Вот в такую обстановку они ехали на обязательный ежемесячный семейный обед. Лидией владела идея-фикс: выдать Риту замуж за Терновского. Она видела в этом восстановление справедливости, потому что пароходство досталось Терновскому неправильно. Они бы сами получали стабильный доход от него и не были бы вынуждены зависеть от чужой воли. Они бы душу Терновскому вымотали, оставаясь в списке участников закрытого общества, занимаясь самоутверждением за счет Льва и пароходства в целом и не принося ровно никакой пользы. Впрочем, Бояринов выжил бы их на раз, он такое умел и практиковал постоянно, не смущаясь ложными понятиями о справедливости, благородстве, чувстве вины и других отвлеченных вещях, не имеющих к бизнесу никакого отношения.

Бояринова в семье одновременно боялись и восхищались им, постоянно испытывая смешанные чувства, на всякий случай заискивая перед ним. Особенно заметно мел хвостом Платон. Он во всем пытался походить на Терновского и Бояринова: копировал их одежду, требовал у матери менять автомобили не реже раза в два года, выбирая марки представительского класса, ездил по клубам, посещал все значимые тусовки. Переживал, что живет не в Москве, там бы он развернулся. Платон не имел внутреннего содержания, подрастерял последнее за безумной гонкой вслед недостижимому идеалу. Он блестящий, шуршащий фантик, не скрывающий за оберткой ровным счетом ничего, он и есть сверкающая обертка от человека.

Лев подъехал к высотке, где в пентхаусе проживала семья крестного за десять минут до назначенного времени, он опасался опоздать скорее на встречу с Максимом, чем с семейством. Непунктуальность — признак неуважения. Бояринов появился ровно за четыре, у него Rolls-Royce Cullinan, матовый, черный, жутко дорогой и все равно дешевле его ручки. Бояринов водил сам, держа охрану в автомобиле сопровождения, они подоспели спустя пару секунд и припарковались неподалеку. Охрана у Бояринова то появлялась и тусовалась очень близко, то вообще пропадала с горизонта, маячила вдалеке. Можно прямо отслеживать вступил ли он опять в какое-нибудь дерьмо или пока полет нормальный.

— Отлично выглядишь, — ощерился с ходу Максим, не мог пройти и не подначить, учитывая, что жил за городом, он провел за рулем не менее часа и все равно казался только что отглаженным. — Прямо жених. Пойдем, будет весело.

— Что ты имеешь ввиду? — подавая ему руку и встречая твердое рукопожатие, что сходило у них вместо слов в качестве приветствия, нахмурился Лев.

— Сам увидишь, — не раскрыл карты Бояринов, поправляя пиджак и направляясь к парадному входу.

На поздоровавшегося с ним водителя Терновского он даже не посмотрел. Раскланиваться с обслугой его никто не заставит. Водитель, кстати, тоже мог на него речей не тратить, Максим такого не замечал. Не отсвечивать и нормально делать работу, вот что требовалось от наемной силы, чтобы не попадать в обозрение его недоброжелательного внимания.

В квартиру вошли ровно в два. В доме только женщины. Лидия пошла к ним навстречу, исправно неся обязанности хозяйки, натолкнувшись взглядом на Бояринова, приостановилась, хотя сначала шла, как каравелла, набравшая ветра во все паруса. Стефа удобно устроилась на диване, прилично скрестив точенные, несмотря на возраст, ножки и пробуя шампанское из изящного флюта. Алкоголем она не злоупотребляла, в нем для нее главное вкус, а не действие. Рита осталась в глубине комнаты, предусмотрительно выбрав место не слишком далеко от окна, и не слишком близко, чтобы не попасть под безжалостный дневной свет. Она выглядела, как и полагается девушке на выданье, ожидающей, разве слишком часто трогала волосы.

— Как я рада вас видеть, — собралась с духом, шагнула ближе Лидия, подавая руку им обоим.

Воспитанный Лев склонил голову и изобразил поцелуй. Бояринов скорее поднял ее руку к себе, чем наклонился, слегка сжал и отпустил. Все трое вежливо улыбались.

— Иди ко мне ближе, сынок, — подала голос с дивана Стефа, не собираясь подскакивать и нестись непойми куда. — Совсем забыл старую мать.

К своему статусу матери Стефа относилась не без иронии. Говорят, больше имеет значение возраст, на который себя чувствуешь, чем настоящий. Стефе навсегда останется шестнадцать — семнадцать. Она капризничала, обижалась не пойми на что, не умела планировать, в детстве Льва вдруг могла прекратить готовить на несколько дней, полностью выпуская сына из поля своего зрения, но долго ее состояние не длилось. Она любила сына и чувство ее было легким, как остальные, что ей доводилось испытывать. Лидии удалось ей внушить, что Лев с Ритой предназначены друг другу небесами, путем совпадения натальных карт, таинственных намеков и прочей подходящей чуши. Сама Рита не вызывала у нее сумасшедшего восторга или чувства родства. Но кто она такая по сравнению с решением звезд?

Лев воспользовался случаем, и вывернулся из-под влияния Лидии, оставляя ее в цепких руках Максима. Упал на диван рядом с матерью. Откуда-то из угла вышагнула женщина средних лет, обряженная в костюм настоящей горничной из порнофильма, и предложила ему на выбор несколько напитков в качестве аперитива. Терновский поднял брови и молча взял стакан с виски. Максим повел себя не так скромно, осмотрел женщину со всех сторон. Лидия покраснела, осознав, что с униформой переборщила.

— Нет, я за рулем, от стакана сока не откажусь, — отверг выпивку Бояринов, самостоятельно выбрав альтернативу, может его список правил отличался от общепринятого, зато соблюдал он их неукоснительно, без малейшей поблажки, за рулем не пил.

— Как поживаешь? — пытала сына на диване Стефа, не подождав ответа, переключилась на себя. — А я к морю хочу съездить, нормальной весны от наших мест не дождешься. Как думаешь. Может в Прагу лучше, весной она замечательная, кругом цветы, только придется лететь с пересадкой.

— Сама решай, я не против обоих вариантов, — покровительственно включился в планы Лев. — Можно сначала на море, потом в Прагу и пересаживаться не придется, разве на обратном пути.

Стефа поймала настойчивый взгляд Лидии, моргнула и попыталась настроиться на важное. Союзник в боях из нее не очень, слишком просто отвлекается.

— Ты, говорят, проказничаешь, — сосредоточилась и покачала у него перед носом холеным пальчиком. — К девушкам нужно серьезней относиться, пора задуматься о семье.

Назвать тридцатипятилетнего мужика проказником могла только его мама. Льву пришлось собрать волю в кулак, чтобы не рассмеяться в голос.

— Я серьезен, как никогда, — уверенно заявил Терновский. — У меня есть одна на примете, надо тебя познакомить.

Стефа мух не ловила. Лидия подобралась. Остающаяся в центре комнаты, прекрасно поданная Рита, обиженно надула губки. Льва слушали буквально все, находящиеся в комнате. Неизвестно, к чему бы привело, но начали приходить остальные гости. Платон расстарался и нарушил собственный режим, где просыпаться следовало не раньше трех, чтобы посетить материнский обед. Ему нравилось находиться в обществе Терновского, он чувствовал, что градусы его статуса повышаются автоматически. Он все равно опоздал.

Второй сын Лидии обычно встречал гостей, сегодня не поторопился специально, прикрываясь Бояриновым, ровно так же, как Терновский. Максим обеспечит приличное поведение их матери. Михаил привел в дом свою девушку, о которой никто вообще не знал. Лидия уставилась на нее пристально, словно змея на птичку. Но девушка птичкой совсем не была. Хрупкая на вид, особенно по сравнению с крупным и не слишком спортивным Михаилом, стрижка неприлично короткая для женщины, волосы высвечены в платиновый цвет, макияж по минимуму, никакого платья, узкие брючки и шелковая блузка, современные, едва заметные серебряные украшения. Виктория выглядела вполне уверенной в себе и взгляд у нее необычно тяжелый, пронизывающий.

Пропустившая удар Лидия дала отмашку и переместились за стол. Для Максима и Виктории уже успели добавить дополнительные приборы. Ко Льву временно потерян интерес, не до охоты на хищника, когда надежный конь вдруг взбрыкнул и выкинул из седла.