Выходило, не оставили отпечатки члены «банды».

Надавила кулаками на стол так, что столешница прогнулась.

– А тут?

Взяла другую пачечку:

«Заключение…»

Тоже заглянула в последний лист:

«Выводы: След обуви на куске рубероида, изъятом с крыши цементного склада на территории монастыря Оптина пустынь… пригоден для установления групповой принадлежности».

– Ну? – снова заколотилось сердце в груди Грищенко.

«Пригодность данного следа для идентификации можно определить лишь при наличии конкретной обуви. Данный след мог быть оставлен подошвами спортивной обуви – кроссовками, спортивными тапочками и т. п., либо другой обувью с аналогичным рисунком низа. Определить размер обуви, оставившей данный след, не представляется возможным».

– А Карташов в кирзачах…

Встала и сгоряча заехала рукой по стулу, который с громом полетел в угол.

Часто билось сердце, ударяло в виски. Надежда сегодня отрапортовать: «Убивец найден!» улетучилась.

Приходилось либо искать новые доказательства в виновности «бандитов», или выпускать их из камеры.

Грищенко схватила со стола газету «Советская Россия» и порвала на мелкие кусочки. Все, что писали в ней, что она послала шефам в Калугу, а те в СМИ, оказывалось блефом.

20 апреля 1993 года сотрудники козельской милиции вышли еще на один след. В дежурку позвонили из кафе «Встреча», и они, как сумасшедшие, выжимая из УАЗа всю мощь, вылетели из отдела к перекрестку и с ревом полезли в горку к привокзальной площади.

Привокзальная площадь

Дежурка затормозила, чуть не въехав в стену кафе.

– За мной! – хлопнул дверцей опер, выпрыгивая из дежурки, и с пистолетом наизготовку устремился вперед.

– Руки вверх! – вбегая в зал, закричал мужикам, сидевшим за столиком с кружками пива.

При виде человека с пистолетом женщина за кассой завизжала:

– Грабители!

И нырнула под стол, а те, что были на раздаче, кинулись на мойку.

Кафе «Встреча»

Вывеска кафе «Встреч

Влетевший за опером еще один милиционер всех взял на прицел автомата.

Милиционеры извлекли работников кафе из закутков, привели в чувства.

Через пяток минут опер в подсобке допрашивал кассира.

– Моченкова Татьяна Петровна… 1951 года рождения… – отвечала толстуха. – Родилась в деревне Прыски…

В голове опера мелькнуло: «Стрелок в Орлинке говорил, что из Прысок».

Кассир:

– …работаю в кафе «Встреча» кассиром… Вчера… 19 апреля 1993 года примерно в 14 часов… в кафе пришел молодой парень… роста 170 см… лет двадцати… худощавый… волосы светло-русые… бороды не было… в куртке из болоньи, джинсах и сапогах… Парень взял обед и сел за стол есть… Народу не было, и мы, работники кафе, вчетвером сидели за столом. Разговор зашел об убийстве в Оптиной. Парень услышал наш разговор и сказал, что видел, как убили. Что какой-то мужчина, одетый в солдатскую шинель, убил в звоннице двух монахов. Зарезал их и побежал в сторону скита, и ему встретился еще монах, которого мужчина тоже зарезал. При этом парень еще пояснил, что этого третьего монаха убили случайно, так как он просто попался ему навстречу, когда тот бежал, и если был бы кто другой, он и его бы убил… Убийца был с бородой… Время было около 6 утра… Сумрачно… Парень, который убил, перелез через забор и убежал… Он говорил, что убийца бросил нож. Парень пообедал и ушел. Раньше его не видела… Сложилось впечатление, что он причастен к монастырю… Он был какой-то чудной…

Опер нервно застучал каблуком по полу: «Упустили… Уехал…»

Кассир:

– Еще парень сказал нам, что между убийцей и звонарями были какие-то счеты. Они ругались между собой и отгоняли этого мужчину.

«“Изыди!” – “Пшел прочь, не звони!” – “Изыди!” – “Пшли, а то…” – “Изыди”», – закружилось в голове опера.

Кассир сообщила:

– Думаю, что парень знает убийцу… Могу опознать парня, который нам это рассказывал…

– А не он ли убийца?.. – почесал затылок опер. – Так всё у него складно…

Кассир побледнела.

– Он мог нас порешить…

– И вас…

Опер допросил старшего повара, посудомойщицу, а когда уезжал, женщины осторожно спросили:

– Его споймали?

– Не-а, бегаить…

– Ой, может снова зайти… Вы бы с нами остались… – взмолились. – Борщечка отпробуете…

– Я на охоте! – бросил опер.

И вышел.

УАЗ рванул с места.

– Они поехали на охоту, – удрученно хором сказали женщины.

Обедавший в кафе парень мог оказаться убийцей. А мог и тем, кто все видел от начала нападения и до конца, но вмешиваться или хотя бы предупредить братьев об опасности не отважился.

Оптина пустынь. 1993 год

На этот раз на подведении итогов дня в кабинете начальника милиции Зубова прозвучало больше конкретики и всплыло больше неясного.

Отчитался каждый, что сделал за день.

Начальник потушил сигарету, помахал кипой рапортов:

– Вот обошли дома… Пока обход результатов не дал.

Отчет Грищенко оказался скупым: версия о Карташове повисала в воздухе.

Отчет Мортынова: появилось много фактов, которые запутывали и с которыми приходилось разбираться.

Отчет Сенищева: версия о стрелке одна из основных.

Отчет Сашина: надо передопросить всех, кого допрашивал прокурор, тот мог упустить очень важное.

Опер сидел, словно набрав в рот воды…

Ясно было одно: нужно искать, искать и искать…

– И в первую очередь, кому принадлежит шинель, кепка вельветовая, сумки, ножи… – сказал Зубов в заключение. – Искать хозяина шинели!

Тем временем монахи немного очухались, и монастырская жизнь мало-помалу налаживалась. Милиция взяла монастырь под круглосуточную охрану, хотя насельники больше боялись не «зверя», который скрывался в лесах и мог снова заявиться в обитель, а постовых, которые на подпитии слонялись по Оптиной с автоматами, рискуя по ошибке подстрелить. А самый главный вопрос – кто убийца, сколько их – оставался неясным.

Теперь ухватились за версию о стрелке, и в козельской газете «Вести» появился портрет «опасного преступника». Просили всех, кто узнал его, сообщить в милицию. Сами козельские милиционеры объезжали деревни, хутора, обходили конторы, показывали фотопортрет и спрашивали: знают ли такого? Может, кто и узнавал, но молчал, и сообщений в милицию не поступало. Трудно сказать, правда это или нет, но говорят, одна бабулька зашла в милицию и «случайно» опознала «преступника». Она назвала его фамилию, как его зовут.

«Это Колька Аверин из Волконского», – сказала бабуля.

Они оказались жителями одной деревни.

Кое-что сходилось: стрелявший в Орлинке назвался «Николаем Николаевичем…»

В село Волконское сразу выехала дежурка с нарядом. Она взлетела на горку и, минуя домики, потом райбольницу, выскочила из Козельска и помчала по перекатам спусков и подъемов, все дальше удаляясь от города.

Въезд в Волконское