Однако вблизи перехода оставались еще русские корабли до сих пор не вступившие в бой, это были те самые восемь вымпелов дивизии Кондратия Белова, что сейчас стояли в полумиллионе километров от координат, где турки добивали наши уже к этому моменту разрушенные «конусы».

— Что нам делать, господин адмирал? — за последние несколько минут этот вопрос своему командующему задали все восемь командиров кораблей 2-ой «ударной». — Приказывайте…

Кондратий Витальевич по-прежнему находился на «Громобое», а куда ему было деваться так сказать с подводной лодки, только сейчас Белов стоял на мостике флагманского линкора, а не сидел в одиночной камере его гауптвахты. Более того, судьба то ли злодейка, то ли шутница, распорядилась так, что по сути Белов сейчас, как старший по званию, заменил собой командующего Черноморским флотом, как мы знаем, в данный момент валяющегося без сознания в регенерирующей капсуле местного медблока. Кондратий Витальевич, невесело усмехнувшись такому раскладу, под удивленные взгляды офицеров рубки, уселся прямо в кресло Самсонова. Впрочем, никто из находящихся сейчас в командном отсеке особого внимания этому показательному моменту не уделил, ведь Белов действительно был старшим по званию, причем не только среди членов экипажа «Громобоя», но и вообще в дивизиях, что сейчас бились из последних сил — вице-адмиралы Хиляев с Козловым носили погоны на ранг ниже…

Белов профессиональным взглядом пробежал по колонкам цифр и данных, указывающих на соотношение сил и потерь сторон, а также на все уменьшающиеся с каждой секундой характеристики кораблей 9-ой и 15-ой «линейных» дивизий, которых действующими насчитывалось к этой минуте менее половины от первоначального состава, а те, что остались, скорее были похожи на оплавленное и разорванное решето, нежели на боевые вымпелы. Кондратий Витальевич наблюдал, как все дальше от перехода на высоких скоростях уходит дивизия контр-адмирала Красовского, и первым его желанием было отдать приказ своим капитанам — последовать за 10-ой «линейной» и спасти корабли и экипажи. Но честь и до сих пор скребущие на душе Белова после недавней битвы у Аданы-3, кошки, тогда, когда он, желая сохранить собственное подразделение, так и не решился вступить в схватку с Бозкуртом, остановили в последний момент нашего командующего от отдачи приказа 2-ой «ударной» на отход из сектора…

— Линкору «Рюрик», а также всем остальным вымпелам дивизии, — холодным безэмоциональным голосом произнес адмирал Белов. — Построиться в атакующий «конус»… Координаты места удара высылаю…

Место действия: звездная система HD 21771, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Тарс» — сектор контроля Османской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Османская Империя.

Расстояние до столичной звездной системы «Румелия»: 37 световых лет.

Точка пространства: орбита центральной планеты Адана-3.

Дата: 2 марта 2215 года.

Первым не выдержал Василий Иванович Козицын. Когда пришло страшное, шокирующее сообщение с эсминца «Беспокойный» о том, что Черноморский Императорский космофлот погибает у перехода «Тарс — Эдирне», я, Хромцова, Козицын и Гуль по селекторной связи тут же собрали импровизированный малый военный совет, на котором стали решать, что нам делать. Аркадий Эдуардович Гуль — наш герой, когда это никому не надо, и мягко сказать крайне осторожный в остальное время, сразу же высказался за то, чтобы продолжить движение в сторону портала на «Тавриду», будто ничего не произошло.

— Смысл нам сейчас мчаться к «Эдирне» за сто восемьдесят миллионов километров, — торопливо говорил он. — И для чего? Чтобы лично увидеть безжизненные остовы кораблей трех дивизий Черноморского космического флота? Мы даже если бы и захотели, то не смогли бы подоспеть на помощь Козлову и Хиляеву вовремя. Повторю, если бы захотели… А я, господа, не хочу… Вернее, — тут же поправился Гуль, — не могу позволить себе рисковать кораблями собственной дивизии, пускаясь в авантюру по спасению тех, кто сам полез на рожон. Я имею в виду вышеперечисленных адмиралов, а также Александра Михайловича Красовского вместе с ними…

— Это же ваши боевые товарищи⁈ — раздраженно воскликнул вице-адмирал Козицын, сильно переживающий после известия о тяжелом положении 9-ой и 15-ой дивизий, в которое они попали. — Как тебе не стыдно говорить такое, Аркадий Эдуардович⁈

— Ничуть не стыдно, — замотал головой Гуль. — Они в своем желании поквитаться с Бозкуртом и добить эскадры султана полностью отключили голову, и результат не заставил себя ждать… Их дивизии окружены и, наверное, к этому моменту уже разгромлены…

— Не факт, — не согласилась с Гулем, Агриппина Ивановна. — Хиляев с Козловым опытные космические волки, их так просто какой-то там засадой не возьмешь. К тому же в секторе сражения находятся корабли еще двух дивизий Черноморского флота, а общее число наших вымпелов не сильно меньше числа вымпелов противника. Так что, думаю, несмотря на паническое настроение капитана эсминца «Беспокойный», представившего свой доклад в крайне пессимистическом тоне, еще ничего у перехода на «Эдирне», по моему мнению, не решено…

Эти слова вице-адмирала Хромцовой заставили Василия Ивановича Козицын принять для себя окончательное решение.

— Не знаю, как вы, друзья, но я лечу на подмогу, — решительно сказал командующий 3-ей «линейной», хлопнув ладонями по панели. — Я жить дальше не смогу, если сейчас как ни в чем не бывало, полечу в направлении «Тавриды»…

— Не делайте этого! — взмолился Аркадий Эдуардович Гуль, чувствуя, что по настроению присутствующих на совете, он остается в одиночестве.

Хромцова, судя по ее же словам, Козицын и я, до сих пор хранящий молчание, ибо не имел под своим командованием никакого даже самого малого подразделения кораблей, все склонялись к тому, чтобы идти на выручку Хиляеву с Козловым.

— Вы кого собрались спасать, дамы и господа⁈ — ухмыльнулся контр-адмирал Гуль, пытаясь уговорить своих коллег, прежде всего, думать не сердцем, а головой. — До перехода «Тарс — Эдирне» нам, то есть вам, лететь не менее десяти стандартных часов…

— Семь с половиной, если будем идти рассыпным строем и периодически на полную мощностью включать режим «форсажа», — поправила его, Агриппина Ивановна, знающая, что говорит и уже подсчитавшая в уме, сколько времени потребуется, чтобы прибыть к месту разворачивающихся событий.

— Хорошо, — нехотя согласился Гуль, — пусть семь с половиной. Только это ровным счетом ничего не решает. Вы знаете примеры сражений, где окруженные превосходящими силами противника эскадры боевых космических кораблей сражались так долго? Вот и я не знаю. Час, максимум два и с дивизиями Хиляева и Козлова будет покончено, если уже этого не произошло… Одумайтесь, прошу вас!

— По сообщению с «Беспокойного» корабли Красовского покидают сектор, — напомнила Аркадию Эдуардовичу, вице-адмирал Хромцова. — Это значит, что даже если враг погонится за 10-ой «линейной», то у Красовского в запасе несколько дополнительных часов жизни. А так как Александр Михайлович, скорее всего, начнет отступать именно к Адане-3, на орбите которой мы сейчас находимся, куда же ему еще бежать. То у нас, если поторопимся, появляется неплохой шанс спасти хотя бы его подразделение…

— Вы только забываете, что у паши Бозкурта под рукой десятки легких галер, — усмехнулся контр-адмирал Гуль. — Их скорость не уступает нашим миноносцам, следовательно, упомянутых вами нескольких часов у Красовского в запасе может и не оказаться…

— Спорно, — пожала плечами Агриппина Ивановна. — Много неизвестных в этом уравнении и я бы все-таки на осторожность и чутье Александра Михайловича ставку бы сделала. Не такой он простой и линейно думающий, чтобы попасться в ловушку Бозкурта…

— В любом случае и при любом исходе, найдем ли мы у перехода кого-либо из наших товарищей живыми или нет, бросить мы их не можем, — остановил спор Гуля и Хромцовой, Василий Иванович Козицын. — Вы как хотите, а я полетел…