Опытный персонал знал на зубок, как следует обращаться с пассажирами. Самый лучший способ подготовить к скорой посадке, заставить собраться в кучу, чтобы сосредоточились, не забывали вещи, заранее покормить. Создаст нужный настрой. Главное без длинной паузы после еды до того момента, когда нужно сходить с самолета, иначе начнет клонить в сон. Терновский погрузился в таблицы и пропустил, как стюардесса сунулась к Нике, чуть отодвинув занавеску. Будить ее она не собиралась, но увидев, что не спит, больше стесняться не стала.
— Через двадцать минут обед, — улыбаясь одновременно заучено и лучезарно сообщила стюардесса. — Проводить вас в ванную комнату?
Испытывающая острую потребность в уединении, девушка охотно согласилась. Не в каждой студии санузел такого размера. А вот с различными устройствами перемудрили. Нике с трудом удалось разобраться и добиться, чтобы вода потекла ей на руки. Она пять лет жила в глуши и отвыкла интуитивно догадываться о новых решениях инженерной мысли. Макияж на ней самый минимальный, можно нормально умыться и снова подкраситься. Справившись, Ника уселась на маленькую банкетку. В квартире вместо нее непременно бы поместилась стиральная машина, но здесь оставался небольшой клочок пространства и его заняли еще одним удобным предметом. Кто такой Лев Терновский? На что она подписалась? И главное. Как от него уйти в случае чего? Наверное, только если сам отпустит. Или убежать. Но что-то подсказывало Нике: убежать от него совсем непросто. Она его совсем не знает. Слишком мало времени они провели вместе. Ника поторопилась и теперь в панике пожинала плоды своего неблагоразумия, отдающие горечью и страхом.
Девушка сверилась с часами на телефоне, несколько из выделенных двадцати минут у нее еще есть. Хорошо. Она не знает. Ничего дурного же он ей не сделал. Скорее наоборот. Плохой человек не стал бы связываться с больницей и всем остальным. Ника никогда прежде не встречалась с доминантом, но она пробовала, давно, еще до Аркадия. Короткое свидание обернулось настоящей катастрофой, разрушившей ее жизнь до основания. Ника понимала, что ее границы дозволенного могут сильно отличаться от границ Льва. Он гораздо сильнее. У него полно возможностей сделать с ней все, что пожелает. К сожалению, вместе с тревогой и нервной дрожью, она чувствовала возбуждение и особую форму обреченности, свойственную мазохистам. Спасаться призывала совсем небольшая часть ее личности, другая, более глубокая, уходящая корнями даже не в детство, опыт и воспитание, а составляющая самую основу, природную расположенность, собиралась остаться и посмотреть, как далеко зайдет. В сущности, по-настоящему Ника боялась видеосъёмки, остальное ей казалось вполне по силам.
Обед на борту самолета ничем не отличался от лучших блюд хорошего ресторана. Алексей временно перестал совать под нос Льву новые договоры и вообще совсем умолк, уставившись строго в тарелку. Терновскому сильно не нравилось поведение Ники. Он старался успокаивать себя, скорее всего летать боится. Авиаперелет сам по себе большой стресс, и она недавно из больницы. Пообещав себе разобраться с девушкой на земле, ограничился тем, что уговорил ее попробовать еще один десерт, по старой садисткой привычке, надеясь на углеводы, вечные спасатели и в самых сложных ситуациях.
На земле Лев, уловимым только опытному Алексею образом, окончательно его отшил. За ними прибыл один автомобиль, мерседес представительского класса. Машины, по настоянию Максима, руководство меняло каждый год, может было не сильно надо, но статус обязывал. Алексею придется добираться на такси. В любом случае, они бы просто потеряли время, Лев собирался поехать домой и устроить Нику, в офис ехать потом.
У Терновского есть загородный дом, использовал он его, как дачу, проводя там не больше пары дюжин дней за год. В отличии от его партнера Бояринова, жить ему нравилось в самом центре города. На самом деле у Льва несколько квартир. Часть собственности ему досталась по наследству от отца и крестного. Никакого дешевого, по его меркам, жилья. Он ничего не сдавал в аренду. Роскошная квартира на Невском проспекте, выкупленная и переделанная в девяностые из коммунальной, в доме четной нумерации, на «солнечной» стороне проспекта, в нескольких шагах от знаменитого дома Зингер. С годами жить там Терновскому разонравилось, слишком много людей, пусть по магазинам он не ходил, но купить булку хлеба не реально и вечные проблемы с водой. Впрочем, слабенькое водоснабжение для города давно стало традицией, так окончательно и не ушедшей в конце девятнадцатого века. Еще две квартиры, менее пышные, на более тихой Фонтанке. В одной жила его мама, в другой вдова его крестного. Сам Лев располагался теперь в пентхаусе с умопомрачительном видом на Финский залив. От центра по платной дороге пятнадцать минут и до офиса недалеко. Имелось у него чудное отдельное гнездышко для любовниц. Терновский склонен к длительным связям. Как уже говорилось, в борьбе за девичье счастье, большинство его дам рано или поздно начинали оспаривать его особые пристрастия и это становилось началом конца. Вскоре очередная незадачливая девушка оказывалась за порогом благосклонно предоставленной квартиры с запоздалым ощущением, что где-то перегнула. С другой стороны, Лев был щедр и подарков не отнимал, если правильно распорядиться можно прожить на широкую ногу пару лет и попытаться подцепить другого принца, не такого несговорчивого.
Несмотря на множество вариантов, мужчина собирался увезти Нику туда, где жил сам. Причем свое же решение считал ошибочным. Он оставляет девушке слишком мало пространства, сразу затаскивая на свою личную, давно обжитую им территорию. Ему не хотелось оставлять ей вариантов отступить. Нечестно, но он постарается компенсировать.
Ника прятала глаза с тех пор, как села в машину. Квартиру осматривать не стала. Села на кресло в гостиной, неудобно облокотилась на спинку и расслабилась, наоборот на самый краешек, подобрав под сиденье ноги и сложив руки на коленях. Трогательно хрупкая, испуганная и беззащитная. Похожая на робкую молодую кошку в незнакомом месте, еще страшащуюся исследовать новые владения.
— Устала, девочка? — заворковал над ней Терновский, стараясь подбодрить. — Пойдем спальню покажу, отдохнешь.
— Кто ты такой? — со значительным опозданием поинтересовалась Ника, не поддаваясь на уговоры.
— Совладелец речного пароходства, остальное по мелочи, — сильно преуменьшил свое положение Лев, особенно в части так называемых «мелочей».
— Я тебе не подхожу, мы разные, — обреченно сказала Ника, действуя чисто по-женски и умело раздувая свои страхи.
— Почему? — улыбнулся Терновский, готовый развеять любые сомнения. — Из-за денег?
Перед поездкой Ника собрала длинные волосы в узел, не на макушке, а специально опущенный на затылок. Довольно тугой сначала, теперь шпильки не устояли под тяжестью волос, упустили пару прядей и узел в целом ослаб. Терновский запустил в ее волосы пальцы, положив руку на затылок, как раз в пространство между узлом и головой. Обычно женщины не любят, когда трогают их волосы, пекутся о прическе, на которую у любой уходит достаточно времени и сил. Но Ника не возражала, в случае с ней некоторые границы изначально полностью стерты, ее мужчине многое позволено.
— В деньгах есть хорошие стороны, — продолжал Лев, заставив ее поднять лицо и посмотреть на него. — Можно получить самые разные вещи.
— Тебе, не мне, — вполне резонно возразила девушка.
— И тебе, — не согласился Лев. — Позволь мне, просто покажи пальчиком, куплю, что захочешь.
— А взамен? — не сдавалась Ника.
— Взамен ты для меня, моя хорошая, — ласково и страшно продолжал Терновский. — Не бойся, тебе понравится.
Лев не лгал и не изворачивался, сказал, как есть и его откровенность сбила с толку Нику. Предложение поделиться своими возможностями почему-то отличалось от прямого предложения денег. Насчет быть для него Ника изначально не возражала. В этом весь смысл. Ей самой надо и странно, что она еще что-то получает в довесок за заранее условленное. В прежних отношениях, если можно их так назвать, было иначе. Именно с нее взымалась дополнительная плата: эмоциональной опустошенностью, бесконтрольным насилием над ней, предельно закрытом образом жизни, униженностью и одиночеством.
