Светлые глаза Валеры как-то особенно колко уставились на директора.

— Потому, что она — моя подруга. И у неё украли куртку.

— И что? Она тебе настолько близкая подруга, что ты готов отдать ей своё пальто?

Валера сжал ладонь Насти, и та ощутила, как дрожат сейчас тёплые пальцы обычно самоуверенного и наглого Зорина.

— Да, — тихо, но твёрдо сказал он.

Станислава Брониславовна поджала тонкие губы и с неприязнью оглядела Настю.

— Как мило. Валерий Николаевич, в таком случае, проводите посетительницу и будьте добры зайти ко мне в кабинет, — и с этими, полными яда словами, ушла за дверь.

Валера шумно, рвано выдохнул и, взяв Настю за плечи, попёр к выходу. Его по-прежнему трясло, и он был чудовищно бледен. Приблудова притихла и семенила ногами. На улице Валера разжег «айкос» и принялся лихорадочно дымить им. Настя тронула его за плечо, Зорин раздражённо дёрнулся.

— Всё нормально, — глухо сказал он.

По его виду было ясно, что всё очень даже ненормально.

— Валер, — робко шепнула Настя. — У тебя проблемы будут? Прости. Я не хотела.

— Дура что ли, прощения просить?! — взвился Зорин.

Он метнул сигаретку в мокрую мусорку, стряхнул с волос капли дождя и, стуча зубами от нервяка, заявил Насте:

— Чеши домой, nasty. Нормально всё. Уж ты тут точно не при делах!

Валера шарахнул стеклянной дверью кафе, оставив Настю мокнуть на дожде. В его тёплом чёрном пальто.

Примечание к части

Уж не знаю, за что можно полюбить Зорина. Хотя бы, за это️️️

¹ Зипун — верхняя одежда крестьян.

Пробуждение, хоть и не принесло с собой соплей и больного горла, было во всех смыслах тревожным. И тому имелось несколько причин.

Во-первых, старуха в Настю вцепилась накрепко. Это стало ясным, как божий день.

Во-вторых, перестал писать Серёга. Настя предполагала, что Баянов заподозрил её в игре на два поля. Скорее всего, решил, что Настя нашла себе ещё кого-то и рвётся домой к сопернику. С этим можно было разобраться позже.

Но первое место по масштабу Настиной тревоги неожиданно получил Валера Зорин. Просто-таки молниеносным броском вырвался вперед и лидировал с большим отрывом! Настя пару раз написала ему «Всети», ещё когда добралась домой. Но Валера не объявлялся онлайн с ночи. Возможно, разрулил скандал с директоршей, вернулся со смены и мирно спал. Насте хотелось в это верить. Но сердце подсказывало, что объяснение не прошло для Зорина гладко. Тем более, что ему пришлось ехать домой без пальто. Хоть Валера и кричал вчера, что у него есть запасное, но кто, блин, будет хранить запасное пальто на работе? Ботинки ещё вполне себе, но пальто?

Настя вертела в руках мобильник, размышляя, стоит ли позвонить Зорину, или взять себя в руки и предоставить взрослому мужику решение собственных проблем. Ей не хотелось будить Валеру, но тревога росла. К счастью, виновник вскоре объявился сам.

— Привет! У меня есть предложение, сеньорита, от которого вы не сможете отказаться! — голосом матерого рекламщика провозгласил Зорин, и у Насти камень с души упал.

— Я вас слушаю, — подыграла она.

— Итак, только сегодня вы получаете постоянную пятидесятипроцентную скидку на коммунальные платежи и продукты. А также наш специальный бонус — симпатичного, молодого и, что немаловажно, талантливого художника. А также гармоничное дополнение к коту в вашу просторную двухкомнатную квартиру!

— Зорин, — остановила этот поток красноречия Настя. — Тебя выгнали из дома?

— Ну зачем сразу выгнали, — гордо возразил Валера. — Я, как истинный дворянин, ушёл, хлопнув дверью. И теперь свободен, окрылён и готов на подвиги. Так что, Анастасия? Нравится вам моё предложение? Не руки и сердца, но, согласитесь, столько халявы редко когда можно получить практически задаром!

Настя рассмеялась по большей части оттого, что была рада услышать живого и здорового Валеру.

— Приезжай, вторая комната пустует.

— Вы сделали правильный выбор, прекрасная сеньорита! — продолжил паясничать Зорин. — И ваши призы будут доставлены уже сегодня. Да-да, наши курьеры работают и по субботам в том числе!

— Хорошо, — согласилась Настя. — Жду вас, сеньор Валерий Николаевич. Приезжай, как соберёшься, только маякни за час.

Значит, буря не прошла стороной. Валера крепко попал, отчасти из-за Приблудовой. Что ж, оставалось дождаться Зорина и выспросить, как связаны его выселение и ссора с директоршей. Этой Бенедиктой Камбербетчевной. Ради Валеры Настя даже пошла в магазин за куриными ногами и перенесла покатушки с Дашкой на воскресенье. Да и погода испортилась, со вчерашнего вечера моросил дождик. Прогноз показывал, что в воскресенье будет переменная облачность, так что все шансы хорошо погонять сместились на второй выходной.

Валера не заставил себя ждать.

«Кощей в коробчонке катит, встречай».

Ну ещё бы Зорин сравнил себя с лягушкой! Настя хмыкнула и почему-то обрадовалась. В последнее время ей стало тоскливо и боязно одной в квартире. А с Валерой можно было ничего не бояться.

Первой в доме возникла знаменитая Зоринская лыба. Потом ввалился сам Зорин, таща цветок в горшке, чемодан и сумку с роликами через плечо. Настя оглядела его и спросила:

— Всё?

— Извини, но белого коня сожрал таксист, — бросил Валера. — Куда идти? Показывай мои апартаменты. Та-а-ак. Этаж не сорок восьмой. Вид из окна — не Сити. Автоматических жалюзи нет, датчиков движения на светильниках нет, климат-контроля нет, встроенной в туалет стереосистемы тоже нет. И венецианского стекла за два ляма нет? — изумился он, пялясь на самую обычную люстру, но, когда Настя уже начала подгорать изнутри, сделал заключение: — Шикарно. Боже, продавленный диван! Я не сплю и вижу воочию! У тебя есть самый настоящий, аутентичный продавленный диван!

Зорин бросился на диван и подпрыгнул на нём всеми мослами.

— Вот это я понимаю, роскошь. Всё, Приблудова, он мой. Завоёван в честной битве.

— Э-эй! — Настя погнала его с дивана. — Мы договаривались на комнату, а не на всю хату! Зорин! Катись к себе!

Она подхватила с пола горшок с цветком.

— Странный какой, — Настя повертела горшок, идентифицируя растение.

— Кофейный куст, элитная арабика, сорт «Лос Плейнс», — подсказал Валера и с гордостью добавил: — Я сам вырастил.

— Прикольно, — Настя отнесла куст в комнату. Следом закатил чемодан Зорин.

— А где твой электросамокат? — Настя помнила фотографии со страницы Валеры, где он снимался со своим двухколесным другом.

— Там же, где и «айкос», в прошлом, — вздохнул Зорин. — Зато у нас есть деньги на моё содержание до первой зарплаты.

— И работа тю-тю? — воскликнула Настя.

— И работа. — Валера уставился в потолок. — Всё прошло. Всё отболело, nasty. Кстати, где можно курить?

— На балконе, — махнула Настя рукой. — Вон там.

— Что? У тебя даже есть балкон! С цветочками? — Зорин сорвался с места и устремился на балкон, словно тот был невесть, каким чудом.

— Нет, с велосипедом! — крикнула вдогонку Настя. — И лыжами!

— С велосипедом, с лыжами, какая прелесть! А ещё тут старая тумбочка и бельевой тазик! Господь услышал мои мольбы! — Зорин воздел тощие руки к потолку. — Анастасия, я очарован вашим жилищем. И теперь я ваш верный пёс. Как говорится, гав.

Настя стояла в коридоре и смеялась. Да, определенно, позволить Зорину вписаться к ней было хорошей идеей.

— Пойдем, покормлю, Шарик, — она погладила Валеру по растрёпанным волосам. — И всё же хотелось бы узнать, что привело тебя к жизни такой бездомной.

— Это грустная и поучительная история, — принялся исповедоваться Валера, хрустя куриными хрящиками. — Про одного невчанина-утырка, который приехал в Балясну, поступил в художественную академию по высшему баллу и в течение года так настроил против себя всех преподов, что его радостно поперли оттуда при первой незакрытой сессии. Утырок решил не сдаваться и устроился работать в кафе бариста. Рядом с академией, чтобы пасти своих врагов и бывших однокурсниц. И так сошлись утырские его звезды, что в то кафе зашла супруга одного известного баляснинского бизнесмена. Ей понравилось, как утырок варит кофе, а в этом он уже поднаторел, и она пригласила его к себе в заведение, подаренное мужем. Работать бариста. И в койку тоже. Судя по всему, муж умел нехило заколачивать бабки и дарить жене кафешки, но никак не жарить её во всех позах на ковре у камина, на заднем сиденье «Бентли», на бенефицианской люстре. Ладно, про люстру я приукрасил, — уточнил Зорин, видя, как округляются Настины глаза. — Словом, приобрела себе мадам Яхонтова куколку Валерку, смазливого, наивного, охочего до роскоши идиота, каким я был в девятнадцать. Сняла мне охрененские апартаменты в Сити. Башня Гермес, знаешь? — Настя ошалело кивнула. — Чисто, чтобы у неё завелся красивый мальчик для плотских утех. Тут бы живи и радуйся, но мадам оказалась ревнивицей, и начала нашего утырка сталкерить. Не дай бог, какая цыпа рядом окажется! Она всех моих институтских и школьных подруг устранила, до единой. Не хочу гадать, с чего они перестали со мной общаться, но предполагаю, им хорошо так спонсировали на жизнь. А меж тем утырок ещё и с норовом попался. Жить на хате жил, очень ему вид сверху из окон на ночную Балясну нравился. А подарки не принимал. На тусовки с ней не ездил. Носил только то, что покупал на свои кровно заработанные, то есть, целенаправленно оставался чмошником. Ну и продолжал кофева́рить, надеясь когда-нибудь добиться уважения мадам Яхонтовой честным трудом да талантом. Всю хату увешал мазней. Кажется, Стася даже мужу показывала какие-то портреты, и он, дурачок, одобрял. Хотел бедному юному художнику даже на биеннале пропуск устроить, — Валера усмехнулся. — Бред. Не знаю, как можно было безоговорочно верить Стасе. Я не смог воспользоваться шансом стать знаменитым за счёт влияния парня, бабу которого самозабвенно любил и трахал. И знаешь, nasty, самое невероятное в истории то, что я у неё не один в идиотах ходил. Стася себе завела коллекцию красивых кукол, исполняющих её прихоти. Она сама рассказывала мне, что посадила ещё одного такого же утырка в точно такую же клетку в соседнем небоскрёбе. Ещё двое у неё были заныканы в центре. Про остальных не знаю. Но, кажется, из всех самым строптивым оказался я. — Зорин сжал сплетённые пальцы. — Мож'т, поэтому она и позволяла мне некую иллюзию свободы. Художества, работу в кофейне. Забавляло её это или заводило, сложно сказать. Горячая женщина Стася! Все ей было мало. Поначалу я радовался, как мудак. Думал, это любовь, восхищался ею, надеялся, что она останется со мной. Но одной большой любви оказалось недостаточно. И «удобство» роскоши не стало синонимом морального «комфорта». Ты ведь понимаешь меня как никто, правда? — он прищурился на Приблудову, и она закивала. — Потом, когда сообразил, что за птица Станислава Брониславовна, пытался поговорить, разойтись мирно. Но Стася была неукротима. По её мнению, за время нашей близости я целиком превратился в её собственность. Она стращала меня тем, что всё расскажет мужу, что с моей зарплатой вечного бариста я не найду в Балясне приличного угла. Что я больше ни к чему, кроме половой жизни, не пригоден. Что ни одну из моих картинок на приличном аукционе не продали бы за грош. Что я ничтожество, лимитчик, что без неё при моих способностях только и остаётся пойти торговать смазливой мордашкой на панель. Я долго терпел. Слишком долго... — Валера сник, умолк и барабанил тапками по полу.