре после того, как она к нему переехала. — А хочу, чтобы мы смотрели по утрам друг на друга и спрашивали: «Кто этот замечательный человек, в которого мне так повезло влюбиться?»

В то время она чувствовала, что ее обожают и ей поклоняются почти как богине. На третьем году совместного проживания он неожиданно предложил ей стать совладелицей его квартиры. Рут была тронута его щедростью и заботой о ее чувствах, потому что он знал, как она беспокоится о будущем. А тот факт, что они до сих пор не оформили документы, был скорее на ее совести, а не на его. Потому что именно ей надо было приехать к юристу и определиться, какой процент совладения она хочет на себя взять, чтобы тот подготовил договор передачи прав. Но как выразить любовь в процентах? У нее возникало такое же чувство, как в колледже, когда профессор, преподаватель истории, предложил студентам самим поставить себе оценку. Тогда Рут поставила себе четверку, в то время как у всех остальных оказались пятерки.

— Может, тебе нанять кого-нибудь, кто будет приходить к твоей матери несколько раз в неделю? — предложил Арт. — Например, уборщицу.

— Да, стоит.

— И позвонить в эту службу — «Обед на колесах». Возможно, они смогут привозить ей готовую еду, пока нас не будет.

— Хорошая мысль.

— И может, имеет смысл сделать это прямо сейчас? Чтобы она привыкла к их еде. Я не к тому, что не рад видеть ее здесь в любое время, когда она пожелает… Слушай, мне правда надо поработать. Ты скоро повезешь ее домой?

— Наверное.

— А когда вернешься, мы поедим мороженого с ромом и изюмом. — Он назвал ее самый любимый сорт мороженого. — И тебе станет легче.

Лу Лин не понравилась идея о том, что в ее дом будет приходить чужой человек и делать уборку. В принципе, такой реакции Рут и ожидала. Лу Лин терпеть не могла тратить деньги на то, что была способна сделать сама, а могла она, по ее убеждению, многое: от окрашивания корней волос до починки крыши.

— Это такая программа подготовки эмигрантов, — солгала Рут. — Чтобы не сажать их на программу соц-обеспечения. И нам не придется им ничего платить. Они будут делать это бесплатно, чтобы потом написать в резюме об этой работе как о полученном опыте.

Лу Лин с легкостью приняла эти объяснения, а Рут почувствовала себя плохим ребенком. Когда-нибудь она непременно попадется на своей лжи. А может быть, и нет, но только тогда все будет еще хуже. Это лишний раз напомнило ей о том, что болезнь лишила мать способности все замечать и понимать.

Спустя буквально пару дней с начала работы новой уборщицы Лу Лин позвонила Рут:

— Она думать, что в Америка все просто! Она хочет отдыхать, потом говорить мне: «Леди, я не двигать мебель! Я не мыть окна! Я не гладить белье!» Я спрашивать: «Ты думать, что не шевелить пальцем и стать миллионер?» Нет! В Америка такого не бывать!

Лу Лин продолжила давать уборщице советы, пока та не уволилась. Тогда Рут начала проводить собеседования с новыми кандидатками и, пока не нашла никого на это место, решила сама ездить к Лу Лин несколько раз в неделю. Так она могла проследить за тем, чтобы газовые горелки были выключены и вода не хлестала из кранов.

— Я была тут неподалеку, отвозила заказ клиенту, — как-то объяснила она матери.

— А, всегда клиент. Сначала работа и только потом мать.

Рут направилась в кухню с сумками, набитыми продуктами и разными полезными в хозяйстве вещами. Там она осмотрелась в поисках потенциальной опасности. Во время прошлого визита она обнаружила, что Лу Лин пыталась поджарить яйца вместе со скорлупой. Быстро подметая кухню, Рут нашла заполненные Лу Лин формы заказов.

— Я отнесу это на почту, мам, — сказала она.

Потом она отправилась в ванную, чтобы проверить краны, и заметила, что там не было полотенец. И шампуня тоже не оказалось, только тоненький кусочек мыла. Сколько же времени мать не принимала ванну? Рут заглянула в бак для грязного белья. Он был пуст. Неужели мама ходит в одной и той же одежде?

Вторая помощница по дому продержалась меньше недели. В дни, когда Лу Лин не приходила на ужин, Рут нервничала и не могла сосредоточиться. Она стала плохо спать и даже сломала один из зубов, сжимая челюсти во сне. Она слишком уставала, чтобы готовить, и несколько раз в неделю заказывала пиццу, отказавшись от мысли показать Дори, что значит правильно питаться. А потом ей приходилось терпеть жалобы Лу Лин на то, что пицца пепперони была «слишком соленый». От напряжения у Рут сводило мышцы шеи, из-за чего было сложно сидеть за компьютером. Ей не хватало пальцев, чтобы запомнить все, что нужно было сделать. Когда она нашла уроженку Филиппин, которая специализировалась на уходе за пожилыми людьми, то почувствовала, как огромный груз свалился с плеч.

— Я люблю пожилых, — заверила ее женщина. — И не так уж с ними сложно, если узнать их поближе.

Ночью Рут никак не могла уснуть, она лежала в постели, прислушиваясь к сирене береговой охраны, предупреждающей моряков, чтобы держались подальше от отмелей. Сна не было ни в одном глазу. Накануне, когда она заезжала за матерью, чтобы вместе поужинать, Лу Лин сообщила, что помощница из Филиппин уволилась.

— Ушла, — объявила мать с довольным видом.

— Когда?

— Никогда не работать!

— Но сколько она пробыла в твоем доме? Когда она ушла? Два дня назад? Три дня назад?

Расспросив мать, Рут выяснила, что женщина проработала у Лу Лин всего один день. У Рут не было никаких шансов найти нового человека, так как до отъезда на Гавайи оставалось всего два дня. Об отпуске за океаном не могло быть и речи.

— Поезжай один, — сказала она Арту утром. Они уже все оплатили, и возможности вернуть деньги не было.

— Если ты не поедешь, то что же это будет за веселье? Что я там буду делать?

— Не работать. Не вставать по утрам. Не отвечать на звонки.

— Но это совсем не то.

— Ну тогда будешь страшно без меня скучать и рассказывать, насколько тебе там без меня плохо.

И постепенно, к большому огорчению Рут, он с ней согласился.

На следующее утро Арт улетел. Девочки всю неделю жили у Мириам, и хоть Рут и привыкла работать днем в полном одиночестве, она все равно ощущала какую-то пустоту и тревогу. Не успела она устроиться за столом, как позвонил Гидеон и сообщил, что автор «Духовности в Интернете» ее уволил. Впервые за всю карьеру она была уволена! Хоть Рут и закончила его книгу раньше планируемого срока, как он и настаивал, ему не понравилось то, что она написала.